Омар Хайям - Омар Хайям. Лучшие афоризмы

Ознакомительный фрагмент

Перевод Осипа Румера

Лепящий черепа таинственный гончарОсобый проявил к сему искусству дар:На скатерть бытия он опрокинул чашуИ в ней пылающий зажег страстей пожар.

Вот снова день исчез, как ветра легкий стон,Из нашей жизни, друг, навеки выпал он.Но я, покуда жив, тревожиться не стануО дне, что отошел, и дне, что не рожден.

Гора, вина хлебнув, и то пошла бы в пляс.Глупец, кто для вина лишь клевету припас.Ты говоришь, что мы должны вина чураться?Вздор! Это дивный дух, что оживляет нас.

Как надоели мне несносные ханжи!Вина подай, саки, и, кстати, заложиТюрбан мой в кабаке и мой молельный коврик;Не только на словах я враг всей этой лжи.

Благоговейно чтят везде стихи Корана,Но как читают их? Не часто и не рьяно.Тебя ж, сверкающий вдоль края кубка стих,Читают вечером и днем, и утром рано.

Пей! Будет много мук, пока твой век не прожит.Стечение планет не раз людей встревожит;Когда умрем, наш прах пойдет на кирпичи.И кто-нибудь себе из них хоромы сложит.

Кувшин мой, некогда терзался от любви ты.Тебя, как и меня, пленяли кудри чьи-то,А ручка, к горлышку протянутая вверх,Была твоей рукой, вкруг милого обвитой.

Дивлюсь тебе, гончар, что ты имеешь духМять глину, бить, давать ей сотни оплеух,Ведь этот влажный прах трепещущей был плотью,Покуда жизненный огонь в нем не потух.

Знай, в каждом атоме тут, на земле, таитсяДышавший некогда кумир прекраснолицый.Снимай же бережно пылинку с милых кос:Прелестных локонов была она частицей.

Увы, не много дней нам здесь побыть дано,Прожить их без любви и без вина – грешно,Не стоит размышлять, мир этот стар иль молод:Коль суждено уйти – не все ли нам равно?

В одной руке цветы, в другой – бокал бессменный,Пируй с возлюбленной, забыв о всей вселенной,Покуда смерти смерч вдруг не сорвет с тебя,Как с розы лепестки, сорочку жизни бренной.

Вопросов полон мир, – кто даст на них ответ?Брось ими мучится, пока ты в цвете лет.Тут, на земле, вином создай эдем, – в небесныйНе то ты попадешь, не то, мой милый, нет.

Да, жизнь без кравчего и без вина пуста,Без нежных флейт твоих, Ирак, она пуста,Чем дольше я живу, тем больше убеждаюсь,Что жизнь – не будь утех – была б до дна пуста.

Будь глух к ученому о Боге суесловью,Целуй кумир, к его прильнувши изголовью.Покуда кровь твою не пролил злобный рок,Свой кубок наполняй бесценных гроздей кровью.

Кумир мой, вылепил тебя таким гончар,Что пред тобой луна своих стыдится чар.Другие к празднику себя пусть украшают,Ты – праздник украшать собой имеешь дар.

Кумир мой – горшая из горьких неудач! —Сам ввергнут, но не мной, в любовный жар и плач.Увы, надеяться могу ль на исцеленье,Раз тяжко занемог единственный мой врач?

Растить в душе побег унынья – преступленье,Пока не прочтена вся книга наслажденья.Лови же радости и жадно пей вино:Жизнь коротка, увы! Летят ее мгновенья.

Одни о ереси и вере спор ведут,Других сомнения ученые гнетут.Но вот выходит страж и громко возглашает:«Путь истинный, глупцы, лежит ни там, ни тут».

Скорей вина сюда! Теперь не время сну.Я славить розами ланит хочу весну.Но прежде разуму, докучливому старцу,Чтоб усыпить его, в лицо вином плесну.

День завтрашний – увы! – сокрыт от наших глаз!Спеши использовать летящий в бездну час.Пей, луноликая! Как часто будет месяцВсходить на небосвод, уже не видя нас.

Лик розы освещен дыханием весны.Глаза возлюбленной красой лугов полны,Сегодня чудный день! Возьми бокал, а думыО зимней стуже брось: они всегда грустны.

Друзья, бокал – рудник текущего рубина,А хмель – духовная бокала сердцевина.Вино, что в хрустале горит, – покровом слезЕдва прикрытая кровавая пучина.

