Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6316 ( № 12 2011)

Всё. Блины съедены.

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 4,8 Проголосовало: 5 чел. 12345

Комментарии: 07.04.2011 01:42:23 - Юрий Алексеевич Кузнецов пишет:

Спасибо,Владимир!

Спасибо,Владимир! Написано- не в бровь,а в глаз! Здоровья Вам и новых творческих успехов! Пишите больше- будем ждать!

Кромешный уют

Панорама

Кромешный уют

ЕВРАЗИЙСКАЯ МУЗА                                                                                                                                                       

Глан ОНАНЯН

ДЛИННЫЕ ТЕНИ

Чем дольше, сгибаясь под ношей,

Мы скопом по жизни бредём,

Тем тени длинней у подножий.

Тем дальше отеческий дом,

Тем гуще закатные тени

В узилище сомкнутых вежд –

То тени утрат, обретений,

То тени остывших надежд...

В парадном муаре плетений

И в траурной ретуши бед

Оранжево-чёрные тени –

Как ратные ленты побед,

Они исполинского роста,

Но даже вселенский размах

Однажды послушно и просто

Бесследно исчезнет впотьмах...

У памяти длинные руки,

Безжалостно время-палач:

О долгие муки разлуки

И краткие миги удач,

О старости длинные тени,

Бегущие за окоём

В блаженную глубь сновидений

И сладостных слёз ни о ком...

Нам снятся закатные тени.

БЕЛЫЕ МОТЫЛЬКИ

Уста к устам – они от слов устали,

Не зря усталость и у стали есть,

А первый снег роится над кустами

И всё не тает, как благая весть,

И вот ложится пеленой небесной

На землю, всё отдавшую сполна,

И кажется натянутой над бездной

Меж сном и явью эта пелена:

Уста к устам – ни радостью, ни грустью

Я скоро больше вас не затрудню –

Мои стихи текут, как реки к устью,

И гибну я по девять раз на дню,

И мнится мне: в закате небывалом

Поверх гранитных глыб и скреп стальных

Моя мечта встаёт девятым валом

Девятикратно больше остальных,

По девять раз иссохшими устами

Шепчу молитву, нищ и бестолков,

А первый снег порхает над кустами,

Как будто стая белых мотыльков...

Скорость тьмы

  Л.С.

Любви эстафета –

Побег из тюрьмы:

Лечу среди света

Со скоростью тьмы,

Лечу среди мрака,

Свободный, как свет, –

Как долог, однако,

Посмертный балет!

Всё дальше от дома,

Всё ближе наш Дом –

Мерцанье фантома

В пространстве пустом,

Забвенье, терпенье,

Кромешный уют

И ангелов пенье –

Беззвучно поют...

СМЕРТЬ БЕЗ БОЛИ

Ветер северный наглеет

И свистит, несносен,

Солнце светит, но не греет,

Потому что осень,

Потому что лист багряный

С дерева – и оземь,

Потому что без охраны

Беззащитна осень,

Потому что в лужах стылых

Плачет неба просинь,

Потому что мы не в силах

Опровергнуть осень...

В бесконечном русском поле

Зеленеет озимь,

Сон без срока, смерть без боли

Обещает осень,

Ветер северный несносен

В медных лапах сосен,

Зелень в озимь, просинь оземь –

Осень, осень, осень!

СОСУЛЬКА ВЕЧНОСТИ

Весна – пора столпотворения,

Когда соблазнов – тьмы и тьмы

И свет, как в первый день творения,

Ещё не отделён от тьмы,

Ещё одна весна мне выпала –

В дыму зелёном лес нагой...

А впрочем, в жизни нету выбора,

В чём смысл весны? Ни в зуб ногой!

Что суждено, лишь то и сбудется

В капели вешних мук и нег,

А что не сбудется – забудется

И сгинет, как вчерашний снег,

В калейдоскопе невезения

Узорный хруст – судьбы венец:

Растает оттепель весенняя,

Как липко-сладкий леденец,

Ликуй! Вода сочится талая,

Как звёздный свет небесных сот,

И Муза, умственно отсталая,

Сосульку вечности сосёт...

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

«Я, конечно, не ангел с небес…»

Панорама

«Я, конечно, не ангел с небес…»

МОСКОВСКИЙ ВЕСТНИК

Эти слова услышал от космонавта № 1 художник Юрий Походаев, который был первым, кто написал с натуры его портрет. Прошло всего 10 дней после исторического полёта.

– Как случилось, что Юрий Гагарин нашёл время приехать к вам в мастерскую?

– Мне посчастливилось увидеть Гагарина в день его торжественной встречи в Москве. Я оказался в таком месте на Красной площади, что в мгновение, когда Гагарин появился на трибуне Мавзолея, он был озарён утренними лучами солнца и виделся мне лишь силуэтом, а вокруг головы сиял солнечный ореол – почти как на иконах, на которых нимб олицетворяет какое-то космическое начало.

У меня возникло огромное желание во что бы то ни стало написать его портрет. После торжеств вернулся в мастерскую, стараясь уберечь впечатления, и стал готовиться. Гагарин виделся мне вселенским героем, и я не мог осознать, как человек с такой простой прекрасной улыбкой и столь тёплым голосом мог очень далеко от Земли улететь и там, в тесной кабине, мчащейся с бешеной скоростью, что-то делать, да ещё и разговаривать с оставшимися на космодроме людьми, а по сути, со всеми нами.

Через несколько дней меня пригласили в агентство печати «Новости» на встречу Гагарина с журналистами. Зал был забит до предела, царило возбуждение, я чувствовал себя растерянным. Когда появился Гагарин, все стихли. Вопросов было множество, он отвечал и серьёзно, и с юмором, а то даже и смеялся. Складывалось впечатление, что он всё знал о Вселенной, а мы вокруг как дети. Может, так оно и было. Я боялся пропустить хоть одно слово. Наверное, во всём моём облике было что-то не совсем обычное.

Ответив на вопросы, Гагарин не ушёл за кулисы, а направился в зал, в мою сторону. Я стоял во втором ряду. И надо же, напротив меня он приостановился, пристально посмотрел мне в лицо и улыбнулся. Я успел сказать: «Юрий Алексеевич, я не журналист, я художник и очень хотел бы написать ваш портрет. Наверное, это невозможно?» Он ответил: «Для портрета можем найти время. Позвоните мне по этому телефону».

Я сначала не поверил произошедшему. Однако спустя два дня решился позвонить. Но что сказать ему, если дозвонюсь? Трубку взял сам Гагарин. Я спросил: «Вы помните, Юрий Алексеевич, я был в АПН среди журналистов, я художник Походаев Юрий Архипович. Очень хочу написать ваш портрет». Совершенно по-деловому он ответил: «У меня завтра есть окошко. Если вам удобно будет, я к вам приеду на два часа». Договорились, что жду его в своей мастерской.

Когда встретились и поднялись ко мне, я всё ещё с трудом верил, что Гагарин здесь, со мной, рядом. Но вот он спокойно устроился в кресле, я начал писать, успокоился. Ушёл в работу. Очень хотелось уложиться в два часа и написать так, чтобы и мне, и ему понравилось. Тут он спросил: «Юрий Архипович, я заметил, вы на меня смотрите почти так же, как на пресс-конференции, как-то напряжённо. Почему?» Я ответил: «Юрий Алексеевич, я никогда не общался с человеком, который только что побывал в космосе, а сейчас сидит передо мной. Вы для меня как ангел добра, который с небес сошёл. Я переживаю особое внутреннее состояние, даже объяснить толком не могу». Он ничего не ответил.