Американские трагедии. Хроники подлинных уголовных расследований. Книга VIII - Алексей Ракитин

Понятно было, что после разговора с репортёром отказываться от полицейского допроса уже не следовало. В тот же день — 8 июля — Шэппард впервые был допрошен официально, что называется, «под протокол». Допрос имел место в больнице, куда он вернулся после посещения дома, и продлился три часа.

Допрос касался только событий ночи с 3 на 4 июля. Шэппард повторил свой рассказ о том, как уснул на кушетке в гостиной и был разбужен вскриком жены. Поднявшись наверх, он увидел человека в белой рубашке, находившегося в ногах кровати; Мэрилин была ещё жива и издавала «булькающие звуки». Шэппард не помнил удара, оглушившего его; он пришёл в себя в положении сидя на полу у кровати жены (в спальне находились две кровати, разделённые тумбочкой). Ему в глаза попадал лунный свет, отражавшийся в металлическом значке, укреплённом на портмоне; до этого портмоне находилось в кармане его брюк, теперь же — лежало на кровати. Он проверил пульс жены, понял, что она мертва, и отправился в спальню сына. Убедившись, что с ним всё в порядке, он отправился вниз, поскольку услышал шум, доносившийся с первого этажа. На фоне двери чёрного хода он увидел тёмную фигуру, бросившуюся наутёк по лестнице, спускавшейся к озеру. Шэппард последовал за неизвестным; тот остановился возле воды, дожидаясь, пока преследователь спустится. Едва Шэппард сошёл с лестницы на песок, неизвестный напал, и он — Шэппард — снова потерял сознание. Придя в себя в воде, он поднялся в дом и накрыл тело жены одеялом — его смущал тот факт, что её нагое тело увидят посторонние. Шэппард позвонил мэру Хоуку потому, что не мог вспомнить никакого другого телефона — все номера просто выскочили из головы. Вообще все — отца, братьев, соседей…

Шэппарду официально сообщили, что он рассматривается в качестве главного подозреваемого в убийстве собственной жены. Он не смог ответить, почему его золотые часы оказались найдены за домом, и куда и как исчезла его футболка. По описанию Сэма Шэппарда художником был нарисован портрет мужчины якобы убившего его жену и напавшего на него самого.

Согласно сообщённым Шэппардом приметам, это был белый широкоплечий мужчина ростом 185–187 см в возрасте около 25 лет, имевший чёрные, торчавшие «ёжиком» волосы. Незнакомец был одет в белую рубашку и чёрные брюки.

Рисунок неизвестного мужчины, напавшего на Мэрилин и Сэма Шэппарда, подготовленный полицейским художником по описанию потерпевшего.

В ходе допроса 8 июля Сэму Шэппарду было сделано предложение пройти проверку на «детекторе лжи». Он от такой проверки отказался, заявив, что «знает, как это работает, и знает, что окажется виновен из-за своей сопричастности трагедии». (Перевод умышленно сделан немного некорректным, дабы фраза выглядела более литературно; дословно в протоколе записано: «because of his knowledge of it, and how it operated, that he would have a reaction because of his nearness to the tragedy»).

Несомненно, отказ от проверки на полиграфе согласовывался Шэппардом с адвокатом; к оценке обоснованности некоторых советов Уильяма Корригана в дальнейшем нам ещё придётся вернуться.

До 10 июля 1954 г. Сэм Шэппард-старший оставался в больнице, но в этот день он был отпущен для продолжения лечения дома. Сэм направился в дом отца, где его уже поджидала толпа репортёров, как газетных, так и телевизионных. В те годы ещё не существовало записи телесигнала на магнитную ленту, поэтому телевизионные трансляции осуществлялись в прямом эфире. При появлении Сэма Шэппарда телепрограммы были прерваны для прямого включения камер, установленных перед домом его отца. Они-то и показали миллионам телезрителей некрасивую сцену, во время которой Ричард Шэппард, вышедший навстречу сыну, закричал на журналистов, чтобы те убирались. Делать этого, разумеется, не следовало ни в коем случае — в той обстановке Шэппардам следовало бороться за симпатию общественности, а таковая напрямую была связана с тем, как журналисты станут подавать информацию! Представители телевидения и прессы, разумеется, никуда от дома не ушли, и Ричард потребовал от присутствовавших полицейских удалить их. Толпа немного потеснилась с газона, но этим дело и ограничилось. Публика, жаждавшая скандала, получила его: семья Шэппардов предстала в роли эдаких агрессивных, неадекватных самодуров, бросающихся безо всякого повода на нормальных людей.

В тот же день Сэмюэль Шэппард-старший был вторично официально допрошен кливлендскими детективами в присутствии начальника полиции Бэй-виллидж и коронера Гербера. На этот раз допрос оказался куда продолжительнее, чем двумя днями ранее, и намного более обстоятельным. Журналисты утверждали, что Шэппарда допрашивали без перерыва 9 часов, но на самом деле это не так: допрос начался в 11:40 и закончился в 16:15.

Содержание этого допроса в контексте последующих событий очень интересно, поэтому имеет смысл остановиться на нём подробнее.

Сэм Шэппард во время дачи показаний после выписки из больницы: шея в корсете (бандаже), тёмные очки скрывают синяки на лице и кровоизлияния в склеры глаз.

Во время допроса Сэмюэль признал, что примерно до 1949 г. Мэрилин очень ревновала его к другим женщинам (они бракосочетались в феврале 1945 г.), но в последующем их отношения полностью выправились и стали совершенно гармоничными. Согласно его утверждению, оснований для ревности Мэрилин не имела, поскольку он не искал интимных связей на стороне. Шэппард отверг предположение, будто при выяснении отношений с женою впадал в гнев. Он утверждал, что не имел интимных отношений со Сьюзен Хейс, лаборанткой из больницы «Бэйвью» («Bayview»), и более того, заявил, что Мэрилин была полностью в курсе всех его рабочих дел.

Вместе с тем Сэмюэль признал, что в марте 1954 г. во время симпозиума остеопатов в Калифорнии он купил Сьюзен Хейс золотые часы. Из его объяснения следовало, что это был не подарок, а лишь компенсация за потерянные ею во время официального обеда часики. По словам допрашиваемого, его жена ничего об этих часах не знала. Во время допроса Шэппарду были заданы вопросы, связанные с его отношениями с другой женщиной — с женою хозяина автосалона, в котором Сэмюэль приобрёл свой спортивный «ягуар» — некоей Джулией Лоссман. Сэмуэль признал товарищеские отношения с семьёй Лоссманов, рассказал о том, что лечил Джулию полтора года назад, но категорически отверг все подозрения на интимную связь с нею. Однако Сэму Шэппарду пришлось признать, что между их семьями (то есть Лоссманов и Шэппардов) летом 1953 г. произошло выяснение отношений, после чего дружба оказалась разрушена и товарищеских встреч