Ключи от космоса. Система контроля морского базирования - Валентин Мзареулов

Всё только что с заводов. Нужно изучать, проверять и приводить в чувство. В сентябре вышли на несколько дней в Финский залив для проверки электромагнитной совместимости и привода главной антенны — «Ромашки». Работали ночью. Качало. С непрывычки муторно. Уселся в кресле в лаборатории 6а, это точно в центре судна, так и проторчал там всю ночь.

А через месяц — полный состав на борту и выход в рейс.

14 октября 1978 года. Толком ничего не помню. Таможня, погранцы. Буксиром оторвали от причала, на берегу провожающие кричат, «Добровольский» дал ход и понемногу пошёл. Мимо Лесного порта, 3-го района, вон там — Ждановский завод, вот Угольная гавань, бетонные буквы «Ленинград», впереди — Кронштадт, за ним — чужие страны, валюта, тропическое довольствие и тропическое небо в звёздах, Океан и простор…

На долгие месяцы.

Нырнул — плыви. Выплывешь, сработаешься, выдержишь — хорошо! Будешь моряком.

«Добровольский» — мой дом в Океане

Условия жизни на судне, в рейсе, разумеется, сильно отличаются от земных, на берегу.

Представьте себе «Добровольский»: восьмиэтажный железный дом длиной 123 метра и шириной 16. Он движется по Океану и вокруг — ничего, кроме неба и воды.

В подвале, на нижних этажах разместилось сердце корабля — его главный двигатель. Двигатель, танки с водой и топливом, электростанция и другие судовые механизмы вместе с лабораториями экспедиции занимают большую часть объёма судна.

На верхней палубе стоит главная достопримечательность судна — антенна «Ромашка» с четырьмя 6-метровыми лепестками.

На самом верхнем этаже дома — ходовой мостик, рулевая рубка, откуда хорошо виден горизонт впереди и где бдительный штурман следит за правильным курсом. В шторм, если есть время и вахтенный не возражает, по трапам, уходящим из-под ног, можно подняться туда с фотоаппаратом и сделать замечательные кадры: волны разбиваются о нос корабля и падают обессиленные на бак. Стихия свирепствует, но «Добровольский» крепок и он спокойно держит свои 13 узлов.

Так он выглядит, железный дом «Добровольский».

В нём живут и работают 120–130 человек. В большинстве, живут они на двух этажах — на главной и верхней палубах, в одно– и двухместных каютах — комнатах по 8 кв. м., обставленных по-спартански, но с видом на море и с кондиционером. Стол и книжная полка, шкаф и рундук для вещей, диван, стул и койка в один или два яруса.

Для тех, кто не на вахте и не на витке, утро начинается в 7 часов. Через два круглых иллюминатора волны играют на потолке каюты солнечными зайчиками. Снаружи — голубое небо и плеск воды. Просыпаться хорошо.

«Удобства» — налево по коридору. Умывальник, полочка с зубными щётками и зеркало над ними — в каюте. Тут же розетка для электробритвы. При наличии бороды она не нужна. Можно успеть сбегать наверх, под «Ромашку» и окунуться в бассейн. Вода свежая. Быстро — в душ и пора на завтрак. В двух кают-компаниях к 7:30 уже накрыты столы.

В 8:00 у экспедиции начинается рабочий день.

На работу ездить и толкаться в общественном транспорте, как на берегу, не надо — всё тут, под боком. Вышел из каюты, 50 шагов налево по узкому коридору, потом по трапу на два этажа вниз. Вот спортзал, над ним балкон и вход в мою лабораторию № 28 — СТИ–90.

Сегодня сеансов работы нет, спокойный день. Что там по плану? Ежедневное ТО — наведение порядка, очистка всего от пыли, проверка документации, замена ленточек у самописцев — гигрографа и термографа. Если предстоит тренировка или комплексная проверка аппаратуры СТИ и ЭВМ — то нужно достать и зарядить в магнитофон бобину с магнитной лентой, с записью телеметрии какого-то сеанса, включить аппаратуру, выставить режим, проверить работу. Дальше — всё по командам, которые отдаёт по громкой начальник.

11:30. Адмиральский час, по Петру-I — «время выпить и закусить». О выпивке в распорядке дня на судах СКИ ОМЭР ничего нет. Там написано просто: перерыв на обед. Маршрут: лаборатория — каюта — умывальник — столовая. Аппетит хороший. Всё вкусно. Борщ или щи на первое. Как деликатес — селёдочка под растительным маслом с луком и отварной картошкой. Впрочем, многим полюбились баварские колбаски. Мясо, овощи, зелень, фрукты, йогурты и соки — об этом заботится, приобретает в каждом порту захода Борис Тютык, 5-й помощник капитана. В столовой шумно и весело, все переговариваются.

Ещё веселей, когда шторм. Тогда на столы скатерти накрывают мокрыми, чтобы тарелки не уезжали, а стулья прикручивают крюками к палубе. В первые дни рейса, если штормит, не у всех хватает желания пообедать. Но пройдёт пара недель и аппетит становится сильнее качки.

В «адмиральский час» тем, кому повезло пообедать в первую смену, выпадает возможность целых полтора часа непрерывного отдыха. В плохую погоду народ приходит в салон отдыха поиграть в шахматы, в шиш-беш или, пардон, в мандавошку. Обычно же это время проходит на верхней палубе, в шезлонгах и в бассейне, чтобы окунуться в морскую воду, а потом просто подремать, подобно ленивым котам на солнышке. Или тут же, на воздухе, поиграть в настольные игры. Жители дома-парохода «Добровольский», в первые дни рейса бледные, как поганки, через месяц становятся похожи на негров. Особенно судовой врач, Валерий Александрович. У него самая «чёрная» работа на судне.

По субботам рабочий день к этому времени закончен, но сегодня не суббота. Поэтому к 13:30 все сползают вниз чтобы сполоснуться в душе, одеться и снова приступить к делам. Это — или работа на технике, её настройка и профилактика, или пару раз в неделю — политзанятия. Тогда сотрудники каждого отдела собираются вместе в какой-нибудь просторной лаборатории, где много столов и стульев. Собираются, как студенты в возрасте от 22 до 40 лет, с толстыми конспектами классиков марксизма-ленинизма и съездов-пленумов ЦК КПСС, послушать лекции замполита или нач. отдела. Ну что ж, понять можно. Человек держится на вере. До 17-го это была вера в Бога, после 17-го эту веру надо было заменить на другую — в светлое будущее, в коммунизм. И пока мы сидели у себя дома, узнавая окружающий мир лишь через экран телевизора, не требовалось много усилий, чтобы эту веру поддерживать. Мы же оказались среди тех, кому выпала возможность пусть одним глазом и только снаружи увидеть, как и чем живут в этом мире другие люди и сравнить с тем, как живём сами. А поскольку сравнение оказывается не очень выгодным, то и сил к воспитанию «идейно стойких строителей коммунизма» нужно было нашим командирам