Наталья Иванова - Ностальящее. Собрание наблюдений

Балтийский центр открыт на Готланде в 1993 году. Но само его возникновение здесь настолько естественно, органично и понятно, что кажется — он был всегда. В Центр приезжают переводчики и писатели из всех (при)балтийских стран. Когда я впервые сошла в общую кухню-столовую, помещение с невиданной красы пейзажем в окне, Ингрида из Латвии и Тапио из Финляндии отвечали на мои вопросы по-английски и с нордической сдержанностью. Через несколько часов мы уже болтали по-русски. А вообще за столом мы (я подсчитала) говорили одновременно на пяти языках — немецком, английском, шведском, финском и русском. И все хором жаловались друг другу на проблемы с французским: мол, читать-то читаем, понимать вроде понимаем, а вот чтобы заговорить…

На двадцать тысяч населения «большого» Висбю, а если честно, то на две тысячи живущих внутри средневековой стены, ежегодно приходится 600 тысяч туристов. То есть на каждого жителя — триста зевак. Но зеваки привозят денежки…

Готландцы

В начале XIX века Готланд именовали Малой Америкой, поскольку на остров шла сильная эмиграция, в основном с близлежащих островов Смеланд и Уланд: считалось (и справедливо), что переезд (переплыв) на Готланд дешевле, чем через Атлантику. А условия жизни на Готланде были лучшими, чем на других островах, принадлежавших Швеции. И земли можно было получить больше.

Для сравнения: и поныне фермы на Готланде имеют большие наделы, чем хозяйства в центральной Швеции. Но поскольку среди угодий много неудобий, земли культивируемой выходит не больше.

А кто они такие, готландцы, вообще — по «составу», по происхождению? Ну, шведы. А до того — кто они были? Почти три века были под датским игом. Они — кто? Готы? Германское племя? Архитектурный пейзаж, как известно, напоминал любекский: такие же «ступеньки» на фронтоне. И русские тут в XI–XII веках были, и кто не был! Слабые следы — Русская улица, руины русской церкви, ресторан…

Ох так!

Язык, разумеется, шведский.

Но, как утверждают «материковые» шведы, очень своеобразный островной диалект.

Насчет диалекта ничего сказать не могу, а вот в шведском языке, на котором я упорно пыталась читать две приходящие в Центр по утрам газеты, есть два слова ну очень смешных.

Так — значит спасибо. Вот так.

А ох — значит и. Лена ох Наташа — это не то чтобы Лена вдруг охнула!

Творческий порыв и энергия

Приехал на остров, в собор, новый энергичный органист — и организовал органный фестиваль, ежелетне (естественно) проходящий в Висбю.

И органы (инструменты) разновозрастные в коллекцию собрал, по всему острову колесил.

А что у него дружба нежная с дьячком, которого отличает (свидетельствую по пасхальной ночи) замечательный голос, так это никого не касается.

Еще на острове проходит арт-фестиваль, а также и театральный, и просто музыкальный. И — целая Средневековая неделя: в начале августа все готландцы от мала до велика, включая вышеупомянутых ведьм, переодеваются в средневековые наряды, над которыми художники, историки и портные работают целый год, вживаются в образ, берут в руки средневековое оружие (лук и стрелы) и идут к стене защищать город от датского короля.

Целую неделю люди живут в искусственном прошлом с удовольствием — это пик и радость годового готландского календаря. Хотя датский король Вальдемар их в конце концов завоевывает.

Представьте себе — в небольшом русском городе, например в Угличе или Муроме, «декоративную» историческую неделю, в которой с удовольствием участвует все население. А заканчивается действо установлением… татаро-монгольского ига.

Кто более свободолюбив — мы либо шведы, веселящиеся по поводу установления «датского» ига?

Может быть, у них кровавое прошлое отделено от настоящего таким цивилизационным пространством, что нет оснований прошлого страшиться? Былое было, прошлое прошло, культура и многослойная, многовековая, тысячелетняя городская цивилизация — остались. Вот они, свидетели, да и не просто свидетели, а до сих пор живая среда обитания — стены и дома, а в них — окна и двери, мебель и книги, картины и утварь. Так что по-своему исторической является жизнь и судьба каждого домика, мимо которого я прохожу, стараясь ежедневно разнообразить маршрут прогулок.

Готландцы практичны и тверды, как настоящие пуритане, но они же романтичны и нежны. Прогулка вдоль моря сопровождается стихами — к деревьям, дико растущим вдоль дороги, привешены на нитках листы бумаги, заботливо упакованной в прозрачный пластик, — это стихи. Я попросила перевести — о чем они? Трогательные, в рифму: о красоте морской, о птичках, о цветах, о закате, о ручье.

