Максим Кантор - Сетевые публикации

Разумеется, все они были люди выдающиеся и амбициозные (как и Муссолини, и Хирохито, и Рузвельт, и де Голль) — но среди них не было деятелей масштаба Ленина, Бисмарка или Наполеона, не было исторических и политических мыслителей. Это были исполнители. Факт состоит в том, что лидеры второй трети XX века — как бы докручивали историю до логического конца — они обладали страстью и волей. Но сказать, что это они изобрели и затеяли весь океан войны, сформулировали исторические концепции — как то делал Цезарь или Петр или Ленин — это будет, увы, излишней лестью. Наиболее ярок в этом отношении, вероятно, Гитлер — но и гитлеровская концепция мирового развития принадлежит не вполне ему самому. Искать причины в лидерах того времени можно бесконечно, детали и документы для истории важны — но не только протоколы конкретного заседания решают дело. Следом за одним заседанием — было другое, потом третье. Как мы знаем, свои решения лицемерные правители меняли каждый божий день. Если принять, что сталинское намерение выдержало срок в три года, то что делать с его отношениями внутри партии, где он отказывался от своих слов в течение трех дней. Все это важно — но не принципиально важно. Вильсон, как известно, составляя свои знаменитые 18 пунктов для проекта Версальского договора, путал географическое положение европейских стран. Какова же цена этого документа — а ведь пункты Вильсона цитируют постоянно. Полагать, что найденный (допустим, даже подлинный) документ о намерении Сталина начать войну — решает что-либо в мировой войне, это все равно, что полагать, будто намерение космонавта полететь на Луну описывает устройство космоса. Следует исходить из того, что война мировая, и следовательно причина ее — мировая. Если эту мировую причину мировой войны обозначить, то дальнейшее станет яснее.

Принять за стратегическую причину мировой войны план злого тирана учинить сговор с целью получения Польши и Прибалтики — крайне мелкая мысль. Однако с этой мыслью сегодня любят играть.

Итак, это первая фаза военных обвинений — стратегическая. Она важна, но нуждается в историческом анализе, а не в детективных разысканиях.

Помимо обвинений в стратегии, есть обвинения частного характера, тактические.

К стратегическим преступлениям добавляют злодейства социальные: Сталин в 1937-м году расстрелял военных, которые могли обеспечить безопасность страны; он ввел жестокий приказ о наказании для тех, кто попал в плен и их семей; Сталин не подписал конвенцию Красного креста, чем обеспечил жестокое обращение с военнопленными; Сталин ввел так называемую «четырехслойную тактику» (кто придумал этот дикий термин, неизвестно, но термин получил хождение как якобы научный), когда павшими солдатами в четыре слоя застилали не нужный рубеж; Сталин провалил все возможные военные операции, он был самодуром; Сталин, забрав всю власть, «воевал по глобусу»; проигранное начало войны — результат преступной халатности. Сюда же иногда добавляют и личную трусость — спрятался в первые дни войны, а выступал по радио — Молотов.

Все вышеперечисленное свидетельствует о планетарного размера авантюре Сталина. Не будь Сталина — на земле царил бы мир, он всех погубил. Это обвинение, в целом, поддерживается журналистской риторикой Запада. Вина Гитлера не ушла, но ретуширована. Говорится так: фашисты ведь покаялись, был Нюрнбергский процесс, денацификация. А где декоммунизация? Где покаяние коммунистов в том, что они развязали бойню? Год от года эта версия звучит все громче.

2а) Все вышеперечисленное почти правда — и вместе с тем полная неправда.

Сталин не начинал мировой войны: ему предприятие такого масштаба было неподъемно. Расстрел Тухачесвского и прочих генералов, обвиненных в шпионаже, и последовавшая чистка в офицерских рядах — мало что изменили в руководстве РКК и на ход войны не повлияли. Сходную чистку, кстати будь сказано, провел и Гитлер. Трусом Сталин не был, по глобусу он не воевал, четырехслойной тактики не изобретал, в гибели русских пленных он невиновен.

Но многое в обвинениях соответствует действительности. Просто все сложнее.

Как это часто бывает в истории (и в частной жизни тоже) люди стараются не заметить того, что сами фигуранты истории провозглашают как самое главное. Это эффект крупного географического названия на карте, которое никто не видит, в то время как выискивают маленькую деревушку.

