Анджей Сапковский - Нет золота в серых горах!

Естественно, герой не может путешествовать в одиночку, поэтому ему быстренько подбирают Дружину — коллектив колоритных и вдохновенных субъектов. Само собой разумеется, все идет зигзагом, а приключения в Страшных Местах, от которых стынет в жилах кровь, перемежаются буколическими передышками в Дружественных Долинах. Зло будет повержено, по крайней мере, до того момента, пока автору не взбредет в голову писать продолжение — потому что в этом случае Зло «возродится» и все придется начинать заново. Таким образом, вся мощная волна посттолкиновской фэнтези — это жанр, открывающий мало нового, штампованный, низкопробный, чепуховый и незаслуживающий того, чтобы о нем говорить серьезно. Таково мнение критиков, а с чем же еще считаться, как не с их мнением? Кстати, кроме вторичности фабул надо учесть еще два элемента — болезненную тягу авторов фэнтези к кон— струированию многотомных саг и… книжные обложки.

Лицом к фанатикам

Обложка книги — ее визитная карточка. Если на ней мы видим название, намалеванное истекающими кровью буквами, а несколько ниже — щерящуюся морду с вытаращенными глазами, то можно сказать сразу, что это низкопробный «ужастик», т.е. жуткое дерьмо. Если же на обложке полунагая бабенка в объятиях героя и если у оного героя в руке ятаган, а сверху на все это взирает дракон с внешностью истощавшего аксолотля, значит, мы имеем дело с нищенской, убогой фэнтези. Почему так происходит? Почему, спрашивается, издатель собственной рукой навешивает на свою продукцию ярлычок, вопиющий о дешевке? Ответ прост. Издатель целится в так называемого ФАНАТИКА, а так называемый ФАНАТИК желает видеть на обложке картинку Бориса Вальехо, ФАНАТИК желает лицезреть голые ягодицы и груди, которые вот-вот вырвутся из-под накрахмаленных лифчиков. ФАНАТИК не ищет в фэнтези смысла, того самого смысла, который должен во весь голос кричать, что в ажурных доспехах никто в бой не кидается, ибо в таких доспехах невозможно даже продираться сквозь заросли крапивы, густо покрывающей яры и овраги Мрачных Пущ и склоны Серых Гор, где золота, как известно, нет.

Создается впечатление, будто фэнтези как жанр столь сильно испугался критиков, что в своем развитии начал пользоваться своеобразной мимикрией — словно бы отринул все претензии и полностью отказался от борьбы за место на Олимпе. Фэнтези не требует признания — ей достаточно табунов ФАНАТИКОВ, покупающих все, что появляется на прилавках. Лучшим тому примером являются известные циклы, сериалы фэнтези с вызывающим тревогу обилием продолжений. Рекорд в этом смысле, вероятно, принадлежит некоему Алану Берту Эйкерсу, цикл которого — «Скорпион» — насчитывает свыше сорока томов. Неплох также старый нудяга Пирс Энтони со своим «Ксантом» — он накропал ровно тридцать книжек в серии, а попутно шлепнул еще семь с продолжениями цикла «Начинающий адепт», четыре «Таро» и массу других книг и циклов. На счету у Джона Нормана, о котором речь впереди, что-то около одиннадцати томов цикла «Гор». Скромных авторов, ограничившихся сагами из пяти, четырех, а то и вовсе трех томов, перечислить не удастся, ибо имя им — легион.

Жажда денег?

Любопытно, что большинство авторов, стряпающих жуткие саги, — писатели способные, умелые и интересные. Так почему же хорошие писатели тискают том за томом, растягивая циклы, словно жевательную резинку, вместо того, чтобы использовать идеи для написания чего-то совершенно нового. Кажется, я знаю ответ. Авторы влюбляются в своих героев, им трудно с ними расставаться. Осознав, что из протагонистов больше не выжмешь ни капли, они начинают лепить очередные тома об их потомках.

Авторы влюбляются в свои миры и карты. Если на такой карте есть Серые Горы, а пяти томов протагонисту оказалось недостаточно, чтобы убедиться, что золота там нет, тогда пишется том шестой. А в следующем, седьмом, появится смежный лист карты, и мы узнаем, что расположено к северу от Серых Гор — а это будет несомненно Плоскогорье Серого Дерьма. И наконец, авторы, по сути дела, лентяи, и им просто не хочется думать. Авторы — это ограниченные тупицы, и хоть ты тресни, им никаким кресалом не высечь из себя ничего оригинального, вот они и вынуждены трепать на ветру затасканную схему. К тому же авторы — это расчетливые бестии, их интересуют только денежки, идущие за каждый том.

И все это — обратите внимание! — написал субъект, фабрикующий «Ведьмаков»!