Вот — и мое приношение.

ПРИ СВОИХ ГОРАХ: ШВЕЙЦАРИЯ КАК ВНУТРЕННИЙ ОСТРОВ ЕВРОПЫ

1

Швейцария лежит внутри Европы, как драгоценное филигранное яйцо работы божественного ювелира, яйцо, тщательно завернутое в белоснежную вату. Упрятанное в шкатулку Альп.

Швейцария — практичная и самодовольная; настороженность исчезнет и таможенник улыбнется в ответ на мой акцент лишь тогда, когда убедится, что я собираюсь вскоре покинуть благословенную швейцарскую землю. Видимо, швейцарцы полагают, что все хотели бы стать швейцарцами.

Швейцария — карнавал на улицах Женевы, ежегодно в декабре весело отмечающей свое спасение от агрессивных савояров: находчивая гражданка выплеснула горшок с кипящим супом прямо на головы агрессорам, в результате чего они сконфуженно и навсегда ретировались.

Швейцария — эксперимент, начатый решительными людьми при несомненной поддержке Господа Бога в 1291 году. Чрезвычайно четко поставленный. Эксперимент, выдержавший испытания столетиями. Эксперимент, продолжающийся до сих пор, хотя сами швейцарцы, как я думаю, об этом не подозревают.

Благополучие — вот первое впечатление прибывающего в Швейцарию путешественника. Оглушающая тишина благополучия, от которой даже слегка подташнивает человека, приехавшего, как я, из разрываемой противоречиями страны.

Беззвучно несется по маршруту Цюрих — Женева поезд. Объявления, пока мы катим через германоязычную часть, сначала идут по-немецки, затем по-французски; где-то в районе Фрибура на первое место выходит французский, хотя и немецкий не исчезает, — это уже политика, да и очень высокого класса. Над Женевским озером моим глазам открывается мощная панорама: горные вершины, спокойствие водной глади, уступами сбегающие к ней виноградники. Глянцевая открыточность жизни? Да, первое впечатление будет таким: пейзаж слишком отлакирован. Политические события? Господь с вами! Конечно же, вам расскажут о так называемом «фиш- афер» — полицейской слежке за тысячами подозреваемых в неблагонадежности швейцарцев. О первой женщине-министре, вынужденной уйти в отставку из-за того, что она сообщила мужу запрещенные для разглашения данные; о «секретной армии», тайной организации, вознамерившейся спасти Швейцарию в случае захвата. Вот и все, пожалуй, политические происшествия в Швейцарии за последние годы.

И вдруг почувствуешь себя в Швейцарии, как в глубокой провинции, куда ты приехала к дедушке с бабушкой, чтобы немного прийти в себя после суетливой жизни.

На чем же основаны эти тишина и спокойствие? Коренятся ли они в характере людей? Да и можно ли говорить о едином швейцарском характере, если, по точному наблюдению швейцарского социолога Андре Зигфрида, германо-швейцарский характер отличается любовью к порядку, практичностью, пристрастием к интенсивной работе, скрупулезной честностью, спокойствием в беседе, солидностью, а франко-швейцарский, напротив, ориентирован на общие принципы и отвлеченности, более эмоционален, более динамичен, хотя в то же время еще более практичен? А еще раньше, в годы Первой мировой войны, Пауль Зиппель набросал сходное сравнение — между реализмом, серьезностью, отсутствием претензий, уважением к образованию, преданностью дисциплине германо-швейцарцев и определенным скептицизмом по отношению к существующим институтам власти, ясностью и тягой к абстрактным идеям у франкошвейцарцев. Однако если мы изучим «таблицу симпатий», показывающую рейтинг языковых и религиозных групп в глазах друг друга, то обнаружим очень высокую степень интегрированности швейцарского населения. Или же основа спокойствия не в мерцающем национальном характере людей, а в политической и общественной организации, созданной ими?

2

Сквозь туман воспоминаний брезжит: толстый том дореволюционной детский энциклопедии с особым разделом «Среди снежных вершин Швейцарии». Там на картинках: легендарный Вильгельм Телль с прильнувшим к нему сыном; жестокий наместник Геслер, властно распоряжающийся жизнью людей, и, наконец, «Борьба за свободу»: «Когда притеснения достигли высшего предела, швейцарцы решили оказать сопротивление. Три смелых вождя созвали надежных товарищей в уединенной долине Рютли; они заключили «вечный союз» и поклялись отстоять свободу родины».