Гитлер очень громко провозгласил новое немецкое государство Третьим Рейхом, установив прямое родство с Гогенцоллернами и Гогенштауфенами, с императорскими семьями Священной Римской Империи. Все императоры Священной Римской империи, начиная с Карла Великого, Оттона, Генриха Птицелова — и вплоть до прямого предшественника Гитлера, Отто фон Бисмарка, занимались тем, что собирали распадающуюся Европу в единый организм, противопоставляя эту единую имперскую конструкцию — варварству.

Гитлер — в его собственной терминологии, в его собственных словах, высказанных тысячекратно — стал очередным Императором Священной Римской империи. Вся идеология, вся атрибутика, все ритуалы, вообще все — было сделано, чтобы подчеркнуть эту его миссию. Его дружба-вражда с Англией того же происхождения, его ненависть к Франции — того же происхождения: это именно Наполеон и идея «империи-республики» пресекла однажды порядок Священной Римской империи.

Ненависть к Франции вообще доминанта гитлеровского характера, равновеликая к ненависти к евреям. Франция для Германии всегда была основным соперником — на протяжении веков франко-прусские войны определяют карту Европы. В качестве преемника одного из Каролингов, а именно германского императора — Гитлер всегда видел именно во Франции первого врага и первую добычу.

Оттуда же — рабочее отношение к славянскому пространству. Черчилль в письмах уже в 39-м году, когда началась война, говорил о неизбежном рывке за нефтью. И наследие Первой мировой войны, того самого, не опровергнутого плана Шлиффена — то есть, рывка в одном направлении (Запад), а потом в другом (Восток), осуществимого благодаря немецкой дисциплине — все это оставалось актуальным.

Это была новая Священная Римская империя — живущая по законам данного организма.

Придумать логику развития Священной римской империи — Иосифу Джугашвили, при всем его коварстве, было не под силу.

Немаловажно и то, что Вторая мировая война была не просто продолжением Первой — это была та же самая война. Первая мировая война питалась великими планами. Великими людьми замышлялась — великими же людьми и пресекалась. Однако война не кончилась — это была огромная война, не нашедшая естественного конца, остановленное театральное действие. Посреди океана возвели плотину — эту плотину скоро прорвало.

Армии даже не поменялись. Тухачевским больше — или меньше, таких же генералов были сотни, Михаил Николаевич — не самый талантливый и не самый яркий. И с немецкой и с русской стороны — сотнями выходили воевать те же самые люди, что уже воевали друг с другом. Те же самые генералы вышли на то же самое поле в тех же самых сапогах — и с теми же самыми целями. Среди генералов, принявших участие в кампании — 80 % были ветеранами Первой войны. Тогда майорам и полковникам было по 25–35, а в 1939-м году им стало 45–55: славный возраст для генерала и командующего фронтом.

Немаловажно и то, что Вторая мировая война (как мы ее привыкли называть) для Европы была 3-ей Франко-Прусской, и основная интрига европейской части войны лежит именно в этом конфликте республики и империи, двух способов европейского управления.

Если начинать отсчет с Тридцатилетней войны (а это было бы правильно делать), то конфликт и стратегия еще старше, но с 1870 года — срок совершенно живой, исторически здравый. То была №ья франко-прусская с давним выяснением принципиальных вопросов.

В отношении роли Сталина и русской роли в войне — это значит следующее: война не только началась бы все равно, помимо Сталина и России, — война уже и шла давно, помимо России и Сталина. А России выпала роль странная: — таскать для чужих дядей каштаны из огня. А огонь был сильный.

Свои интересы были у всех: у Англии — явные колониальные, война в Африке была для Англии, разумеется, важнее, нежели бои на европейском континенте; для Америки — стратегия будущего; для Германии — план объединения Европы, осуществление идеи Римской империи; и только для России — это стало вопросом выживания. Стратегия на уничтожение была провозглашена внятно и громко, и тактика была соответственная.

То была во многих отношениях ненормальная война — если смотреть здраво, то многое перепутано: философы и прожектеры играют роль мясников; варвары и невежды — играют роль спасителей цивилизации; банкиры и финансисты — выступают в качестве филантропов. Это кажется бессмыслицей.