Сокровенный храм - Морис Метерлинк

V

Скучно было бы рассказывать, что случалось со мной у этих предсказателей и ясновидящих. Я удовольствуюсь тем, что вкратце передам один из наиболее любопытных опытов. Притом же, он резюмирует большинство других, и психология их всех, за малыми исключениями, одинакова.

Ясновидящая, о которой идет речь, была из числа знаменитейших в Париже.

Она утверждала, что в гипнотическом состоянии воплощает дух маленькой неизвестной девочки, по имени Юлия. Посадив меня за стол, который нас разделял, она приказала мне обращаться к Юлии на ты, и говорить с нею ласково, как говоришь с ребенком семи или восьми лет. Потом ее лицо, глаза, руки, все ее тело стало неприятно конвульсивно изгибаться в течение нескольких минут, волосы ее распустились, выражение же ее лица, совершенно изменившегося, стало ребячески наивно.

Тоненький детский голосок, резкий и ясный, раздался потом из этого большого тела зрелой женщины, и спросил меня, немного пришепетывая: «Что тебе нужно? У тебя есть неприятности? Ты пришел ко мне для себя, или для другой особы?» – «Для себя». – «Хорошо; хочешь мне немного помочь? Покажи мни мысленно то, отчего происходят твои неприятности». Я сосредоточил все свое внимание на интересовавшем меня проекте и на различных действующих лицах еще неведомой маленькой драмы. Тогда, мало-помалу, после нескольких предварительных догадок, при чем я не помогал ей ни словом, ни делом, она проникла действительно в глубину моей мысли, прочла в ней, словно в слегка затуманенной книге, так сказать, определила очень точно место действия, узнала главных действующих лиц, и коротко описала их маленькими ребяческими штрихами, переходя от одного к другому, но до странности верно и определенно. – «Очень хорошо, Юлия», сказал я в эту минуту: «но я знаю все это; я же пришел затем, чтобы узнать, что случится потом». – «Что случится, что случится… Вы все хотите знать, что случится; но это очень трудно…» – «Однако?.. Как кончится дело? Одолею ли я?» – «Да, да, я вижу; не бойся, я помогу тебе; ты будешь доволен…» – «Но враг, о котором ты говорила мне; тот, что действует против меня и желает мне повредить…» – «Нет, нет, он ничего не имеет против тебя: – все это по поводу другой личности… Я не знаю почему… он ее ненавидит О! он ненавидит, ненавидит ее!.. И потому-то, что ты ее любишь, он и не хочет, чтоб ты сделал для нее то, что желал бы сделать…» (Она говорила правду.) – «Однако же», настаивал я: «пойдет ли он до конца, не уступит ли?» – «О, не бойся его… Я вижу, – он болен; он не долго проживет.» – «Ты ошибаешься, Юлия, я видел его третьего дня, он совершенно здоров». – «Нет, нет, это ничего не значит; он болен. Этого не видно, но он очень болен… Он должен скоро умереть…» – «Но когда же, и как?» – «На нем кровь, и вокруг него, и повсюду…» – «Кровь? – Что же, это дуэль?.. (Я думал одно время найти случай вызвать на дуэль противника). Несчастный случай, убийство, или месть?» (То был несправедливый и недобросовестный человек, который причинил много зла многим людям). – «Нет, нет, не спрашивай больше, я очень устала… Позволь мне уйти…» – «Не раньше, чем узнаю…» – «Нет, я не могу ничего сказать… Я слишком устала… Отпусти меня… Будь добр, я помогу тебе…»

Тот же припадок, что и в начале, подернул все ее тело, в котором замолк тоненький голосок; выражение сорокалетней женщины снова появилось на лице ее; она словно очнулась от долгого сна. Нужно ли прибавлять, что мы никогда не виделись до этой встречи и так же мало знали друг друга, как если бы мы родились на двух различных планетах?

VI

В общем аналогично оказалось, за исключением некоторых менее характерных и убедительных подробностей, большинство опытов, при которых ясновидящие действительно спали. Чтобы сделать нечто в роде поверки, я отправил к женщине, которую «Юлия» избрала своей представительницей, двух особ, разумность и честность которых были известны мне. Подобно мне, им нужно было предложить будущему важный и точный вопрос, который мог быть разрешен только счастием или судьбой. Одной из этих особ, спрашивавшей относительно болезни друга, Юлия предсказала близкую кончину этого друга – и события оправдали ее предсказание, хотя в тот момент, как оно было сделано, выздоровление казалось гораздо более вероятным, чем смерть. Другой, которая спрашивала, чем кончится процесс, она отвечала на вопрос довольно уклончиво; зато внезапно открыла ей место, где находился предмет, весьма драгоценный для той особы, которая спрашивала, но потерянный так давно и так часто напрасно отыскиваемый, что особа эта была уверена, что больше и не думает о нем.

Что касается до меня, то предсказание Юлии оправдалось отчасти, т. е., хотя я и не восторжествовал по главному вопросу, дело все-таки уладилось удовлетворительно в других отношениях. Что же касается смерти противника, то этого еще не случилось, и я охотно освобождаю будущее от обязательства сдержать обещание, сделанное мне невинными устами ребенка из неведомого мира.

VII

Весьма удивительно, что можно таким образом проникать в сокровеннейшее убежище нашего существа, и читать там лучше нас самих мысли и чувства, подчас забытые или отстраняемые, но всегда живые или еще несформированные.

Право досадно даже, что чужой человек знает более нас, что происходит в нашем же собственном сердце. Это проливает необыкновенный свет на природу нашей внутренней жизни. Как мы ни оберегаем себя, как ни замыкаемся в самих себе, сознание наше не непроницаемо, – оно ускользает от нас, и не принадлежит нам; и, если необходимы специальные обстоятельства для того, чтобы другой захватил и завладел им, то верно также и то, что в нормальной жизни наше «внутреннее я», как называют его с той глубокой интуицией, которую часто можно найти в этимологии слов, есть нечто, подобное форуму, духовному рынку, куда большинство имеющих дело приходят и уходят, как им угодно, разглядывают и выбирают истины по-своему, и гораздо свободнее, чем мы могли это думать до сегодня.

Но оставим этот пункт, который не является предметом нашего этюда. Что хотелось бы мне разобрать в предсказаниях Юлии, так это участие неведомого, чуждое мне самому. Пошла ли она дальше того, что я знал? Не думаю. Когда она говорила мне о счастливом исходе дела, то это был в сущности предполагаемый мною исход, который мог, пожалуй, удовлетворить эгоистичную и грубую часть моего инстинкта, хотя моя воля, верная элементарному долгу, и решила скорее