Журнал Наш Современник - Журнал Наш Современник №9 (2002)

Валерий Григорьевич — редкостный человек. К сожалению, таких людей ныне в России мало. Приходя в Аксаковский музей, он высмотрел в фольклорном коллективе девушку-красавицу и вскоре на ней женился. На заседании Фонда при распределении обязанностей я в шутку сказал ему: “В России сложилась очень тяжелая демографическая ситуация. Поручаем тебе демографическую программу”. Проходит год, и я получаю телеграмму: “Россия не погибла, родился Гришка Тетерев”. Через полтора года вторую: “Россия не погибла, родился Ванька Тетерев”. На сегодняшний день таких телеграмм у меня уже четыре... Честно скажу, что я не очень-то верил в восстановление Свято-Никольского храма, кроме всего прочего продолжал жить и здравствовать проект затопления села. Оказалось, что для новой российской власти, вроде бы начисто отвергнувшей прежнюю власть, остались директивными многие постановления Политбюро ЦК КПСС, потому закон по-прежнему запрещал в Николо-Березовке любое строительство. Нас неожиданно поддержал Президент Башкортостана М. Г. Рахимов указом о создании историко-культурного центра “Никольский храм”. В. Г. Тетерев начал с того, что поставил покаянную часовню на родительском кладбище. И когда ее в ночь на Пасху ритуально сожгли, зная, что истинные злодеи останутся в стороне, а пострадают мальчишки, которых хитро подговорили на преступление, он не пошел в милицию, а поставил на месте сожженной деревянной каменную. Сейчас Свято-Никольский храм стоит над Камой в своей прежней красе, действует в колокольне храма созданный В. Г. Тетеревым церковно-исторический музей, чтобы спасти храм от подмыва Камой, отсыпана двухкилометровая дамба-набережная, вместо старого деревянного через речку Пензу перекинут новый стометровый бетонный мост на полуостров, на котором находится храм. На поднятие колоколов, отлитых все тем же Николаем Пятковым, по подсчетам милиции, в мертвом селе собралось около пяти тысяч человек, а через год в селе состоялся уже Всероссийский праздник колокольного звона, и сейчас храм, может, единственное, что мешает осуществлению сатанинского проекта о поднятии уровня рукотворного моря...

— И, возвращаясь к прежнему вопросу: Православие и Ислам...

— Совсем не случайно Благодатный огонь, нисходящий в Православную Пасху от Гроба Господня, свят только для православных и мусульман. В нынешнем мире есть силы, которые упорно хотят столкнуть Ислам и Православие, чтобы окончательно уничтожить Россию, и не только Россию, чтобы на всей планете восторжествовал князь мира сего. Логика этих сил цинична и по-своему мудра. В России до сих пор нет ни национальной власти, ни национальной идеологии, но есть две реальные духовные силы, которые еще продолжают удерживать нравственный дух народа, — это Православие и Ислам. И нужно их столкнуть — а на пепелище придем мы и установим нужный нам космополитический порядок. И 11 сентября лжемусульмане “въехали” на “боингах” в вавилонские башни лжехристиан. И в первый день трагедии только у Верховного муфтия России хватило мужества на весь мир сказать правду: “вскормленное Америкой зло бумерангом вернулось обратно”. Я уверен, что эта операция разработана в глубинах спецслужб, может быть, даже не американских, а транснациональных, чтобы, во-первых, еще раз попытаться столкнуть христиан с мусульманами, а во-вторых, и это с каждым днем становится все более очевидным: под видом борьбы с терроризмом начать очередной, последний поход по завоеванию непокорных стран. Пока наши политики рассуждали, надо ли пускать НАТО дальше на восток, натовские базы, перепрыгнув через нас, вдруг оказались в Таджики­стане, Узбекистане, Киргизии... И самое страшное, что новый мировой порядок устанавливается порой руками самих втянутых в конфликт православных и мусульман, как это было в Югославии.

— Вы говорите, что перестали писать. Но Ваши рассказы периодически появляются в “Нашем современнике”. В издательстве “Голос” вышла большая книга “Крест мой?!. Загадка штурмана Альбанова”, презентация которой недавно состоялась в Международном славянском культурном центре в рамках дней Аксаковского фонда в Москве.

— В книгу вошли рассказы разных лет, а также цикл рассказов и повесть о трагедии нынешней Югославии, роман-поиск “Загадка штурмана Альбанова”. До того, как Господь привел меня к созданию Аксаковского фонда, я был и спелеологом (не знаю, войду ли в историю отечественной словесности, а в географических справочниках мое имя уже есть, как первоисследователя глубочайших пещер Урала), поднимался к кратерам величайшиx действующих вулканов Евразии, искал без вести пропавшие в Арктике экспедиции. В “Загадке штурмана Альбанова” я попытался разгадать судьбу без вести пропавшей в полярных льдах шхуны “Св. Анна”, под руководством Г. Л. Брусилова в 1912 году ушедшей в Арктику. По плавучим льдам в разгар первой мировой войны вернулись лишь двое: матрос Конрад и штурман В. И. Альбанов, впоследствии пропавший в водовороте гражданской войны. Кстати, его путевые записки в виде дневника штурмана Климова использовал В. Каверин в своем романе “Два капитана”. Недавно они были изданы в США в престижном издательстве “Modern library”... Эссе “Крест мой?!.” — исповедь о радостях и бедах Аксаковского фонда... Но особой радости, как бывало раньше, по поводу выхода новой книги почему-то нет. При мизерном тираже она все еще лежит в книжных магазинах. А кто ищет ее, не может найти, потому что книготорговля ныне не представляет единой системы.