Спросил у чаши я, прильнув устами к ней:«Куда ведет меня чреда ночей и дней?»Не отрывая уст, ответила мне чаша:«Ах, больше в этот мир ты не вернешься, пей!»

Бокала полного веселый вид мне люб,Звук арф, что жалобно при том звенит, мне люб,Ханжа, которому чужда отрада хмеля, —Когда он за сто верст, горами скрыт, – мне люб.

Мы больше в этот мир вовек не попадем,Вовек не встретимся с друзьями за столом.Лови же каждое летящее мгновенье, —Его не подстеречь уж никогда потом.

Блажен, кто на ковре сверкающего луга,Пред кознями небес не ведая испуга,Потягивает сок благословенных лозИ гладит бережно душистый локон друга.

Разумно ль смерти мне страшиться? Только разЯ ей взгляну в лицо, когда придет мой час.И стоит ли жалеть, что я – кровавой слизи,Костей и жил мешок – исчезну вдруг из глаз?

Призыв из кабака поднял меня от сна:«Сюда, беспутные поклонники вина!Пурпурной влагою скорей наполним чаши,Покуда мера дней, как чаша, не полна».

Когда под утренней росой дрожит тюльпанИ низко, до земли, фиалка клонит стан,Любуюсь розой я: как тихо подбираетБутон свою полу, дремотой сладкой пьян!

Ах, сколько, сколько раз, вставая ото сна,Я обещал, что впредь не буду пить вина.Но нынче, господи, я не даю зарока:Могу ли я не пить, когда пришла весна?

Смотри: беременна душою плоть бокала,Как если б лилия чревата розой стала.Нет, это пригоршня текучего огняВ утробе ясного, как горный ключ, кристалла.

Влюбленный на ногах пусть держится едва,Пусть у него гудит от хмеля голова.Лишь трезвый человек заботами снедаем,А пьяному ведь все на свете трын-трава.

Мне часто говорят: «Поменьше пей вина!В том, что ты пьянствуешь, скажи нам, чья вина?»Лицо возлюбленной моей повинно в этом:Я не могу не пить, когда со мной она.

В бокалы влей вина и песню затяни нам,Свой голос примешав к стенаньям соловьиным!Без песни пить нельзя, – ведь иначе виноНам разливалось бы без бульканья кувшином.

Хапрет вина – закон, считающийся с тем,Кем пьется, и когда, и много ли, и с кем.Когда соблюдены все эти оговорки,Пить – признак мудрости, а не порок совсем.

О чистое вино, о сок лозы хмельной!Я так тобой напьюсь и так сольюсь с тобой,Что каждый, издали меня завидев, кликнет:«Эй, дядя Хмель, куда ты путь направил свой?»

Как долго пленными нам быть в тюрьме мирской?Кто сотню лет иль день велит нам жить с тоской?Так лей вино в бокал, покуда сам не стал тыПосудой глиняной в гончарной мастерской.

Налей, хоть у тебя уже усталый вид,Еще вина: оно нам жизнь животворит,О мальчик, поспеши! Наш мир подобен сказке,И жизнь твоя, увы, без устали бежит.

Пей, ибо скоро в прах ты будешь обращен.Без друга, без жены твой долгий будет сон.Два слова на ухо сейчас тебе шепну я:«Когда тюльпан увял, расцвесть не может он».

Все те, что некогда, шумя, сюда пришлиИ обезумели от радости земли, —Пригубили вина, потом умолкли сразуИ в лоно вечного забвения легли.

Сей караван-сарай, где то и дело деньСпешит, как гостя гость, сменить ночную тень,Развалина хором, где шли пиры Джемшидов,Гробница, что дает Бехрамам спящим сень.

Я к гончару зашел: он за комком комокКлал глину влажную на круглый свой станок:Лепил он горлышки и ручки для сосудовИз царских черепов и из пастушьих ног.

Пускай ты прожил жизньбез тяжких мук, – что дальше?Пускай твой жизненный замкнулся круг, – что дальше?Пускай, блаженствуя, ты проживешь сто летИ сотню лет еще, – скажи, мой друг, что дальше?

Приход наш и уход загадочны – их целиВсе мудрецы земли осмыслить не сумели.Где круга этого начало, где конец,Откуда мы пришли, куда уйдем отселе?

