Путинизм. Россия и ее будущее с Западом - Уолтер Лакер

показывал верхнюю часть своего тела обнаженной — его любимым видом спорта был конный спорт, то Путин довольно часто, тренируясь или занимаясь дзюдо или другими видами спорта, демонстрировал свой хорошо развитый торс. В Германии среди нацистских лидеров это не посчитали бы благопристойным, к тому же у Гитлера, Геринга или у Геббельса фигуры были не такими, что их стоило бы с гордостью демонстрировать людям. Фридриха Эберта, социал-демократического президента, когда-то сфотографировали в купальном костюме: это причинило ему значительный политический вред в 1920-х. Вальтер Ульбрихт, восточногерманский лидер, был помешан на гимнастике, но всегда появлялся на публике полностью одетым.

История политических партий в России очень коротка. И хотя и правда, что после распада Советского Союза политические партии представлены в Думе, но неясно, действительно ли они являются настоящими организациями, кто стоит за ними, кто их направляет и финансирует, и чьи интересы они представляют. Однако разве не может случиться так, что в период кризиса эти псевдопартии внезапно превратятся в независимые структуры с собственными целями, волей и политикой? И разве не возможно, что однажды такая ситуация могла бы возникнуть?

Государственная партия

Современные лидеры России еще в их юности узнали, что сильная политическая партия была необходима как приводной ремень для управления страной. Пока были выборы и другие приправы демократического режима, партия была необходима, чтобы мобилизовать массы и вести пропаганду, чтобы передавать послание правящей страты народу. Горбачев в последние годы своего правления и Ельцин управляли без партии, но это создавало множество проблем для лидера и тех, кто его окружал. Потому что им нужна была поддержка — деньги и активисты для всех целей. Они не хотели слишком зависеть от олигархов и местных губернаторов, даже при том, что губернаторы первоначально избирались местным населением, тогда как теперь они назначаются Кремлем.

В последние дни режима Ельцина различные небольшие прокремлевские группы объединились, и возникла нынешняя государственная партия в целях подготовки к выборам в Думу в 1999 году. Они объявили, что выступали как против левого, так и против правого экстремизма, что являлись центристской, антифашистской партией. Путин когда-то был ее лидером, но позже ушел в отставку с этого поста, так же, как и Дмитрий Медведев, и как Сергей Шойгу, который был формальным лидером партии.

Эта партия всегда была самой сильной в Думе, получая на выборах от 49 до 72 процентов голосов; ее поддержка была самой высокой в 2007–2008 годах, когда процветание было на пике. Конечно, были частые обвинения во вбрасывании заполненных избирательных бюллетеней, в голосовании несколькими бюллетенями и в других видах мошенничества, но расследования всегда оказывались безрезультатными.

В любом случае создание единственной государственной партии как ведущей силы страны не очень хорошо принималось в последние годы. Организация общенациональной молодежной организации оказалась даже еще труднее. Для ее создания потребовалось много времени, и в результате организация так и не развилась в динамичную силу. Она появилась в 2005 году для соперничества с «оранжевыми революциями», произошедшими в некоторых бывших советских республиках. Она привлекла немного участников; согласно слухам, членов организации находили среди футбольных фанатов, и они появлялись только тогда, когда им платили за участие в демонстрациях. Согласно их официальной программе они были против крайне правых и крайне левых, против фашизма, но также и против крайностей со стороны антипатриотических олигархов. Это было, очевидно, творение Суркова, начальника штаба Путина и главного идеолога до 2011 года. Он не демонстрировал большой заинтересованности и способностей организатора на этом посту, и «Наши» почти никогда не были очень заметны. Все существенные компоненты для динамичного, эффективного молодежного движения — прежде всего, энтузиазм — отсутствовали. Вероятно, не все они были жуликами и ворами, как утверждал Алексей Навальный, но они, казалось, с политической точки зрения были довольно бесполезны.

Не имея ни политической партии, которая согласно старой конституции должна быть тем, что в настоящее время служит двигателем и приводным ремнем в стране, ни официальной идеологии перед лицом авторитарного режима, Россия не может существовать просто как общество поклонников Путина. Даже для этой цели необходима эффективная организация — наряду с группой единомышленников с общими интересами. До некоторой степени они были членами КГБ (теперь известного как ФСБ). Согласно известной «вертикальной системе» правительства, они уполномочены отдавать приказы полиции и судебной власти. Они могут угрожать СМИ или покупать их. Они могут заключать союзы с некоторыми, кто имеет ключевые должности в правительстве — или даже ставить некоторых из своих людей на такие должности.

Исследователи политических движений и фашизма в особенности пытались найти характерные особенности для них — «фашистский минимум» — и выделили десять, двенадцать, или четырнадцать компонентов. При фашизме во власти всегда был один лидер; фашистским государством никогда не управлял комитет. Всегда была единственная государственная партия, и отсутствие такой партии немедленно вызывает вопросы относительно истинного характера такого режима. У фашистского режима была монополия (или близкое к монополии состояние), что касается распространения идей, и у него также была монополия (или почти монополия) на политическое насилие. При фашизме не было независимой судебной власти.

В то же время, каждый из этих режимов отличался в некоторых аспектах. Российский режим был совершенно уникален, поскольку он был первым, который видоизменялся от коммунизма до совсем другого порядка — будь то крайне правый порядок или полуфашистский, или какой-то другой. И если указывать на эти различия между ними интересно, то, возможно, не стоит тратить слишком много умственной энергии на классификацию, потому что чаще всего эти режимы (или движения) находятся в переходном состоянии.

Отсутствие официальной идеологии после периода перенасыщения идеологией является, конечно, захватывающим, но совсем не ясно, продлится ли этот период и как долго. В истории бывают периоды в истории, когда отсутствие доктрины или системы взглядов может быть допущено, по крайней мере, временно, тогда как в другие периоды это будет невероятно. Подобным образом есть периоды даже в истории диктатур, во время которых правителям достаточно минимума репрессий, чтобы оставаться у власти, тогда как в другие периоды необходимы большие репрессии (или считается, что они необходимы). Если страх перед хаосом велик, то тем, кто у власти, не требуется постоянно доказывать, что нужна сильная рука. То же самое верно, если диктатура появилась сравнительно недавно или доказала свою эффективность в недалеком прошлом.

Действительно ли возможно сохранить такой режим при этих обстоятельствах?

И что можно сказать относительно оппозиции? Каковы перспективы ее успеха в той политической системе, которая в настоящее время у власти в России?

Когда режим или правитель пробыли у власти очень