Михаил Восленский - Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза

Но в общем несомненно, суммировав всю номенклатуру партийного, кагебистского и дипломатического аппарата, мы получили бы цифру, намного перекрывающую число неноменклатурных должностей в рассматриваемых нами категориях.

Наша задача состоит не в том, чтобы назвать точную цифру номенклатуры: для этого нет материалов. Задача в том, чтобы установить, какого порядка эта цифра. Первую часть ответа можно уже сформулировать. После названных поправок численность высшего звена номенклатурщиков в СССР составит цифру порядка 100 000 человек.

Теперь надо добавить низшее звено. По переписи насчитывалось в 1959 году: 61 728 + 90 890 = 152 618 и в 1970 году: 74 934 + 70 314 = 145 248 человек. Здесь мы замечаем ту, же тенденцию к сокращению численности номенклатуры.

И в данном случае надо будет внести те же коррективы — с той, однако, разницей, что доля неноменклатурных работников среди руководителей низовых подразделений государственных и общественных организаций окажется большей, чем в предыдущем случае. Но она и здесь будет, вероятно, перевешиваться добавляемым числом аппаратных номенклатурщиков. Следовательно, мы ненамного ошибемся, если примем численность низшего звена номенклатурщиков за 150 000 человек.

Итак, политическое господство класса номенклатуры осуществляет в СССР группа примерно в 250 000 человек — одна тысячная доля населения страны. Эта не избираемая и не могущая быть смененной жителями Советского Союза группа распоряжается их судьбами и дает им политические директивы.

Но вопрос о численности класса номенклатуры в целом еще не исчерпан.

Свыше 30 000 человек составляют руководители предприятий промышленности, строительства, транспорта, связи, сельского хозяйства, свыше 150 000 — руководители научных учреждений и учебных заведений. Это доводит число номенклатурных работников до цифры порядка 750 000.

Когда говорят о классе, то имеют в виду не только тех, кто сам выступает в процессе производства, но и членов их семей. К дворянскому классу относится не только граф, но и его жена — графиня, и их дети. Не забудем и мы номенклатурных дам и номенклатурных деток.

Возьмем за основу прочно вошедшее в обиход понятие статистической семьи из 4 человек: муж, жена и двое детей. Конечно, в реальной жизни в одной номенклатурной семье будут еще теща и тесть, зато в другой семье жена сама будет тоже номенклатурным чином, а в третьей не будет детей, — так что в общем, взяв за основу статистическую семью, мы не очень ошибемся.

Помножим 750 000 на 4, получаем три миллиона. Это и есть высчитанная на основе статистических материалов приближенная численность правящего класса номенклатуры в СССР. Класс этот, включая чад и домочадцев, составляет менее полутора процента населения страны.

Вот эти-то полтора процента и объявили себя руководящей и направляющей силой советского общества, умом, честью, совестью нашей эпохи, творцом и организатором всех побед советского народа. Эти полтора процента и шумят на авансцене, выступая от имени 290-миллионного народа и даже «всего прогрессивного человечества».

9. Номенклатура и партия

«Передержка! — радостно воскликнет советский пропагандист. — Фальсификация! Нигде не сказано, что руководящая и направляющая сила — это только номенклатура. Руководящая и направляющая сила, ум, честь и совесть, организатор и вдохновитель — это партия! А в ней не полтора процента, как вы тут рассуждаете, а 10 процентов взрослого населения страны — 18 миллионов человек».

Что ж, рассмотрим вопрос о партии и ее соотношении с классом номенклатуры.

Численность КПСС действительно велика. В партии состоит каждый одиннадцатый из числа совершеннолетних граждан СССР. В стране — около 400 000 первичных партийных организаций; это больше чем во время Октябрьской революции было членов партии (350 тыс. чел.).

При Ленине численность партии была ограниченной — несмотря на гражданскую войну и военный коммунизм, заставлявшие, казалось бы, охотно принимать людей в партию. При Сталине КПСС быстро выросла: в 1941 году партия насчитывала около 2,5 миллиона членов и 1,5 миллиона кандидатов. За годы войны, когда на фронте записывали в КПСС без особого разбора, эти цифры поднялись соответственно до 4 и 1,8 миллиона. Но оказалось, что и в послевоенное время КПСС продолжала раздуваться, дойдя в своем зените до 19 миллионов человек. Таким образом, со времени Октябрьской революции партия выросла более чем в 54 раза, тогда как численность населения страны увеличилась в 0,5 раза. За этим развитием явно скрывается какой-то процесс. Посмотрим, в чем его смысл.