Хоть сотню проживи, хоть десять сотен лет,Придется все-таки покинуть этот свет.Будь падишахом ты иль нищим на базаре, —Цена тебе одна: для смерти санов нет.

Ты видел мир, но все, что ты видал, – ничто,Все то, что говорил ты и слыхал, – ничто.Итог один, весь век ты просидел ли домаИль из конца в конец мир исшагал, – ничто.

От стрел, что мечет смерть, нам не найти щита:И с нищим и с царем она равно крута.Чтоб с наслажденьем жить, живи для наслаждения,Все прочее – поверь! – одна лишь суета.

Где высился чертог в далекие годаИ проводила дни султанов череда,Там ныне горлица сидит среди развалинИ плачет жалобно: «Куда, куда, куда?»

Я утро каждое спешу скорей в кабакВ сопровождении товарищей-гуляк.Коль хочешь, Господи, сдружить меня с молитвой,Мне веру подари, святой податель благ!

Моей руке держать кувшин вина – отрада:Священных свитков ей касаться и не надо:Я от вина промок; не мне, ханжа сухой,Не мне, а вот тебе опасно пламя ада.

Нас, пьяниц, не кори! Когда б Господь хотел,Он ниспослал бы нам раскаянье в удел.Не хвастай, что не пьешь, – немало за тобою,Приятель, знаю я гораздо худших дел.

Блуднице шейх сказал: «Ты, что ни день, пьяна,И что ни час, то в сеть другим завлечена!»Ему на то: «Ты прав, но ты-то сам таков ли,Каким всем кажешься?» – ответила она.

Я пью, – что говорить, – но не буяню спьяну;Я жаден, но к чему? Лишь к полному стакану.Да, свято чтить вино до смерти буду я,Себя же самого, как ты, я чтить не стану.

За то, что вечно пьем и в опьяненье пляшем,За то, что почести оказываем чашам,Нас не кори, ханжа! Мы влюблены в вино,И милые уста всегда к услугам нашим.

Над краем чаши мы намазы совершаем,Вином пурпуровым свой дух мы возвышаем;Часы, что без толку в мечетях провели,Отныне в кабаке наверстывать решаем.

На свете можно ли безгрешного найти?Нам всем заказаны безгрешные пути.Мы худо действуем, а ты нас злом караешь,Меж нами и тобой различья нет почти.

Жизнь сотворивши, смерть Ты создал вслед за тем,Назначил гибель Ты своим созданьям всем,Ты плохо их слепил? Но кто ж тому виною?А если хорошо, ломаешь их зачем?

Вот кубок! Не найти столь дивного другого.Ему расцеловать чело душа готова.Но брошен оземь он небесным гончаром,Что вылепил его, – и глиной стал он снова.

Ужели бы гончар им сделанный сосудМог в раздражении разбить, презрев свой труд?А сколько стройных ног, голов и рук прекрасных,Любовно сделанных, в сердцах разбито тут!

Над лугом облако струит потоки слез…Возможно ль миг прожить без сока пьяных лоз?Зеленою травой любуемся мы нынче,А завтра – глядь! – из нас уж новый луг пророс.

О, если бы покой маячил нам вдалиИ мы когда-нибудь к нему прийти б могли!О, если бы в веках, как зелень луговая,Мы расцвели опять из глубины земли!

Небесный свод жесток и скуп на благодать,Так пей же и на трон веселия воссядь.Пред Господом равны и грех и послушанье,Бери ж от жизни все, что только можешь взять.

День каждый услаждай вином, – нет, каждый час:Ведь может лишь оно мудрее сделать нас,Когда бы некогда Ивлис вина напился,Перед Адамом он склонился б двести раз.

Мудрец приснился мне. «Веселья цвет пригожийВо сне не расцветет, – мне молвил он, – так что жеТы предаешься сну? Пей лучше гроздей сок,Успеешь выспаться, в сырой могиле лежа».

С кумиром пей, Хайям, и не тужи о том,Что завтра встретишь смерть ты на пути своем,Считай, что ты вчера уже простился с жизнью,И нынче насладись любовью и вином.

От страха смерти я, – поверьте мне, – далек:Страшнее жизни что мне приготовил рок?Я душу получил на подержанье толькоИ возвращу ее, когда наступит срок.

С тех пор, как на небе Венера и Луна,Кто видел что-нибудь прекраснее вина?Дивлюсь, что продают его виноторговцы:Где вещь, что ценностью была б ему равна?

