Кризис коммунизма - Зиновьев Александр Александрович

То же самое произошло с политикой демократизации страны. Любое общество вырабатывает свою систему запретов и разрешений для поведения своих граждан. Никаких универсальных и прирожденных свобод не существует. Идея неких прирожденных прав человека и всеобщих демократических свобод есть идея западной идеологии, а не некая научная истина. И в коммунистическом обществе есть свои свободы. А об ограничениях свободы (о запретах) и говорить нечего, – они общеизвестны. В послесталинские годы в Советский Союз стали проникать идеи западной демократии. Этот процесс стал особенно интенсивным в брежневские годы. Хотя брежневское руководство понимало его пагубность для советского общества, оно не могло его остановить. Все его усилия противостоять ему имели противоположный результат. И хотя под руководством Ю. Андропова (тогда – главы КГБ) диссидентское движение было разгромлено, фактическое влияние идей демократии в массе населения неуклонно возрастало по самым различным каналам.

Горбачевское руководство, приняв установку на демократизацию страны, исходило из того, что диссидентское движение уже разгромлено, а разоблачительная деятельность критиков советского общества не имела того эффекта, как того боялись прежние руководители страны. Оно решило допустить некоторые послабления, будучи уверено к том, что это не будет иметь таких негативных последствий, как в годы расцвета диссидентства, зато принесет ему популярность на Западе. И действительно, на первых порах этот расчет оправдался. Горбачев на Западе заработал огромную популярность как «освободитель Сахарова». А освобожденные и допущенные диссиденты, включая Сахарова, стали расхваливать перестройку. Но произошло то, чего не ожидали не только сами горбачевцы, но и бывшие диссиденты. Политика демократизации развязала широкие слои населения. Они пошли дальше того, что предполагалось. Они явочным порядком сломали многочисленные запреты прошлого. Удержать этот взрыв было невозможно. Страна впала в состояние всеобщей смуты и распущенности. Начался такой разгул «демократии», какого теперь не увидишь даже в демократических странах Запада. К этому вопросу я еще вернусь ниже.

Кризис социальной организации

Начавшись с самых верхних «этажей» общества – с идеологии и морального состояния, кризис углубился д самых глубоких его основ – до его социальной организации. Был нарушен фундаментальный принцип владения? Вопрос об отношении граждан коммунистического общества к средствам и продуктам своей деятельности не есть вопрос экономический. Это – вопрос социальный. Ликвидация частной собственности в больших масштабах и классов частных собственников и предпринимателей означала не просто нечто чисто негативное. Она означала то, что ареной истории завладели социальные отношения иного рода – коммунальные, или коммунистические. Граждане оказались в одинаковом отношении к средствам и продуктам деятельности, зато их различия иного рода стали социальным базисом общества. Кризис же поставил под сомнение именно эту коренную переориентацию эволюции общества. В ней стали видеть одну из причин застоя и трудностей. Ее стали даже рассматривать как исторический тупик. Причем дело не ограничилось разговорами. Горбачевское руководство стало предпринимать практические меры в смысле поощрения форм владения, приближающихся к форме частной собственности и даже переходящих в них. Например – передавать землю гражданам в пожизненное владение, причем – с правом наследования, создавать частные предприятия, фактически легализовать многое из того, что ранее было преступной «побочной экономикой». Конечно, из этих мер вряд ли выйдет что-то позитивное и устойчивое, и через какое-то время они сами заглохнут или будут отменены или пересмотрены, но они свою долю в кризис уже внесли. Они в огромной степени способствовали разрушению коллективистских оснований коммунизма. В обществе наметилась тенденция к образованию слоя (класса) граждан, находящихся в исключительном положении сравнительно с прочими гражданами. Эти граждане уже не являются служащими государства. Они суть чужеродные вкрапления в теле общества, в котором все без исключения должны быть служащими государства.