Ленин сформировал партию не массовую, а элитарную. Однако она стояла в тени другой, главной для Ленина элиты — организации профессиональных революционеров. Задача партии состояла в том, чтобы этой организации всемерно помогать и быть резервом ее пополнения.

Когда после захвата власти профессиональные революционеры превратились в профессиональных правителей, партия расширилась, но осталась вспомогательной элитой, обеспечивающей на фронтах гражданской войны и в тылу выполнение приказов рождавшегося «нового класса». Сохранилась и функция пополнения рядов «управляющих»; эта функция была широко использована Сталиным при создании номенклатуры.

При Сталине партия продолжала численно увеличиваться, хотя все еще оставалась элитарной. Она по-прежнему была помощницей и резервом пополнения правящего класса, но по мере укрепления власти номенклатуры и ее обособления от общества связь между нею и партией заметно слабела.

После Сталина, с дальнейшим раздуванием численности партии и с прогрессирующим окостенением господствующего класса, разница между главной и вспомогательной элитами еще больше возросла. Массовая, многомиллионная теперь партия все больше стала играть роль не помощницы, а служанки номенклатуры.

Конечно, грань эта зыбкая. Как и прежде, партия находится на стороне класса номенклатуры, а не подчиненного ему народа. Однако, если взять категории нацистского концлагеря, роль эта все больше напоминает роль капо, а не нижних эсэсовских чинов: хотя в надежде на подачки и на благоволение начальства лагерные капо послушно выполняли любые приказы хозяев, они все-таки сами оставались заключенными, между ними и эсэсовцами пролегала пропасть.

Итак, процесс, проявляющийся в непомерном численном росте КПСС, — это продолжение длящегося уже десятилетиями социального раздвижения слоев советского общества. Господствующий класс номенклатуры все больше обособляется, разрыв между ним и партией растет, и партия оказывается частью народа.

Хотя она и выполняет приказы номенклатуры с большей готовностью и менее угрюмо, чем весь народ, неверно было бы игнорировать сдвиг в ее сознании. Партийцы конца 20-х — начала 30-х годов были еще почти такими же убежденными, как коммунисты в капиталистических странах. Теперешние же члены КПСС если в чем-нибудь и убеждены, то только в том, что они вынуждены официально произносить заведомую ложь. Настроение отчужденности от номенклатуры перешло в партийные массы через отшлифованную ежовщиной грань цинизма и перерастает в постоянную, хотя и подспудную неприязнь к номенклатурным хозяевам. Любая неудача номенклатуры вызывает ныне среди членов партии ощутимое чувство удовлетворения. Это неосознанное настроение пораженчества — важная черта современного состояния КПСС.

Такое настроение — не случайность, а прямое следствие процесса раздвижения слоев советского общества. Непосредственно оно вызвано характером отношений между номенклатурой и партийной массой.

Поставим вопрос: зачем, собственно, нужна партии номенклатура?

Бард реальностей современной советской эпохи Галич отвечал прозрачным иносказанием:

Собаки бывают дуры,И кошки бывают дуры,И им по этой причинеНельзя без номенклатуры.

В действительности дело обстоит не так просто. Готовность миллионов людей просить о приеме их в партию для того только, чтобы отдавать еще больше сил на благо номенклатуры, имеет разумное основание.

Официально таким основанием провозглашается стремление бороться за построение коммунистического общества. Именно подобную цель принято называть в заявлении о приеме в партию. На стандартный вопрос «Зачем идешь в партию?», который неизменно ставят на собрании партгруппы, заседании партбюро и парткома и, наконец, в райкоме КПСС, принято отвечать: «Прошу принять меня в партию, так как хочу активно участвовать в строительстве коммунизма».

Ответ придуман неудачно. Как хорошо известно из документов КПСС, весь советский народ от мала до велика активно участвует в строительстве коммунизма. Значит, для этого советскому человеку нет необходимости вступать в партию. Так для чего же все-таки?