Вино питает мощь равно души и плоти,К сокрытым тайнам ключ вы только в нем найдете.Земной и горний мир, до вас мне дела нет!Вы оба пред вином ничто в конечном счете.

Поток вина – родник душевного покоя,Врачует сердце он усталое, больное.Потоп отчаянья тебе грозит? ИщиСпасение в вине: ты с ним в ковчеге Ноя.

Венец с главы царя, корону богдыхановИ самый дорогой из пресвятых тюрбановЗа песнь отдал бы я, на кубок же винаЯ б четки променял, сию орду обманов.

Не зарекайся пить бесценный гроздей сок,К себе раскаянье ты пустишь на порог.Рыдают соловьи, и расцветают розы…Ужели в час такой уместен твой зарок?

Друг, в нищете своей отдай себе отчет!Ты в мир ни с чем пришел, могила все возьмет.«Не пью я, ибо смерть близка», – мне говоришь ты;Но пей ты иль не пей, она в свой час придет.

Бегут за мигом миг и за весной весна;Не проводи же их без песен и вина.Ведь в царстве бытия нет блага выше жизни, —Как проведешь ее, так и пройдет она.

Тревога вечная мне не дает вздохнуть,От стонов горестных моя устала грудь.Зачем пришел я в мир, раз – без меня ль, со мной ли —Все так же он вершит свой непонятный путь?

Водой небытия зародыш мой вспоен,Огнем страдания мой мрачный дух зажжен;Как ветер, я несусь из края в край ВселеннойИ горсточкой земли окончу жизни сон.

За пьянство Господом не буду осужден:Что стану пьяницей, от века ведал он.Когда бы к трезвости я сердцем был привержен,Всеведенью Творца нанес бы я урон.

Несовместимых мы всегда полны желаний:В одной руке бокал, другая – на Коране.И так вот мы живем под сводом голубым,Полубезбожники и полумусульмане.

Из всех, которые ушли в тот дальний путь,Назад вернулся ли хотя бы кто-нибудь?Не оставляй добра на перекрестке этом:К нему возврата нет, – об этом не забудь.

Нам с гуриями рай сулят на свете томИ чаши, полные пурпуровым вином.Красавиц и вина бежать на свете этомРазумно ль, если к ним мы все равно придем?

От вешнего дождя не стало холодней;Умыло облако цветы, и соловейНа тайном языке взывает к бледной розе:«Красавица, вина пурпурного испей!»

Вы говорите мне: «За гробом ты найдешьВино и сладкий мед, Кавсер и гурий». Что ж,Тем лучше. Но сейчас мне кубок поднесите:Дороже тысячи в кредит – наличный грош.

В тот час, как свой наряд фиалка расцветитИ ветер утренний в весенний сад влетит,Блажен, кто сядет пить вдвоем с сереброгрудойИ разобьет потом бокал о камень плит.

Я встретил пьяного пред дверью кабака:С молельным ковриком и кубком старика;Мой изумленный взор заметив, он воскликнул:«Смерть ждет нас впереди, давай же пить пока!»

Сей жизни караван не мешкает в пути:Повеселившись чуть, мы прочь должны уйти.О том, что завтра ждет товарищей, не думай,Неси вина сюда, – уж рассвело почти.

Пред взором милых глаз, огнем вина объятый,Под плеск ладоней в пляс лети стопой крылатой!В десятом кубке прок, ей-ей же, не велик:Чтоб жажду утолить, готовь шестидесятый.

Увы, от мудрости нет в нашей жизни прока,И только круглые глупцы – любимцы рока.Чтоб ласковей ко мне был рок, подай сюдаКувшин мутящего наш ум хмельного сока.

Один телец висит высоко в небесах,Другой своим хребтом поддерживает прах.А меж обоими тельцами, – поглядите, —Какое множество ослов пасет Аллах!

С той горсточкой невежд, что нашим миром правятИ выше всех людей себя по званью ставят,Не ссорься. Ведь того, кто не осел, тотчасОни крамольником, еретиком ославят.

Те, у кого лежит к познанию душа,Доят быков. Ах, жизнь для тех лишь хороша,Кто в платье скудости духовной щеголяет, —За мудрость не дают в дни наши ни гроша.

У занимающих посты больших господНет в жизни радостей от множества забот,А вот подите же: они полны презреньяКо всем, чьи души червь стяжанья не грызет.

