Андрей Буровский - Анти-Мединский. Опровержение. Как партия власти «правит» историю

А пьяница снова начал колотить в дверь…

Подошёл царь Давид и после диалога, аналогичного уже пересказанным, был укорён в убийстве своего слуги Урия и сожительстве с его женой. Ушёл, конечно, посрамлённый.

Затем последовал диалог с другим библейским царём — Соломоном. У того список грехов оказался ещё более внушительным: и идолам поклонялся, и по женской части был слаб. А бражник-то пить пил, но Бога Единого всю жизнь славил, идолам не поклонялся. Так почему же Соломон его в рай не пускает? Отпал и Соломон.

Бражник продолжил колотить в дверь.

Вышел святитель Николай Мирликийский (особо почитаемый на Руси как Никола Угодник, а на Западе как Санта Клаус). Понятно, что и Николай оказался не безгрешен: на вселенском Никейском соборе в 325 г. дал по морде александрийскому священнику Арию, которого считал еретиком. Прилично ли Санта Клаусу драться? Ушел, стыдясь…

И вот, наконец, вышел к настырному бражнику сам апостол Иоанн, любимый ученик Христа, автор одного из Евангелий и Апокалипсиса, и ещё раз внятно объяснил, что «ПЬЯНИЦАМ ВХОД ВОСПРЕЩЁН!!!»

Его бражник «поймал» элегантней всего. «А ведь вы с Лукой (другим евангелистом) написали в Евангелии: «друг друга нужно любить, Бог всех любит», а я вот пришёл, а вы меня не любите — не пускаете. Либо давай пускай, либо Евангелие переписывай!»

Ну что тут поделаешь, в самом деле не переписывать же Евангелие ради одного пьяницы.

И сказал апостол Иоанн: «Наш ты человек, бражник! Заходи!» И открыл ворота.

Думаете, обрадованный пьяница скромно вошёл и сел в уголочке? Нет, он гордо прошествовал к лучшему месту и там уселся. Святые отцы подивились такой наглости: «Чего это, — спрашивают, — бражник, ты не только в рай вошёл, но и на лучшем месте устроился? Мы сами к этому месту подступить не смели!» «Эх, святые отцы, — ответил бражник, — да вы же с пьяницей нормально поговорить не смогли, не то что с трезвым». Святые отцы и в этот раз не смогли не признать его правоту и оставили сидеть на почётном месте.

На этой позитивной ноте, пожалуй, стоит закончить.

Роль и место алкоголя в русской повседневности всегда были велики. И неоднозначны. Немало горя принёс алкоголь, но и веселья немало. Главное правило, которым руководствовались наши предки для сохранения морального и физического здоровья, вполне относится и к алкоголю. Наиболее четко оно сформулировано в «Поучении Моисея о безвременнем пьянстве»:

«Бог вложил человеку любое желанье духовных и плотских поступков: сну своё время и мера, желанию пищи и время, и мера, и питью свой срок и умеренность, потребности в женщине время и мера, — стоит ли дальше слова продолжать? Любому желанию время и мера назначены живущему в вере одной, в христианстве. Но если же все те желанья исполнить кто хочет без меры и времени — грех будет в душе, а в теле недуг». Всё хорошо в меру!

Приложение 1

Адам Олеарий

«ОПИСАНИЕ ПУТЕШЕСТВИЯ ГОЛШТИНСКОГО ПОСОЛЬСТВА В МОСКОВИЮ И ПЕРСИЮ»

(фрагмент)

«Они сняли с себя всякий стыд и всякое стеснение», — говорит многократно уже называвшийся нами датский дворянин Иаков. Мы сами несколько раз видели в Москве, как мужчины и женщины выходили прохладиться из простых бань, и голые, как их Бог создал, подходили к нам и обращались к нашей молодёжи на ломаном немецком языке с безнравственными речами. К подобной распутной наглости побуждает их сильно и праздность; ежедневно многие сотни их можно видеть стоящими праздно или гуляющими на рынке или в Кремле. Ведь и пьянству они преданы более, чем какой-либо народ в мире. «Брюхо, налитое вином, быстро устремляется на вожделение», — сказал Иероним. Напившись вина паче меры, они, как необузданные животные, устремляются туда, куда их увлекает распутная страсть. Я припоминаю по этому поводу, что рассказывал мне великокняжеский переводчик в Великом Новгороде: «Ежегодно в Новгороде устраивается паломничество. В это время кабатчик, основываясь на полученном им за деньги разрешении митрополита, устраивает перед кабаком несколько палаток, к которым немедленно же, с самого рассвета, собираются чужие паломники и паломницы, а также и местные жители, чтобы до богослужения перехватить несколько чарок водки. Многие из них остаются и в течение всего дня и топят в вине своё паломническое благочестивое настроение. В один из подобных дней случилось, что пьяная женщина вышла из кабака, упала на улицу и заснула. Другой пьяный русский, проходя мимо и увидя женщину, которая лежала оголённая, распалился распутною страстью и прилёг к ней, не глядя на то, что это было среди бела дня и на людной улице. Он и остался лежать с нею и тут же заснул. Много молодёжи собралось в кружок у этой пары животных и долгое время смеялись и забавлялись по поводу их, пока не подошёл старик, накинувший на них кафтан и прикрывший этим их срам».