Пока что субъект, фабрикующий «Ведьмаков», вроде бы признает правоту противников фэнтези, которые настаивают — повторяю вслед за Мареком Орамусом — на убожестве жанра. Согласен: жанр этот в своей массе чудовищно истощал. Однако я не могу признать правоту тех, кто утверждает, будто убожество это есть следствие того, что действие происходит в надуманных мирах, а героев вооружают мечами. Я не берусь утверждать ничего иного, кроме того, что научная фантастика, киберпанк и т.п. не менее убоги в своей массе. Никто меня не убедит, будто мир, уничтоженный войной либо катаклизмом, где каждый борется с каждым, а все вместе — с мутантами, лучше квазифеодального мира, где каждый борется с каждым и все вместе охотятся на гоблинов. Хоть ты тресни, я не вижу, чем полет на Тау Кита лучше и достойней экспедиции в Серые Горы, где золота, как известно, нет. Взбунтовавшийся бортовой компьютер для меня ничуть не лучше, чем предатель-чародей, а лазер-бластер не становится для меня достойней меча, алебарды или окованного цепа. А превосходство пилота Пиркса либо Эндера над Конаном, которое я охотно признаю, следует для меня отнюдь не из того, что два первых носят скафандры, а третий набедренную повязку.

Ле Гуин против Толкина

Однако в современной фэнтези можно заметить определенную тенденцию — явное желание вырваться из артуровско-толкиновской схемы. Эти попытки почти исключительно предпринимают авторы-женщины. В фэнтези последних лет виден решительный перевес пишущих дам.

Революция началась с Урсулы Ле Гуин, которая сотворила только одну классическую фэнтези — зато такую, которая поставила ее на подиум рядом с мэтром Толкином. Речь идет о книгах Земноморья. С опасной легкостью миссис Урсула вырвалась из толкиновской колеи и отказалась от артуровского архетипа в пользу символики и аллегории. Но какой?

Уже сам Архипелаг Земноморья — это глубокая аллегория: разбросанные по морю острова словно одинокие, обособленные люди. Жители Земноморья тоже одиноки, поскольку они утратили Нечто. Для полного счастья и покоя им недостает потерянной Руны Королей из сломанного Кольца Эррет Акбе. В первом томе перед нами классическая проблема Добра и Зла. Есть также экспедиция героя. Но путешествие Геда отличается от обычных походов в Серые Горы — это аллегория, это вечное прощание и расставание, вечное одиночество. Гед борется за достижение совершенства с самим собой, он побеждает, объединяясь с элементом Зла, тем самым признавая дуализм человеческой натуры. Он добивается совершенства, признавая, однако, тот факт, что абсолютное совершенство недостижимо. Мы даже сомневаемся в уже достигнутом Гедом совершенстве — и правильно делаем.

«Гробницы Атуана» ведут нас еще дальше в закоулки психики. Вот Атуанский лабиринт, живьем взятый из архетипа, из критского лабиринта Миноса. Как и лабиринт Крита, лабиринт Атуана таит своего минотавра — это не классическое чудовище, которое рычит, брызжет слюной, роет землю и обрывает уши, смеясь при этом зловеще. Минотавр атуанского лабиринта — это сконцентрированное зло в чистом виде. Зло, уничтожающее психику, особенно психику неполную, несовершенную, неготовую к таким встречам.

В такой лабиринт браво входит Гед — герой, Тезей. И, как Тезей, Гед осужден на свою Ариадну. Его Ариадна

— Тенар. Гед, могучий маг, неожиданно превращается в напуганного ребенка — в сокровищнице лабиринта, в напоенной дыханием Зла тьме его спасает прикосновение руки Тенар. Гед следует за своей анимой — ибо должен. Потому что он как раз и нашел утраченную руну Эррет Акбе. Символ. Грааль. Женщину. И снова работает архетип: как и Тезей, Гед бросает Ариадну. Теперь Тенар вырастает до могучего символа, до очень современной и очень феминистичной аллегории. Аллегории женственности.

После восемнадцатилетнего перерыва миссис Урсула пишет «Техану», продолжение серии, продолжение своей аллегории женственности, на сей раз торжествующей.

В «Техану», как и следовало ожидать, надломленный и уничтоженный Гед на коленках приползает к своей аниме, а она теперь уже знает, как его удержать, какую роль ему отвести, чтобы стать для него всем, величайшим смыслом и целью жизни, чтобы этот бывший Архимаг остался с нею до конца дней своих, к тому же повизгивая от упоения, словно поросенок. А зазнавшихся чародеев на острове Рок ожидает безрадостное будущее — работа в фирме под началом директора-женщины. О-хо-хо-хо!

Сыновья амазонок — дочери гигантов