Юрий Орлов - Прокуроры двух эпох. Андрей Вышинский и Роман Руденко

Далее в характеристике отмечается, что Р. А. Руденко «своевременно и правильно ориентировал периферийные органы прокуратуры на разоблачение изменников Родины, их сообщников и дезертиров, на организацию надзора за соблюдением социалистической законности, охрану соцсобственности».

По мнению заместителя прокурора СССР Каховского, подписавшего характеристику, Р. А. Руденко «принципиален, настойчив, во взаимоотношениях с работниками выдержан, требователен к себе и подчиненным». Он отмечает также оперативность Руденко, его авторитетность и постоянное стремление, несмотря на условия военного времени, к повышению своей квалификации. Сразу же после окончания высших курсов и юридической школы Роман Андреевич поступил в экстернат Московского юридического института, чтобы самостоятельно подготовиться к государственным экзаменам.

В марте 1943 года Р. А. Руденко был присвоен чин государственного советника юстиции 3 класса, а 23 июня того же года он назначается на ответственный пост прокурора Украинской ССР вместо Л. И. Яченина, который в то время был прокурором фронта. Спустя еще четыре дня Руденко становится государственным советником юстиции 2 класса, что соответствовало тогда воинскому званию генерал-лейтенанта. Роману Андреевичу было тогда 37 лет.

Забот у руководителя прокуратуры крупнейшей республики, серьезно пострадавшей от фашистского нашествия, было предостаточно. Он лично возглавил работу по расследованию злодеяний нацистов на украинской земле, их бесчинств и террора против мирных жителей. Собранный по этому вопросу огромный документальный материал немедленно передавался в созданную Правительством Чрезвычайную государственную комиссию.

26 марта 1945 года Роман Андреевич Руденко получил свою первую правительственную награду — орден Ленина, которого он был удостоен за «выдающиеся заслуги в деле осуществления социалистической законности и укрепления советского правопорядка». Всего ордена и медали были вручены 711 прокурорам и следователям. Так Родина оценила вклад, который внесли прокурорско-следственные работники во время Великой Отечественной войны.

С 20 по 22 июня Военная коллегия Верховного суда СССР под председательством Ульриха рассматривала дело по обвинению генерала Л. Б. Окулицкого и других лиц (всего 15 человек), руководивших польским подпольем, действовавшим в тылу Красной Армии. В результате террористической деятельности так называемой «Армии Крайовой» было убито и ранено около 500 советских солдат и офицеров. По предложению Сталина процесс проходил в Колонном зале Дома Союзов с широким привлечением как советской, так и зарубежной прессы, с трансляцией по радио. На нем присутствовали дипломаты и корреспонденты из многих стран. Основным обвинителем был утвержден Главный военный прокурор Афанасьев. Когда при обсуждении этого дела у Сталина возник вопрос, кто будет помогать обвинителю, Афанасьев назвал прокурора Украинской ССР Руденко. Сталин с ним согласился.

Роман Андреевич сумел показать себя на этом процессе хорошим оратором — красноречивым, настойчивым, находчивым. Поэтому нельзя считать случайным тот факт, что при определении главного государственного обвинителя от СССР на Нюрнбергском процессе выбор пал именно на него. Прокурор Украинской ССР блестяще справился с поставленной перед ним задачей. Участие Руденко в Нюрнбергском процессе — ярчайшая страница его биографии. Молодого советского прокурора (ему было тогда 38 лет) узнал и услышал весь мир.

Вот что писал о нем бывший руководитель советского секретариата на этом процессе Аркадий Иосифович Полторак в своей книге «Нюрнбергский эпилог»: «Р. А. Руденко — высококвалифицированный юрист, человек, от природы щедро наделенный чувством юмора, очень живой собеседник; умеющий понимать и ценить тонкую шутку, он импонировал всем своим партнерам, и они преисполнились к нему чувством глубокого уважения, искренней симпатии. Это, конечно, очень облегчало совместную работу».

Конечно, Руденко хоть и был главным обвинителем от СССР, тем не менее главенствующую роль играл Вышинский и его комиссия (некоторые исследователи полагают, что она была лишь исполнительным органом «Комиссии Политбюро ЦК ВКП(б) по организации и руководству Нюрнбергским процессом»), в которую входили прокурор Союза Горшенин, председатель Верховного суда СССР Голяков, нарком юстиции СССР Рычков и три заместителя Берии — Абакумов, Кобулов и Меркулов. Вышинский все возникавшие ключевые вопросы согласовывал со Сталиным.