Чтоб угодить судьбе, глушить полезно ропот.Чтоб людям угодить, полезен льстивый шепот.Пытался часто я лукавить и хитрить,Но всякий раз судьба мой посрамляла опыт.

Ты к людям нынешним не очень сердцем льни,Подальше от людей быть лучше в наши дни.Глаза своей души открой на самых близких, —Увидишь с ужасом: тебе враги они.

О чадо четырех стихий, внемли ты вестиИз мира тайного, не знающего лести!Ты зверь и человек, злой дух и ангел ты;Все, чем ты кажешься, в тебе таится вместе.

Прославься в городе – возбудишь озлобленье,А домоседом стань – возбудишь подозренье.Не лучше ли тебе, хотя б ты Хызром был,Ни с кем не знаться, жить всегда в уединенье?

В молитве и посте я, мнилось мне, нашелПуть к избавлению от всех грехов и зол;Но как-то невзначай забыл про омовенье,Глоток вина хлебнул – и прахом пост пошел.

Молитвы побоку! Избрав благую часть,В беспутство прежнее решил я снова впастьИ, шею вытянув, как горлышко сосуда,К сосудам кабака присасываюсь всласть.

Мы пьем не потому, что тянемся к веселью,И не разнузданность себе мы ставим целью.Мы от самих себя хотим на миг уйтиИ только потому к хмельному склонны зелью.

Ко мне ворвался ты, как ураган, Господь.И опрокинул мне с вином стакан, Господь!Я пьянству предаюсь, а ты творишь бесчинства?Гром разрази меня, коль ты не пьян, Господь!

Не бойся, о Хайям, что ты заслужишь тутМученья вечные в аду за хмель и блуд.Тому, кто не грешил, не будет и прощенья;Лишь грешники себе прощение найдут.

Скорее пробудись от сна, о мой саки!Налей пурпурного вина, о мой саки!Пока нам черепа не превратили в чаши.Пусть будет пара чаш полна, о мой саки!

Огню, сокрытому в скале, подобен будь,А волны смерти все ж к тебе разыщут путь.Не прах ли этот мир? О, затяни мне песню!Не дым ли эта жизнь? Вина мне дайхлебнуть!

Я бородой мету кабацкий пол давно.Душа моя глуха к добру и злу равно.Обрушься мир, – во сне хмельном пробормочу я:«Скатилось, кажется, ячменное зерно».

Сей мир, в котором ты живешь, – мираж,не боле:Так стоит ли роптать и жаждать лучшей доли?С мученьем примирись и с роком не воюй:Начертанное им стереть мы в силах, что ли?

Над нашей головой еще не грянул гром,Давай же пить вино, покуда мы живем,Ведь не лоза же ты, глупец; тебя из прахаНикто откапывать не вздумает потом.

Ты все пытаешься проникнуть в тайны света.В загадку бытия… К чему, мой друг, все это?Ночей и дней часы беспечно проводи,Ведь все устроено без твоего совета.

Мне чаша чистого вина всегда желанна,И стоны нежных флейт я б слушал неустанно.Когда гончар мой прах преобразит в кувшин,Пускай наполненным он будет постоянно.

Увы, нас вычеркнет из книги рок,И смертный час от нас, быть может, недалек.Не медли же, саки, неси скорее влагу,Чтоб ею оросить наш прах ты завтра мог.

К чему кумирен дым, светильники мечетей?К чему про рай и ад все разговоры эти?Наставницей-судьбой от века на доскеНачертан ход земных и неземных столетий.

Доколе будешь нас корить, ханжа ты скверный,За то, что к кабаку горим любовью верной?Нас радуют вино и милая, а тыОпутан четками и ложью лицемерной.

Вина глоток один венца Китая стоит.А целый кубок ста обетов рая стоит.Ах, перед горечью пленительной винаЧто сладость вся твоя, о жизнь земная, стоит?

Поменьше размышляй о зле судьбины нашей,С утра до вечера не расставайся с чашей,К запретной дочери лозы присядь, – онаСвоей дозволенной родительницы краше.

Мы в этот мир пришли вкусить короткий сон:Кто мудр, из кабака тот не выходит вон.Потоками вина туши огонь страданий,Пока ты ветром в прах навеки не снесен.

Охотно платим мы за всякое вино,А мир? Цена ему – ячменное зерно.«Окончив жизнь, куда уйдем?» Вина налей мнеИ можешь уходить, – куда, мне все равно.