— А что было радостью последнего времени?

— На Пасху в родной деревне Старо-Михайловке на северо-востоке Башкирии рядом с погостом, где лежат все мои родственники по отцу, кроме тех, кто погибли за други своя на разных войнах, поставили деревянную церквушку. От Аксаковского фонда я подарил ей колокол. По нищете фондовской оплатил колокол 40-килограммовый, а Николай Пятков в ответ: “Из уважения к трудам твоим во славу России я отлил тебе без очереди стокилограммовый Благовест и по своей воле к заказанной тобой надписи “От Аксаковского фонда” добавил “...и от раба Божьего Михаила”.

Мир Свиридова • Разные записи (Наш современник N9 2002)

От редакции

“Мир Свиридова” — такую постоянную рубрику, посвя­щенную жизни и памяти великого русского композитора, мы открываем сегодняшней нашей публикацией.

Его творческое наследие поистине необъятно. Как любой русский гений — он не замыкался в узкой сфере профессио­нального творчества, но оставил после себя тома рабочих тетрадей, дневниковых размыш­лений, громадное эпистолярное наследие. Во всем этом поистине безбрежном мире он выразил себя не только как композитор, но и как мыслитель-философ, как политик, как критик и литературовед, как гениальный читатель. Словом, как русский человек с поистине необъятными запросами к жизни...

Наряду с рубрикой “Мир Леонова”, которую мы ведем вот уже несколько лет, теперь в журнале будет жить — “Мир Свиридова”, наполненный публикациями из архива и воспоми­наниями о нем его современников.

РАЗНЫЕ ЗАПИСИ

Тетрадь 1990—1994

Предлагаемая читателям публикация текста Георгия Васильевича Свиридова продолжает серию публикаций одного из наиболее емких источников литературного наследия композитора, так называемых “толстых”, 96-листных (формата A3) тетрадей. Недавно издательство “Молодая гвардия” выпустило в свет книгу “Георгий Свиридов. Музыка как судьба”, куда вошли тексты 19 тетрадей. В частности, туда вошел текст Тетради 1979 — 1983, которая публиковалась в 12-м номере журнала “Наш современник” за 2000 год. Остались еще 21 тетрадь, не считая малоформатных тетрадей, блокнотов (их тоже около сорока), отдельных листов, несколько папок с машинописными текстами, огромное число записей в нотных рукописях и пр.

Тетрадь 1990—1994 содержит в себе одни из последних записей, которые Георгий Васильевич вел в 1990-е годы. Тетрадь была начата в сентябре 1990 года, о чем свидетельствует заглавие на первом листе. Но, судя по характерному желтому цвету отпечатка записей на противо­положных страницах, фрагмент, посвященный поездке в Париж, возможно, был начат ранее 1990 года.

Сама тетрадь — из “восходовской” партии с ГОСТом 13309-79 —появилась в доме еще в начале 1980-х годов. Вероятно, жена композитора, Эльза Густавовна, не сразу обнаружив запись фрагмента о Париже (он помещен на лл. 12 — 24), решила вести в ней свои собственные деловые записи. С них и начинается тетрадь. Они относятся к сентябрю-октябрю 1990 года и идут до 11-го листа включительно, прерываемые репликами или вставками Г. В. Свиридова. Но вставки эти появились позднее, в 1992 году. Об этом можно догадаться по краткой реплике Георгия Васильевича прямо над самой первой записью жены: “Ничего не сделано за 2 года”. Здесь же он делает свои вставки в уже написанное Эльзой Густавовной. И только после этих деловых записей и фрагмента, посвященного поездке в Париж, композитор начинает записывать свои мысли и тетрадь полностью переходит в его руки. Эта новая глава в истории ведения этой тетради обозначена записью на л. 25, помеченной датой 12 апреля. Судя по содержанию (речь идет о заседаниях Верховного Совета СССР), это запись 1992 года. То, что это именно 1992 год, свидетельствует одна из последующих записей, датированная 4 мая 1992 года. Затем, после фрагмента “О Булгакове”, в “жизни” тетради наступает перерыв. Середина тетради пуста. И только в самом конце ее появляется последняя запись от 23 ноября 1994 года. Если не считать набросков текста поздравительных телеграмм на Новый 1997 год в одной из тетрадей, опубликованной в упоминавшейся книге “Музыка как судьба” — Записи 1989—1990 (1996), — вероятно, это одна из самых последних записей в “толстых” тетрадях.