Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6540 ( № 5 2016)

Мир проплывал передо мной. Ускользал от меня, как видение. Показывался и ускользал. Я был уже жителем пустыни. Одним из покинутых. Я был в мире, в котором давно уже нет любви и сострадания…

Обеспокоенный, я обернулся. Дверь еле виднелась вдали. Я достаточно отдалился от неё. Я вернулся назад грустный, с поникшей головой. Я этого не хотел. Вернулся нехотя. Пёс, всё ещё сидевший во дворе многоэтажки, внимательно следил за людьми на балконах – может, что-нибудь бросят вниз. Ворона, устроившаяся на крыше бани, пристально следила за псом, чтобы изловчиться и себе отхватить крошку от брошенной еды. Я присел рядом с псом и посмотрел вверх, на мир. Люди безразлично двигались туда-сюда. Пёс вильнул хвостом и, прижавшись ко мне, лизнул мне руку. Моя грусть усилилась. Я смотрел на мягкий, покорный, услужливый, выжидательный взгляд пса. Так и хотелось завыть. Пёс заскулил, учуяв моё напряжение. Я тихонько завыл так, чтобы услышали только я и он. Он сильнее прижался ко мне. С балкона высотки нас кто-то заметил. Мгновение смотрел удивлённо, а потом громко заржал. Ещё несколько человек посмотрели вниз… Думали, я свихнулся.

Грузовик с грохотом поднимался в гору. Из кузова махали. И я вдруг узнал мальчишку. Это было моё детство: без отца, голодное, босоногое, но счастливое. Детство, особенно ушедшее детство, всегда бывает счастливым.

Я думал – какой же из миров реальный? В какую сторону мне идти? А мир уходил. Жизнь уходила. Человек уходил... Я так и остался меж двух миров. Когда придёт смерть, может, я очнусь ото сна. Может, тогда пойму, который из миров реальный.

Да будет воля твоя, Создатель

Как-то один отшельник шёл по берегу реки. Он присел отдохнуть и смотрел на резво играющих и плавающих детей. Взгляд его остановился на грустном ребёнке, который сидел в сторонке и не участвовал в игре.

Сердце отшельника было полно любви ко всем земным созданиям. Узнав, что ребёнок слеп от рождения, он посочувствовал ему, возвёл прослезившиеся глаза к небу и прошептал:

– Боже всемогущий и всемилостивый, чем согрешил этот ребёнок, что всю жизнь суждено ему прожить слепым? Он ведь не мог согрешить, не родившись? Так почему он лишён счастья видеть и вынужден сидеть неподвижно и безрадостно, пока его друзья играют и счастливо хохочут?

Затем, упав на колени, отшельник так долго просил Создателя, что мальчик прозрел. С криками радости побежал он к родителям.

Спустя месяцы, когда отшельник снова проходил по тем краям, он вспомнил о мальчике. Он подошёл к берегу и замер от удивления. Мальчик стал сущей напастью: одного он топил в воде, над другим издевался из-за уродливости тела, третьего таскал за волосы. Дети выбегали из воды, но мальчик догонял их, мешал плавать, обижал, бил их и выгонял из реки. А когда один ребёнок попытался сопротивляться, выколол ему глаз острой палкой.

Отшельник, увидев всё это, посмотрел в небо и взмолился:

– Да будет воля твоя, Создатель…

Перевод Наре МКРТЧЯН

Святые жемчужины

Святые жемчужиныВыпуск 8

Спецпроекты ЛГ / Страна Наири / С единой верой

Арутюнян Григорий

Теги: Армения , культура , искусство

Образок Богородицы, который дед всегда носил в кармане пиджака и изредка доставал и долго разглядывал, глубоко засел в моей детской памяти. Он считал, что эта иконка, переданная ему во спасение русской женщиной под Черниговым, и уберегла его, сироту из многострадальной Армении, рядового 176­го пехотного полка, в Первой мировой войне, в лихолетье революционных бурь, гражданских войн, в годы Великой Отечественной... Я сохранил этот образок с не совсем понятным мне тогда названием: «Взыскание погибших», и он висит рядом с фотографией деда…

Всё для меня началось в Тбилиси. Это и наша семья, и наш двор, и сам город – тёплый, единый, многонациональный, построенный на любви и доброте.

Потом придёт романтическая юность, которую я провёл, учась в медицинском институте в Горьком (Нижний Новгород). И там же случайная, но оказавшаяся судьбоносной встреча в храме с образом «Богоматерь Страстная» была ещё одним толчком, приблизившим меня к иконам.