С друзьями радуйся, пока ты юн, весне:В кувшине ничего не оставляй на дне!Ведь был же этот мир водой когда-то залит.Так почему бы нам не утонуть в вине?

Отречься от вина? Да это все равно,Что жизнь свою отдать! Чем возместишь вино?Могу ль я сделаться приверженцем ислама,Когда им высшее из благ запрещено?

Меня философом враги мои зовут,Однако – видит Бог – ошибочен их суд.Ничтожней много я: ведь мне ничто не ясно.Не ясно даже то, зачем и кто я тут.

На мир – пристанище немногихнаших дней —Я долго устремлял пытливый взор очей,И что ж? Твое лицо светлей, чем светлый месяц;Чем стройный кипарис, твой чудный стан прямей.

Чье сердце не горит любовью страстной к милой, —Без утешения влачит свой век унылый.Дни, проведенные без радостей любви,Считаю тяготой ненужной и постылой.

Скажи, за что меня преследуешь, о небо?Будь камни у тебя, ты все их слало мне бы.Чтоб воду получить, я должен спину гнуть.Бродяжить должен я из-за краюхи хлеба.

Богатством, – слова нет, – не заменить ума.Но неимущему и рай земной – тюрьма.Фиалка нищая склоняет лик, а розаСмеется: золотом полна ее сума.

Тому, на чьем столе надтреснутый кувшинСо свежею водой и только хлеб один,Увы, приходится пред тем, кто ниже, гнутьсяИль называть того, кто равен, «господин».

О, если б каждый день иметь краюху хлеба,Над головою кров и скромный угол, где быНичьим владыкою, ничьим рабом не быть!Тогда благословить за счастье можно б небо.

На чьем столе вино, и сладости, и плов?Сырого неуча. Да, рок – увы – таков!Турецкие глаза – красивейшие в мире —Находим у кого? Обычно у рабов.

Я знаю этот вид напыщенных ослов:Пусты, как барабан, а сколько громких слов!Они – рабы имен. Составь себе лишь имя,И ползать пред тобой любой из них готов.

О небо, я твоим вращеньем утомлен.К тебе без отклика возносится мой стон.Невежд и дурней лишь ты милуешь, – так знай же:Не так уже я мудр, не так уж просвещен.

Напрасно ты винишь в непостоянстве рок;Что не в накладе ты, тебе и невдомек.Когда б он в милостях своих был постоянен,Ты б очереди ждать своей до смерти мог.

Чтоб мудро жизнь прожить, знать надобно немало,Два важных правила запомни для начала:Ты лучше голодай, чем что попало есть,И лучше будь один, чем вместе с кем попало.

Я научу тебя, как всем прийтись по нраву:Улыбки расточай налево и направо,Евреев, мусульман и христиан хвали, —И добрую себе приобретешь ты славу.

Когда б я властен был над этим небом злым,Я б сокрушил его и заменил другим,Чтоб не было преград стремленьям благороднымИ человек мог жить, тоскою не томим.

Когда от жизненных освобожусь я путИ люди образ мой забвенью придадут,О, если бы тогда – сказать ли вам? – для пьяницИз праха моего был вылеплен сосуд!

Сладка ль, горька ли жизнь, – мы умереть должны,И Нишапур и Балх для мертвого равны.Пей! Много, много раз чередоваться будутИ после нас с тобой ущерб и рост луны.

Чтоб счастье испытать, вина себе налей,День нынешний презри, о прошлых не жалей,И цепи разума хотя б на миг единый,Тюремщик временный, сними с души своей.

Мне свят веселый смех иль пьяная истома,Другая вера мне иль ересь незнакома.Я спрашивал судьбу: «Кого же любишь ты?»Она в ответ: «Сердца, где радость вечно дома».

Нет благороднее растений и милее,Чем черный кипарис и белая лилея.Он, сто имея рук, не тычет их вперед;Она всегда молчит, сто языков имея.

Пусть не томят тебя пути судьбы проклятой,Пусть не волнуют грудь победы и утраты.Когда покинешь мир – ведь будет все равно,Что делал, говорил, чем запятнал себя ты.

День завтрашний от нас густою мглой закрыт.Одна лишь мысль о нем пугает и томит.Летучий этот миг не упускай! Кто знает,Не слезы ли тебе грядущее сулит?

Никто не целовал розоподобных щек,Чтоб не вонзил в него шипа тотчас же рок.Не должен ли стократ расщепленным быть гребень,Чтоб к нежным локонам он прикасаться мог?

