Индустриализация (СИ) - Нестеров Вадим

Потом была годичная стажировка в Мюнхенском университете, геологические изыскания в родной Средней Азии, преподавание в альма матер – и все с блеском! Авторитет и репутация Преображенского росли как на дрожжах, и накануне войны, в 1913 году, 40-летнего Павла Преображенского избирают старшим геологом Геологического комитета.

Вот его фото этих лет – эдакое эталонное изображение прогрессивного и перспективного русского инженера.

Во время Первой мировой войны Павел Иванович служил в Четвертом полковом санитарном отделе Отряда русских техников Всероссийского союза городов, представлял Всероссийский союз городов в Особом совещании по обороне – и активно занимался политической деятельностью.

В итоге один из ведущих геологов России становится членом 4-й Государственной Думы от фракции трудовиков.

А в 1917-м, после Февральской революции, перспективный политик получает должность товарища (то есть заместителя) министра народного просвещения Временного правительства.

Впрочем, замминистра он пробыл сравнительно недолго – Октябрьская революция отменила Временное правительство и Павел Преображенский возвращается на должность старшего геолога Геолкома.

Вот он среди коллег по Геолкому – в центре второго ряда, над конторкой.

Во главе геологической экспедиции Преображенский выезжает в Сибирь, но из-за начавшейся Гражданской войны безнадежно застревает в Екатеринбурге.

Летом 1918 года Ебург взяли белые, и министр просвещения Сибирского правительства, ректор Томского университета В.В. Сапожников приглашает столичную знаменитость занять должность заместителя министра просвещения.

Дело знакомое, Преображенский соглашается, а когда после колчаковского переворота Сапожников решает отойти от политики и подает в отставку, Павел Иванович Преображенский становится министром в правительстве Верховного правителя России адмирала Александра Васильевича Колчака.

Новый министр успел разработать прогрессивный законопроект «О единой школе» и поругаться с «правителем омским» по вопросу о реформе правописания – прогрессивный Преображенский одобрил нововведения большевиков, а консервативный Колчак был решительно против выставления на мороз фиты и ижицы.

К консенсусу они прийти не успели – в январе 1920 года все колчаковское правительство было арестовано в Иркутске красными.

Расторопный ангел-хранитель везучего министра опять расстарался и уберег его от ангарской полыньи, в которую канул Верховный.

Преображенский понадобился для другого - Чрезвычайный трибунал Сибревкома решил устроить в Омске масштабный политический процесс. Действительно масштабный - на первом судебном заседании, проходившем в вагонном депо на Атамановском хуторе, собралось около 8 тысяч зрителей!

Как я уже говорил, Павел Иванович Преображенский был очень везучим человеком. Поэтому он не получил пулю, как пятеро расстрелянных колчаковских министров. Приговор, вынесенный министру Преображенскому революционным трибуналом, был донельзя мягок: «Приговорить к принудительным работам на все время Гражданской войны».

Работать осужденного отправили по специальности – поставили во главе геологической партии и велели искать вольфрамовые руды в районе Кокчетава. А через год амнистировали – за трудовые заслуги и ввиду многочисленных ходатайств маститых ученых вкупе с примкнувшим пролетарским писателем Максимом Горьким, также заступившемся за «крупного геолога, нужного стране». Да и Гражданская война уже кончилась, срок истек.

Возвращаться в столицу амнистированный бывший министр осмотрительно не стал, решив пересидеть какое-то время в тихом месте. Преображенский переезжает в Пермь, где звезду отечественной геологии с превеликой радостью взяли на работу в местный университет.

Тихо пересидеть, в общем, не получилось – не того замеса был человек. Преображенский развивает в Пермском университете бешеную деятельность, возглавив одновременно кафедры геологии и минералогии и заложив базу для организации геологического факультета. Потом, одновременно с Пермью, организовывает и возглавляет кафедру геологии полезных ископаемых в Уральском университете в Екатеринбурге. И когда человек все успевал?

При этом он вовсе не собирался полностью уходить в преподавание и становиться теоретиком. Преподавание – преподаванием, а полевой сезон – по распорядку. Профессор Преображенский проводил геологические работы по изучению залежей каменного угля в районе поселка Пашия в Пермском крае, обследовал Журавлинское месторождение бокситов и алюминиевых руд на реке Чусовой, а также ознакомился с геологией Приуральского прогиба и тщательнейшим образом проштудировал архивы по соляным разработкам Строгановых и других уральских промышленников.

В итоге терпение у федеральных властей лопнуло, и в 1924 году Павла Ивановича забрали уже в Ленинград, где его явно не хватало, и вручили ему привычную должность старшего геолога Главного геологоразведочного управления (бывший Геологический комитет).

Вот бывший колчаковец, а ныне трудящийся Республики со своими студентами в Перми незадолго до отъезда, в 1923 году.

Ну а когда в Союзе начался тот самый тотальный геологический десант во все медвежьи уголки, геолог божьей милостью Преображенский, разумеется, не остался в стороне. И здесь ему очень пригодилось пермское штудирование архивов по соледобыче.

В 1925 г. он возглавил разведочные работы в Соликамске, и уже 6 октября 1925 года совершил главное дело своей жизни. В этот день под Соликамском из 95-метровой скважины был извлечен сильвинитовый керн.

Проще говоря, в этот день Павел Иванович Преображенский открыл крупнейшее в мире Верхнекамское месторождение калийно-магниевых солей. Олигархический «Уралкалий» знаешь? Это оно.

Вообще, удивительно – сколько же масштабных, даже не масштабных, а каких-то стратегически определяющих месторождений было открыто в первые годы Советской власти – курское железо, норильский никель, уральский калий, колымское золото, волго-уральская нефть – список можно множить и множить. А всего и надо было устроить планомерную ревизию собственного хозяйства, выяснить – чем же мы владеем в своем царстве-государстве. Был бы царь-батюшка поумней – глядишь, до сих пор бы «Боже царя храни» пели, как островитяне свой «God save the King».

Но вернемся к Преображенскому. Несколько последующих лет он занимался оконтуриванием своей находки, проще говоря – устанавливал границы открытого месторождения.

И в 1929 году вновь нашумел на весь Советский Союз. Еще в конце 1928 года бригада бурового мастера Прокопия Позднякова начала бурение в районе поселка Верхнечусовские городки, что к югу от Соликамска. На глубине 155 метров бур прошел породы, где могли быть калийные соли, но никаких признаков солей в скважине не оказалось. Руководство Геолкома намекнуло на прекращение работ, однако Преображенский, у которого геологическая «чуйка» была прокачена до уровня «бог», заартачился и настоял на продолжении бурения.

16 апреля с глубины в 365–371 метров из скважины пошла нефть.

Первая реальная уральская нефть.

Преображенский потом часто шутил: «Где ни задам скважину, всюду калий! На карте в сторонке мне бросились в глаза Городки, ну и велел там бурить. Калия-то не оказалось, бромные воды всё же нашлись, да ещё окаянная нефть!». Разумеется, это была абсолютно случайная находка, выражаясь геологическим сленгом, экспедиция Преображенского поймала «дикую кошку».

Но в вопросе уральско-поволжской нефти эта случайная находка изменила примерно все.

Вот они, триумфаторы - Павел Преображенский (над бочкой, в кепочке и с седой бородкой) и буровая бригада скважины № 20. Верхнечусовские Городки, 1929 год.