Порок пьянства так распространён у этого народа во всех сословиях, как у духовных, так и у светских лиц, у высоких и низких, мужчин и женщин, молодых и старых, что, если на улицах видишь лежащих там и валяющихся в грязи пьяных, то не обращаешь внимания; до того всё это обыденно. Если какой-либо возчик встречает подобных пьяных свиней, ему лично известных, то он их кидает в свою повозку и везёт домой, где получает плату за проезд. Никто из них никогда не упустит случая, чтобы выпить или хорошенько напиться, когда бы, где бы и при каких обстоятельствах это ни было; пьют при этом чаще всего водку. Поэтому и при приходе в гости и при свиданиях первым знаком почёта, который кому-либо оказывается, является то, что ему подносят одну или несколько «чарок вина», т. е. водки; при этом простой народ, рабы и крестьяне до того твёрдо соблюдают обычай, что если такой человек получит из рук знатного чарку и в третий, в четвёртый раз и ещё чаще, он продолжает выпивать их в твёрдой уверенности, что он не смеет отказаться, — пока не упадёт на землю и — в иных случаях — не испустит душу вместе с выпивкою; подобного рода случаи встречались и в наше время, так как наши люди очень уже щедры были с русскими и их усиленно потчевали. Не только простонародье, говорю я, но и знатные вельможи, даже царские великие послы, которые должны бы были соблюдать высокую честь своего государя в чужих странах, не знают меры, когда перед ними ставятся крепкие напитки; напротив, если напиток хоть сколько-нибудь им нравится, они льют его в себя как воду до тех пор, пока не начнут вести себя подобно лишённым разума и пока их не поднимешь порою уже мёртвыми. Подобного рода случай произошёл в 1608 г. с великим послом, который отправлен был к его величеству королю шведскому Карлу IX. Он так напился самой крепкой водки — несмотря на то, что его предупреждали о её огненной силе, — что в тот день, когда его нужно было вести к аудиенции, оказался мёртвым в постели.

В наше время повсеместно находились открытые кабаки и шинки, в которые каждый, кто бы ни захотел, мог зайти и пить за свои деньги. Тогда простонародье несло в кабаки всё, что у него было, и сидело в них до тех пор, пока, после опорожнения кошелька, и одежда и даже сорочки снимались и отдавались хозяину; после этого голые, в чём мать родила, отправлялись домой. Когда я в 1643 г. в Новгороде остановился в любекском дворе, недалеко от кабака, я видел, как подобная спившаяся и голая братия выходила из кабака: иные без шапок, иные без сапог и чулок, иные в одних сорочках. Между прочим, вышел из кабака и мужчина, который раньше пропил кафтан и выходил в сорочке; когда ему повстречался приятель, направлявшийся в тот же кабак, он опять вернулся обратно. Через несколько часов он вышел без сорочки, с одной лишь парою подштанников на теле. Я велел ему крикнуть: «Куда же делась его сорочка? Кто его так обобрал?», на это он, с обычным их: «б т… м. ть», отвечал: «Это сделал кабатчик; ну, а где остались кафтан и сорочка, туда пусть идут и штаны». При этих словах он вернулся в кабак, вышел потом оттуда совершенно голый, взял горсть собачьей ромашки, росшей рядом с кабаком, и, держа её перед срамными частями, весело и с песнями направился домой. Правда, в последнее время такие простонародные кабаки, принадлежавшие частью царю, частью боярам, упразднены, потому что они отвлекали людей от работы и давали только возможность пропивать заработанные деньги; теперь никто уже не может получить за 2 или 3 копейки, шиллинга или гроша — водки. Вместо этого его царское величество велел устроить в каждом городе лишь один кружечный двор или дом, откуда вино выдается только кружками или целыми кувшинами, для заведывания дворами поставлены лица, принесшие особую присягу и ежегодно доставляющие невероятную сумму денег в казну его царского величества. Ежедневного пьянства, однако, эта мера почти не прекратила, так как несколько соседей складываются, посылают за кувшином или более и расходятся не раньше, как выпьют всё до дна; при этом часто они падают один рядом с другим. Некоторые также закупают в больших количествах, а от себя тайно продают в чарках. Поэтому, правда, уже не видно такого количества голых, но бродят и валяются немногим меньше пьяных.