Сборник статей - Псевдонимы русского зарубежья. Материалы и исследования

Общеизвестно, что эмигрантская (и не только) периодика то и дело занималась подобными «заимствованиями» материалов. В данном случае хотя бы указано, что статья из Ревеля, сохранена подпись, о чем, например, нельзя говорить в случае с В. А. Пресняковым, который жаловался на страницах газеты «Свобода России» в 1919 г. на то, что ревельская русская газета «Новая Россия», как и в случае с Пильским, изменила название его статьи, но опустила еще и его подпись:

В нескольких номерах газеты «Новое рижское слово» были помещены написанные мной статьи под заглавием «Мои заметки» и за подписью «W. P.». Одна из таких статей, помещенная в номере 21-м названной выше газеты, оказалась целиком перепечатанной в номере 132-м издаваемой в г. Ревеле газеты «Новая Россия», причем в целях, очевидно, сокрытия перепечатки без ведома и согласия автора, было изменено заглавие статьи (вместо «Мои заметки» поставлено «К истории “русского вопроса” в Западной Европе») и была отброшена моя подпись[532].

Но и сами «Последние известия» бывали замешаны в случаи заимствования чужого материала. Так, например, Аркадий Бухов в 1921 г. дал добро помещать его фельетоны из ковенского «Эха» в ревельском «Свободном слове», но не давал подобного разрешения ревельским «Последним известиям»:

В ревельской газете «Последние известия», – писал он, – я очень часто вижу свои статьи и фельетоны без указания источника, откуда они взяты. […] Право на перепечатку моих фельетонов без указания источника я предоставил исключительно «Свободному слову», и я был бы чрезвычайно признателен, если бы «Последние известия», перепечатывая мои фельетоны, ставили бы под ними название источника – газету «Эхо», которую я редактирую в Ковно. Я не так высоко ценю свою литературную работу, чтобы делать ее предметом чьей-либо монополии, но политический момент налагает на каждого литератора столько ответственности, что считаться сотрудником (даже невольно) той газеты, в направлении которой не принимаешь никакого участия, – чрезвычайно неудобно[533].

Возможно, таким же способом могли быть опубликованы и материалы Пильского. На помощь исследователям в таком случае приходят проекты, подобные тому, в рамках которого публикуется настоящая статья, – составление перечня псевдонимов русского зарубежья.

Следует отметить, что наряду с псевдонимами, составленными на основе имени и фамилии, во всех упомянутых выше изданиях встречаются также и криптонимы, и псевдонимы-инициалы, и т. п. Из «полноценных» псевдонимов во всех изданиях (кроме эстонской газеты «Пяэвалехт»[534]) встречается лишь известный еще с дореволюционной поры псевдоним Пильского «Петроний». Среди его многочисленных псевдонимов наиболее интересными представляются т. н. дворянские (см. о них ниже) или те, что указывают на какие-либо родственные связи. Ниже предлагается этимология части псевдонимов П. М. Пильского.

«Дворянские» псевдонимы и родственные связи

В русской культуре, чаще всего в артистической среде, стало традицией скрывать свое происхождение, свою настоящую фамилию. В случае с Пильским мы имеем дело не с отходом от дворянских корней, а, наоборот, со стремлением к оным, что демонстрируют четыре его псевдонима (и производные от них инициалы), которыми он начал пользоваться в эмиграции, – «Гр. Девиер», «П. Хрущов», «П. Трубников» и «П. Шуйский».

Благодаря его автобиографии в собрании С. А. Венгерова известно, что по материнской линии он принадлежал к графскому роду Девиер, родоначальником которого был португальский еврей Антон Мануилович Де Виерра, попавший в Россию благодаря Петру I. Царь заметил его на голландском корабле, откуда он был пажом взят в Россию. Позже А. М. Девиер стал первым генерал-полицмейстером Петербурга[535]. В этой автобиографии Пильский писал: «Моя родина – г. Орел. Там офицер 144 Каширского полка, Мосей Николаевич Пильский женился на дочери графа Девиера, Неониле Михайловне, и первенцем от этого брака родился я 16 янв. 1879 г. Мать очень хотела привить семье аристократический train, но встретила очень сильное противодействие в отце и, как это ни странно, и в нас, детях, и я помню себя гораздо больше на улице, играющим в городки и бабки, чем послушным воспитанником бонны»[536]. Отсюда, соответственно, и его псевдоним «Гр. Девиер» («Гр. Дев.», «Гр. Б. Девиер»).

