Иоанна Хмелевская - Третья молодость

Затем я полетела на конгресс в Торонто.

Я слишком долго путешествовала как все нормальные люди, ясно, что какие-нибудь эксцессы должны были приключиться. Летела я скандинавской авиакомпанией «Сас». С тех пор я больше «Сасом» не летаю. Придется переждать несколько лет: может, они про меня забудут. На обратном пути я сбежала у них с самолета.

Но туда получилось еще смешнее. Промежуточная посадка была в Копенгагене, надо было пересаживаться на другой самолет. Я спокойно ждала, хотя посадку все не объявляли. Наконец ко мне подошел служащий аэропорта и спросил, не соглашусь ли я полететь следующим рейсом: у них сломался компьютер и вышло недоразумение. В качестве неустойки мне вернут двести долларов.

Двести долларов тоже деньги. Я обдумала ситуацию, которая складывалась следующим образом.

Роберт как раз менял квартиру. Я еще не знала ни его нового адреса, ни телефона. Мы договорились, что он приедет за мной в аэропорт Торонто; я лечу авиакомпанией «Сас», час прибытия известен. Если опоздаю, осложнения неизбежны, а конгресс начинается только через три дня.

Я согласилась на замену, лишь настоятельно просила разыскать по радио моего сына и передать ему, что лечу другим самолетом.

Не прошло и часу, как ко мне прибежали снова: есть прекрасный самолет, прямой, через Лондон, вылетает немедленно. Мне без разницы, могу лететь и через Лондон. В Лондоне я оказалась раньше, чем обо мне предупредили, и служащая пропустила сперва пассажиров до Токио. После чего выяснилось – на самолет до Торонто я не успеваю, надо ехать на другой терминал. Девушка осведомилась, обязательно ли мне лететь сегодня. Да, обязательно. Что ж, можно и сегодня. Но в Бостон.

Я согласилась: во всяком случае буду уже по другую сторону Атлантики. Меня разбирало любопытство, что предложат в Бостоне – Йокохаму или Ванкувер. Если Ванкувер, соглашусь. По крайней мере буду уже в Канаде.

В самолете у меня хватило ума раздеться. Я поснимала с себя все, вышла с голыми ногами, в юбке и блузке, представляя, что меня ждет. И не ошиблась – сухой зной дохнул, словно из доменной печи. Позже я узнала: как раз подул ветер из Невады и принес жару.

В Бостоне я сориентировалась быстрее, чем в Лондоне. Меня в темпе перевезли на другой терминал, а по дороге я взглянула на Бостон, он мне даже понравился. Больше неожиданностей не случилось, я попала на рейс в Торонто.

В Торонто я очутилась без малого в полночь, опоздав на шесть часов. Роберта не было. Интересно, а где же мой багаж, летевший прямиком по назначению? Совершенно случайно, по закону невероятного везения среди служащих аэропорта оказалась полька. Я рассказала ей все свои злоключения.

– Господи! – воскликнула девушка. – Ваш багаж на третьем терминале, там, где приземляется «Сас». Есть автобус, поезжайте поскорее! Там работают только до двенадцати, но вдруг да успеете! А я тем временем поищу вашего сына.

Я поехала, получила багаж в последнюю секунду и вернулась. Девушка кончала работу тоже в двенадцать. Ждала она только меня. Роберта отыскали по радио, известили его о моем прибытии, он уже выехал. В аэропорте его вызывали не с терминала «Caca», a на три километра дальше, оттуда, где приземляются самолеты британских авиакомпаний, потому как сообщение пришло из Лондона.

Дети ждали меня в шесть, я не появилась. Они вернулись домой и позвонили в Варшаву. В моей квартире находилась Юлита, племянница Марии (в данный момент соиздатель этой книги). Разбудили ее в два часа ночи и сообщили о моем исчезновении. Юлита, к счастью, не впала в истерику и не стала обзванивать родственников, беспокоилась одна. В половине седьмого утра ее снова подняли с постели сообщением, что я нашлась.

Начался конгресс. Я приехала в гостиницу, и сразу пошла неразбериха из-за ошибки в высланных ранее анкетах, и меня поселили вместе с какой-то дамой. Я запротестовала, требуя отдельный номер. Жить вдвоем не согласилась бы все равно – ненавижу сам принцип совместного проживания. Я совершенно точно заплатила за отдельный номер, они опять что-то напутали, потребовали доплатить шестьсот долларов, потом триста, потом оказалось – ничего доплачивать не надо. Короче, все запуталось окончательно. Я разозлилась, позвонила Эльжбете и свалилась ей на голову.