Что б ты ни делал, рок с кинжалом острым – рядом,Коварен и жесток он к человечьим чадам.Хотя б тебе в уста им вложен пряник был, —Смотри, не ешь его, – он, верно, смешан с ядом.

Чветочек вывел ли из почвы рок хоть раз,Чтоб не сломить его, не растоптать тотчас?Когда бы облака, как влагу, прах копили, —Из них бы милых кровь без устали лилась.

Пустивший колесо небес над нами в бег,Нанес немало ран тебе, о человек!Как много алых губ и локонов душистыхГлубоко под землей он схоронил навек.

О, как безжалостен круговорот времен!Им ни один из всех узлов не разрешен;Но, в сердце чьем-нибудь едва заметив рану,Уж рану новую ему готовит он.

Я в этот мир пришел, – богаче стал ли он?Уйду, – великий ли потерпит он урон?О, если б кто-нибудь мне объяснил, зачем я,Из праха вызванный, вновь стать им обречен?

Мужи, чьей мудростью был этот мир пленен,В которых светочей познанья видел он.Дороги не нашли из этой ночи темной.Посуесловили и погрузились в сон.

Мне так небесный свод сказал: «О человек,Я осужден судьбой на этот страшный бег.Когда б я властен был над собственным вращеньем,Его бы я давно остановил навек».

Мы чистыми пришли, – с клеймом на лбах уходим,Мы с миром на душе пришли, – в слезах уходим.Омытую водой очей и кровью жизньПускаем на ветер и снова в прах уходим.

Что миру до тебя? Ты перед ним ничто:Существование твое лишь дым, ничто.Две бездны с двух сторон небытием зияют,И между ними ты, подобно им, – ничто.

Однажды встретился пред старым пепелищемЯ с мужем, жившим там отшельником и нищим;Чуждался веры он, законов, божества:Отважнее его мы мужа не отыщем.

Будь милосердна, жизнь, мой виночерпий злой!Мне лжи, бездушия и подлости отстойДовольно подливать! Поистине, из кубкаГотов я выплеснуть напиток горький твой.

Жильцы могил гниют дни, месяцы, года,Немало их частиц исчезло без следа.Какой же хмель свалил их с ног и не дает имПрийти в сознание до Страшного суда?

Кого из нас не ждет последний, Страшный суд,Где мудрый приговор над ним произнесут?Предстанем же, в тот день сверкая белизною:Ведь будет осужден весь темноликий люд.

Кто в тайны вечности проник? Не мы, друзья,Осталась темной нам загадка бытия,За пологом про «я» и «ты» порою шепчут,Но полог упадет – и где мы, ты и я?

Мой друг, о завтрашнем заботиться не след:Будь рад, что нынче нам сияет солнца свет.Ведь завтра мы навек уйдем и вмиг нагонимТех, что отсель ушли за восемь тысяч лет.

Никто не лицезрел ни рая, ни геенны;Вернулся ль кто-нибудь оттуда в мир наш тленный?Но эти призраки бесплотные – для насИ страхов и надежд источник неизменный.

Скажи, ты знаешь ли, как жалок человек,Как жизни горестной его мгновенен бег?Из глины бедствия он вылеплен и толькоУспеет в мир вступить, – пора уйти навек.

Для тех, кто искушен в коварстве нашей доли,Все радости и все мученья не одно ли?И зло и благо нам даны на краткий срок, —Лечиться стоит ли от мимолетной боли?

Ты знаешь, почему в передрассветный часПетух свой скорбный клич бросает столько раз?Он в зеркале зари увидеть понуждает,Что ночь – еще одна – прошла тайком от нас.

Небесный круг, ты – наш извечный супостат!Нас обездоливать, нас истязать ты рад,Где б ни копнуть, земля, в твоих глубинах, – всюдуЛежит захваченный у нас бесценный клад.

Ответственность за то, что краток жизни сон,Что ты отрадою земною обделен,На бирюзовый свод не возлагай угрюмо:Поистине, – тебя беспомощнее он.

Свод неба, это – горб людского бытия,Джейхун – кровавых слез ничтожная струя,Ад – искра из костра безвыходных страданий,Рай – радость краткая, о человек, твоя!

Зависело б от нас, мы не пришли б сюда,А раз уже мы здесь, – ушли бы мы когда?Нам лучше бы не знать юдоли этой вовсеИ в ней не оставлять печального следа.