Нарушилась стабильность социальной структуры населения и механизма ее воспроизводства. Произошла та самая дестабилизация общества, о которой так долго мечтали на Западе. Усилилась сверх меры ненадежность социального положения людей, ослабли гарантии удовлетворения минимальных потребностей. Поскольку не было войны и улучшились какие-то бытовые условия, выросло население, возникло социально избыточное население, лишенное перспектив успеха, застопорилась смена людей в деловой жизни. В результате нарушилось естественное воспроизводство социальной структуры населения. Она одеревенела. Ослабла заинтересованность массы людей в делах и интимной жизни их деловых коллективов. Произошло ослабление и порою даже разрушение прикрепленности граждан к деловым коллективам, а также ослабление власти коллектива над индивидом. Принцип «интересы коллектива выше интересов личности» основательно поколеблен. Образовалось огромное число людей, вообще не прикрепленных ни к каким коллективам, но способных при этом как-то существовать, порою – лучше, чем если бы они работали в коллективах. Образовалось еще большее число людей, прикрепленных к коллективам, но практически не подчиняющихся воле коллектива. Они безнаказанно нарушают нормы поведения, какие они должны были бы соблюдать в качестве членов коллектива. Они потеряли перспективу улучшать свои жизненные условия и добиваться успехов в их коллективах и за счет коллективов. В их жизни большое, а порою – главное значение приобрело их поведение вне коллективов, к которым они прикреплены формально. Эта масса людей, выпавших из-под контроля коллективов, образовала особый слой, который стал ядром, опорой и ударной силой всякого рода оппозиционных умонастроений, восстаний, демонстраций, митингов, движений, групп. Этоя слой стал оказывать огромное влияние на прочую пассивную часть населения. В «революциях» в Восточной Европе он сыграл и играет до сих пор главную роль. Он достиг: значительных размеров и влияния и в Советском Союзе, стал угрозой существования коммунизма вообще. Он легко поддается манипулированию со стороны всякого рода демагогов, наживающих себе известность и репутацию на критике всего и вся. Он заражен антикоммунистическим идеями. Его лозунги и идеалы лишь по видимости позитивны. На самом деле они разрушительны для социального» строя страны и негативны по своим последствиям для масс населения. Но эти последствия маскируются безудержной демагогией. Я бы назвал этот слой люмпен-отщепенцами.

Произошло, далее, вопиющее нарушение принципов вознаграждения за труд и распределения жизненных благ. Критики коммунизма и нынешнего состояния его обращают внимание на привилегии, какими обладают представители высших слоев, и игнорируют более серьезные отклонения от рассматриваемых принципов. Но привилегии, если они не выходят за определенные рамки, суть нормальное явление в системе распределения жизненных благ в коммунистическом обществе. Они укладываются в рамки принципа распределения и вознаграждения в соответствие с социальным положением человека и его признанной официальной ценностью. Гораздо опаснее для существования коммунизма образование массы граждан, которые приобретают благ больше, чем это положено им согласно их социальному статусу, и ослабление самого фундаментального принципа распределения, именно – принципа «каждому – по его социальному положению», а также принципа «каждому – по труду». Если человек, потративший более двадцати лет жизни на то, чтобы приобрести образование и высокую квалификацию в своем деле, получает много меньше вознаграждения, чем другой человек, не имеющий способностей, не утруждавший себя учебой и тяжким трудом, то это дело и путь овладения им теряют привлекательность. А случаи такого рода стали обычными явлениями советской жизни. Инженеры, врачи, учителя, профессора, научные работники, высококвалифицированные рабочие и представители других профессий, требующих длительной учебы и тренировки, получают жизненных благ меньше, чем продавцы магазинов, портные, спекулянты на черном рынке, частники и прочие представители денежных профессий, процветающие за счет дефицита предметов потребления и послаблений властей. Этот слой граждан, приобретающих блага за счет отклонения от норм коммунистического распределения, стал огромным. Даже согласно советской прессе в стране существует огромное число необычайно богатых людей, не занимающих никаких постов, не сделавших никаких научных открытий и изобретений, не внесших никакого вклада в культуру, – слой «черных капиталистов» (так я бы назвал его). Этот слой совместно с люмпен-отщепенцами стал огромной силой в стране, способной если не похоронить коммунизм, то нанести ему непоправимый ущерб.