Ее муж, Стефан, уже умер. Как раз в тот момент, когда мы вдвоем с матерью впервые летели в Канаду. Тереса приехала в оттавский аэропорт чуть не сразу с похорон. Мне сообщили, что Стефан болен, я надеялась повидаться с ним, хотела вылететь раньше. Естественно, не нашлось мест.

Сейчас квартира Эльжбеты пустовала. Ее дочь, тоже Моника, уехала на каникулы, остался только жених, к коему я отнеслась с подозрением: он не пил пива, не курил, не ел мороженого, по паласам на полу ходил босиком и вообще был слишком уж правильный. Однако тишина и спокойствие в доме продолжались недолго, Эльжбета уже начинала сходить с ума – намечалось торжество по поводу годовщины свадьбы ее родителей. По моим подсчетам получалось пятидесятая – золотая свадьба. Только меня тут не хватало. Прожила я у нее три дня и переехала в гостиницу: на следующий день к Эльжбете приезжали родственники, а в гостинице тем временем выяснилось – доплатить следует всего сорок пять долларов. На такую уступку я пошла.

Конгресс продолжался неделю, в Канаде я прожила месяц. Больше времени провела у своих детей, чем у Тересы, что вполне понятно.

Моя внучка Моника занималась каратэ, и не из каприза, а по необходимости. Тяжкая для других, Монике эта необходимость доставляла удовольствие.

В Канаде похищают детей. Мне казалось, что толки на этот счет весьма преувеличены. Так вот – ничего подобного, все правда. Только за время моего пребывания похитили шестерых. Я видела снимки в прессе, на стенах, по телевизору. Похищенных вывозят в Штаты с чудовищной целью – для услады извращенцев и для пересадки органов. Детей содержат в прекрасных условиях, а в случае надобности изымают необходимый орган. Все как бы об этом знают, но не похоже, чтобы удалось существенно изменить положение...

Похищение всегда совершается незаметно, без шума и эксцессов. Ни разу не случилось так, чтобы похититель догонял убегающего ребенка. Именно поэтому Моника занялась каратэ, уже в восемь лет она умела делать забавное, едва заметное движение локтем и наносила неожиданно сильный удар под ложечку, так что на момент у человека перехватывало дыхание. А речь ведь шла вовсе не о том, чтобы убить похитителя, требовалось лишь выиграть время для бегства. Перед самым моим приездом широкую огласку получила история мальчика, спасшего девочку, свою подружку, чуть постарше, лет восьми, а мальчику было лет шесть. Он набросился на похитителя самым невоспитанным и грубым образом – вопил, кусался, царапался и пинал его во все места. Подонок не выдержал, бросил девочку и смылся.

Расстроенная Зося совершенно справедливо решила, что не станешь же водить ребенка за руку всю жизнь, надо защитить дочь как-то иначе. Придумали каратэ. Моника приняла идею с восторгом, у нее оказались способности. Сейчас она получила уже красный пояс и золотую медаль на отборочных соревнованиях в Оттаве.

Возможно, я оказала на Монику некоторое деморализующее влияние. Я снова вытащила Роберта на рысистые испытания, с нами поехали и Зося с Моникой. Спасло нас только чудо: мы закончили игру, получив по сто двадцать долларов. Иначе Зося никогда бы мне этого не простила. Зато в моей внучке загорелся интерес.

Жить в Канаде я не осталась бы ни за какие сокровища, особенно в Онтарио. Не говоря уже о климате (хотя в конце концов есть кондиционеры). Да они все там с ума посходили! Не жизнь, а сплошные запреты! Мне пришлось записать, чего в Канаде нельзя, поскольку все запомнить немыслимо.

Курить почти нигде.

Распивать спиртные напитки в общественных местах.

Превышать скорость сверх ста километров даже на совершенно пустой автостраде.

Выбрасывать мусор когда тебе угодно, а только в определенные дни и часы.

Предаваться азартным играм.

Ставить на Рождество настоящую елку, а не искусственную.

Бить детей.

Покупать и употреблять алкоголь раньше одиннадцати утра. Точь-в-точь как у нас во времена минувшего строя!

Общественным местом считается все, за исключением ресторана и собственной квартиры. Нельзя, к примеру, запивать пивом колбаски у озера – полиция ходит и проверяет. Я опозорила собственного ребенка – меня застали за открытой банкой пива. Не влепили штраф же только потому, что банка оказалась одна, в чем их заверил Роберт. К счастью, он не знал – у меня было припрятано еще несколько.

Какой-то тип на улице шлепнул своего родного ребенка, второй тип, проходивший мимо, обвинил его в избиении детей. Против изверга отца возбудили судебное дело и наказали штрафом.

Тересин мусор мы довозили от озера почти до Гамильтона, потому как над рвом для сжигания мусора висело объявление: «Выбрасывать и уничтожать мусор разрешается только в шесть утра». Спятить можно!