И конечно, Армения – земля моих предков, мой теперешний дом.

Итак, три земли, три культуры, соединившись в моей душе, открыли мне новые просторы в постижении красоты, в частности иконописи, дав прочувствовать на себе воздействие этих святых жемчужин. Хотя иконопись в Армении не получила такого массового развития, как в России, но и у нас имеются замечательные образцы русской иконописи в Нацио­нальной картинной галерее, в частных собраниях, их чтят и бережно хранят в семьях.

А в чём разница между иконой и картиной на религиозную тему? Ведь и то и другое есть живописное изображение на тот или иной библейский сюжет. Если очень коротко, это абсолютно различное религиозное видения мира: художник приближает божественное к нам, иконописец же устремляет нас вверх, к божественному. С другой стороны, и икона, и картины на религиозную тему служат одной цели – торжеству духовного начала в человеке, его очищению. В этом плане мадонны Рафаэля, Леонардо да Винчи, апостолы Эль Греко, фрески Микеланджело, картины Варткеса Суренянца, Овнатана Овнатаняна и т.д., тоже играют роль икон, хотя таковыми не считаются.

Картину надо обязательно вывешивать и смотреть. Если долго её не экспонировать, она вянет, «тускнеет» (феномен запасников). С иконами – другое дело. Икона сама смотрит на вас. Если она ваша, то она смотрит на вас постоянно: когда вы заняты, читаете, спите… Даже контролирует ваше поведение. Может показаться, что это уже из области мистики. Но, поверьте, всё это объяснимо, а для того, кто знаком с мистикой, и вполне понятно. Замечено, что не очень чистые на руку и в помыслах люди стараются избегать икон, так как чувствуют, что они могут наказать.

А есть ли различие в способах творения икон и написания картин? Как поступает художник, когда пишет портрет в интерьере? Он начинает рисовать картину с изображением человека, с его головы, лица. В иконописи – обратный порядок: сначала пишется всё «доличное» (до лица) – фон, пейзажные детали, одеяния изображаемых святых – и лишь после всего этого – лики. Если в живописи изображения имеют прямую перспективу, уводящую взгляд в глубину картины, то в иконописи перспектива обратная: точка схода линий помещена не в глубине, а спереди, как бы в «глазу зрителя», и кажется, что икона, вернее, образы на ней хотят приблизиться к смотрящему.

Каково же было отношение армян и Армянской церкви к иконам? Писались ли иконы в Армении?

В том виде и в той технике (темперная живопись на досках), в которой писались иконы на Руси, в Армении не привилась. Это можно объяснить и архитектурными особенностями армянских церквей (каменные), в которых в основном применялась стенопись, и географическими особенностями (преимущественно безлесье), и особенностями национального менталитета и культуры, отдавшей предпочтение и достигших больших успехов в изображении святых образов во фресках, барельефах, камне, на холсте, в миниатюре и т.д. Достаточно вспомнить имена таких армянских художников, как: Торос Рослин (XIII в.), Торос Торонаци (XIV в.), Момик (XIV в.), Акоп Джугаеци (XVII в.) и др.

Огромная духовная связь с Византией и Россией, поклонение одному Богу объясняют ревностное отношение армян к иконам во все времена. Вот что говорил армянский католикос Мовсес Второй Егвардеци (574–604 гг.): «Чтобы никто не осмеливался портить иконы в церквях».

Правда, это отношение не всегда было ровным. В Армении, как, впрочем, и на Руси и в других христианских странах, то стихали, то нарастали иконоборческие настроения со стороны церкви. Армянская апостольская церковь, не отвергая иконопочитания, значительно его ограничивала: признавая живописные и барельефные изображения святых, установленных после их освящения в алтарях церквей, она исключала содержание икон в домах. Но народ тем не менее бережно хранил у себя изображения святых. Известно, к примеру, что при арабах солдатами халифа Йазида (VIII в.) были уничтожены иконы не только в церквях, но и в домах.

Иконоборчество представляет отличительную черту средневекового еретического павликианского движения и обусловлено учением павликиан об антагонизме между материей и духом, непричастности материи к божеству. Павликиане обвиняли священнослужителей в иконопочитании, сравнивая их с идолопоклонниками. Западные авторы – кто намеренно, кто по невежеству – нередко отожествляли павликиан с армянским духовенством.

В армянских храмах издревле существовала и монументальная роспись. Известный церковный деятель VI в. архимандрит Вртанес Кертог в своей книге «Против иконоборцев» пишет: «Всё, о чём рассказывает Священное писание, должно быть исполнено росписью в церквях».