Псевдоним «П. Хрущов» для Пильского также не случаен и также связан с его родословной. Об этом он сообщал читателям в статье «Наши бабушки-барышни»[537], которую начал пассажем:

Эти записки мне напомнили многое, воскресили детство, мою бабушку, ее рассказы о коронации Александра II, о придворной жизни тех дней. В девичестве Хрущова, в замужестве графиня Девьер.

Согласно выписке из свидетельства Воронежской духовной консистории, мать Пильского Неонила Михайловна родилась 15 января 1849 г. в Мандровой слободе Валуйского уезда. Она была дочерью местного помещика, коллежского асессора Михаила Дмитриевича Девиера и его законной жены Анны Александровны (в девичестве Хрущовой)[538]. К сожалению, по сей день неизвестно, к какой конкретно ветви на генеалогическом древе Хрущовых она принадлежала[539].

По нашим сведениям, этот «дворянский» псевдоним Пильского был впервые раскрыт во французском переводе его романа «Тайна и кровь», опубликованного вначале под именем «П. Хрущов» в ревельских «Последних известиях» в 1926 г. и отдельным изданием уже в Риге в 1927 г. Французский вариант романа назывался «Au Service de la Tcheka» («На службе ЧК») и был издан в Париже издательством «Albin Michel» в начале 1931 г. Вскоре романом заинтересовалось мадридское издательство «Editorial Signo SL», которое выпустило его перевод на испанский в мае 1932 г. Известно, что велись переговоры о переводе «Тайны и крови» на немецкий, норвежский и английский языки.

В «дворянском» ряду псевдонимов Пильского безусловно заслуживают внимания «П. Шуйский», «П. Трубников», «П. Стогов», «Р. Вельский», однако пока не удалось выяснить реальную их связь с его родословной (если таковая связь вообще существует). Особый случай в этом ряду представляет последний из упомянутых псевдонимов – «Р. Вельский», который может указывать на древний род литовских князей Вельских, но наиболее вероятна все же иная этимология. Этим псевдонимом Пильский пользовался, как правило, в своих рижских публикациях уже после отъезда из Эстонии и, видимо, подчеркивал им свою причастность к эстонской столице, ведь прочитывается этот псевдоним как «ревельский».

Родственными связями объясняется также ранее нигде не учтенный псевдоним Пильского «Е. Сергеев», под которым он публиковался только в «Последних известиях». Корни этого псевдонима находятся в ближайшем окружении самого Пильского: он выведен из имени и отчества его жены – Елены Сергеевны Пильской (на сцене – Кузнецова)[540]. То, что этот псевдоним действительно принадлежит Пильскому, наряду с простой исследовательской логикой позволяют заключить и другие источники: так, в Эстонском государственном архиве, в фонде Полицейского управления, хранятся материалы, посвященные монархическому движению в Эстонии. Один из информантов МВД Эстонии, подписывающий свои донесения «Ив. Егоров», доводит до сведения, что Пильскому на страницах «Последних известий» принадлежат следующие псевдонимы: «Е. Сергеев», «Петроний», «Питирим Моисеев», «граф Девьер», «П. П.», «П. Петров», «Наблюдатель», «Писатель», «П. Татров»[541]. Другие же псевдонимы Пильского ему, видимо, пока еще известны не были.

Использованный в первый раз, этот псевдоним не имел инициала: просто «Сергеев» – так была подписана статья, посвященная годовщине Юрьевской гимназии (1923. 24 янв. № 22. С. 3). Затем следовали подписанные «Е. Сергеевым» статьи о Маяковском, репортаж из зала военно-окружного суда о процессе коммунисток и мн. др. В 1923 г. за этой подписью Пильский начинает вести предвыборную рубрику. Ее материалы нередко носили юмористический характер[542]. Ежедневная работа «Е. Сергеева» в «правом углу третьей страницы»[543] газеты «Последние известия», как пишет «Владимиров», т. е. Ярослав Воинов[544], не дают ему спать, и он, подобно «Сергееву», в своем фельетоне «За выборы – от противного» начинает призывать читателей к выборным урнам. В этом же фельетоне Воинов (Владимиров) рисует портрет «Е. Сергеева»: «У него – портфель под мышкой, котелок набок, и, вид, вообще, словно он только что из бани». Знающим Пильского не хватает лишь его пенсне на носу, и портрет готов. Пильский сам раскрыл этот псевдоним уже после выборов, подводя их итоги в «заключительных строках» и подписывая статью двойным именем: «Петр Пильский (Е. Сергеев)».