Еще до открытия процесса в Нюрнберге наряду со следственной группой, подчиненной Руденко (ее возглавлял Александров), работала и специальная следственная «бригада» Главного управления контрразведки «СМЕРШ», которую возглавлял М. Т. Лихачев. Взаимоотношения этих двух групп нельзя было назвать теплыми. Между ними постоянно возникали трения. Контрразведчики сообщили в Москву о том, что следователь Александров «слабо парирует» антисоветские выпады обвиняемых, в частности Геринга, Йодля, Кейтеля. Со своей стороны, Александров докладывал Горшенину, который еще находился в Москве, что «никаких выпадов» со стороны обвиняемых ни против СССР, ни против него лично не было, и просил «пресечь различного рода кривотолки в связи с проводившимися допросами обвиняемых, так как это создает нервозную обстановку и мешает дальнейшей работе».

Но случались «нюансы» и во время процесса, которые создавали ненужные проблемы довольно слажено работающем коллективе советской делегации. Об одном из таких эпизодов поведал Шейнин. Сделал он это в собственноручных показаниях, данных им в тюрьме. Кстати, по его мнению, это была одна из причин, почему органы госбезопасности «стряпали» на него «липу». Как писал Шейнин, Лихачев с первых же дней появления в Нюрнберге «вызвал к себе отрицательное отношение со стороны всего коллектива, так как был крайне заносчив, абсолютно бездельничал, пьянствовал и развратничал». «И вот дошло до того, — писал Шейнин, — что Лихачев вовлек в сожительство молоденькую переводчицу, проживавшую в одном с нами доме, и она забеременела. Лихачев принудил ее сделать аборт и, найдя немца-врача, заставил его произвести операцию, прошедшую неудачно».

По словам Шейнина, эта «уголовщина» переполнила чашу терпения Руденко, и он сообщили о поведении Лихачева прокурору Союза, приехавшему в Нюрнберг. Горшенин поставил об этом в известность ЦК партии и начальника СМЕРША Абакумова. Лихачев был отозван из Нюрнберга и посажен на десять суток под арест, а вместо него прислали полковника В. П. Сюганова.

Впоследствии, когда в качестве заместителя начальника следственной части по особо важным делам МГБ Лихачев занимался делом Еврейского антифашистского комитета, он припомнил Шейнину эту историю и «выбил» на него показания. М. Т. Лихачев был осужден в декабре 1954 года вместе с В. С. Абакумовым и другими руководителями МГБ СССР и расстрелян.

...Открытие Нюрнбергского процесса состоялось 20 ноября 1945 года в отсутствие главного обвинителя от СССР. Руденко вместе с руководителем советской делегации Горшениным и председателем комиссии Вышинским, вылетевшими из Москвы без запаса времени, опоздал, так как самолет из-за плохой погоды приземлился в Праге, откуда советская делегация добиралась до Нюрнберга на машине.

Известно, что Вышинский еще до начала процесса нервничал, так как постоянно «вылезали» неприятные для советской стороны вопросы. В частности, подвергался сомнению тезис о «внезапности» нападения Германии на СССР, на чем делала упор советская стороны, поэтому на заседании комиссии он говорил, что у Руденко нет плана проведения процесса и что он якобы не готов к этому процессу.

Вступительную речь Роман Андреевич Руденко произнес 8 февраля 1946 года. Он начал ее так: «Господа судьи! Я приступаю к своей вступительной речи, завершающей первые выступления главных обвинителей на данном процессе, с полным сознанием его величайшего исторического значения.

Впервые перед судом предстали преступники, завладевшие целым государством и самое государство сделавшие орудием своих чудовищных преступлений.

Впервые, наконец, в лице подсудимых мы судим не только их самих, но и преступные учреждения и организации, ими созданные, человеконенавистнические «теории» и «идеи», ими распространяемые в целях осуществления давно задуманных преступлений против мира и человечества...»

Характерную деталь привел в своей книге в связи со вступительной речью Руденко А. Полторак. Он писал: «Геринг и его коллеги по скамье с самого начала прибегали к весьма примитивному приему, для того чтобы посеять рознь между обвинителями четырех держав. Держась в рамках судебного приличия в отношении с западными обвинителями, они сразу же пытались подвергнуть обструкции советского прокурора. Как только Руденко начал свою вступительную речь, Геринг и Гесс демонстративно сняли наушники. Но продолжалось это недолго. Стоило же только Руденко назвать имя Геринга, как у рейхсмаршала сдали нервы, он быстренько опять надел наушники и через минуту-две уже стал что-то записывать».