Мне без вина прожить и день один – страданье.Без хмеля я с трудом влачу существованье.Но близок день, когда мне чашу подадут,А я поднять ее не буду в состояньи.

Ты, книга юности, дочитана, увы!Часы веселия, навек умчались вы!О птица-молодость, ты быстро улетела,Ища свежей лугов и зелени листвы.

Недолог розы век: чуть расцвела – увяла,Знакомство с ветерком едва свела – увяла.Недели не прошло, как родилась она,Темницу тесную разорвала – увяла.

Мне друг, кто мне вина хотя бы раз поднес!Оно янтарь ланит живит рубином роз.Когда умру, мой прах вином, друзья, омойтеИ опустите в гроб из виноградных лоз.

Лишь на небе рассвет займется еле зримый,Тяни из чаши сок лозы неоценимой!Мы знаем: истина в устах людей горька, —Так, значит, истиной вино считать должны мы.

Прочь мысли все о том, что мало дал мне свет.И нужно ли бежать за наслажденьем вслед!Подай вина, саки! Скорей, ведь я не знаю,Успею ль, что вдохнул, я выдохнуть иль нет.

Раз Божьи и мои желания несходны,Никак не могут быть мои богоугодны.Коль воля Господа блага, то от греховМне не спастись, увы, – усилия бесплодны.

У тлена смрадного весь этот мир в плену;Грешно ль, что я влекусь к душистому вину?Твердят: «Раскаянье пошли тебе Всевышний!»Не надо! Все равно сей дар Ему верну.

Хоть мудрый шариат и осудил вино,Хоть терпкой горечью пропитано оно, —Мне сладко с милой пить. Недаром говорится:«Мы тянемся к тому, что нам запрещено».

Я дня не проживу без кубка иль стакана,Но нынешнюю ночь святую РамазанаХочу – уста к устам и грудь прижав к груди —Не выпускать из рук возлюбленного жбана.

Обета трезвости не даст, кому вино —Из благ сладчайшее, кому вся жизнь оно.Кто в Рамазане дал зарок не пить – да будетХоть не свершать намаз ему разрешено.

Везде зеленый рай, куда ни кинешь взгляд:Кавсер течет, в эдем вдруг превратился ад.На райскую траву сядь с гуриеподобнойИ торопись вкусить от неземных услад.

Налей вина, саки! Тоска стесняет грудь:Не удержать нам жизнь, текучую, как ртуть.Не медли! Краток сон дарованного счастья,Не медли! Юности, увы, недолог путь.

Увы, глоток воды хлебнуть не можешь ты,Чтоб не прибавил рок и хмеля маеты;Не можешь посолить ломоть ржаного хлеба,Чтоб не задели ран соленые персты.

Сказала роза: «Ах, на розовый елейКраса моя идет, которой нет милей!» —«Кто улыбался миг, тот годы должен плакать»,На тайном языке ответил соловей.

Меня у кабака вечерний час настиг.И вижу: близ огня – увядшей розы лик.«Поведай мне, за что сожгли тебя?» – спросил я.«О горе, на лугу я посмеялась миг!»

На происки судьбы злокозненной не сетуй.Не уповай в тоске, водой очей согретой!И дни и ночи пей пурпурное вино,Пока не вышел ты из круга жизни этой.

Где розы расцвели, там почву, что растит их,Всю пропитала кровь царей, давно забытых:И каждый лепесток фиалки темной былКогда-то родинкой на розовых ланитах.

Фаянсовый кувшин, от хмеля как во сне,Намедни бросил я о камень; вдруг вполнеМне внятным голосом он прошептал: «ПодобенТебе я был, а ты подобен будешь мне».

Вчера в гончарную зашел я в поздний час,И до меня горшков беседа донеслась.«Кто гончары, – вопрос один из них мне задал,Кто покупатели, кто продавцы средь нас?»

Когда, как деревцо, меня из бытияС корнями вырвет рок, и в прах рассыплюсь я,Кувшин для кабака пусть вылепят из праха, —Наполненный вином, я оживу, друзья.

Нам жизнь навязана; ее водоворотОшеломляет нас, но миг один – и вотУже пора уйти, не зная цели жизни.Приход бессмысленный, бессмысленный уход!

То слышу я: «Не пей, сейчас у нас Шабан»,А то: «Реджеб идет, не напивай

Конец ознакомительного фрагмента