Под белым небом. Как человек меняет природу - Элизабет Колберт

Джелонг находится примерно в часе езды к юго-западу от Мельбурна. В ходе той же поездки, когда я встречалась с Ван Оппен, я посетила и лабораторию AAHL. Я слышала, что там проводили эксперимент по редактированию генов, который меня заинтересовал. Из-за очередной неудачной попытки биоконтроля Австралия страдает от нашествия гигантских жаб под названием жабы-аги. В соответствии с рекурсивной логикой антропоцена исследователи из AAHL надеялись справиться с бедой при помощи еще одной попытки. В числе прочего они хотели отредактировать геном жабы с помощью CRISPR.

Биохимик Марк Тизард, который отвечал за проект, согласился показать мне лабораторию. Тизард — худощавый мужчина с седыми волосами и блестящими голубыми глазами. Как и многие ученые, с которыми я встречалась в Австралии, он не местный, работать сюда приехал из Лондона.

Прежде чем заняться амфибиями, Тизард работал в основном с домашней птицей. Несколько лет назад они с коллегами из AAHL ввели ген медузы в клетки курицы. Этот ген, вроде того, что я хотела внедрить в свои дрожжи, кодирует флуоресцентный белок. Как следствие, курица с таким белком будет жутковато светиться в ультрафиолетовом свете. Затем Тизард нашел способ внедрить ген флуоресценции таким образом, чтобы он передавался только потомкам мужского пола. В результате пол цыплят можно определять еще в яйце.

Тизард знает, что многих людей пугают генетически модифицированные организмы. Употреблять их в пищу кажется им отвратительным, а выпустить в мир — кощунством. Хотя он и не такой провокатор, как Зайнер, но тоже считает, что эти люди смотрят на вещи неправильно.

— У нас есть цыплята, которые светятся зеленым, — сказал мне Тизард. — И когда к нам приходят группы школьников и видят зеленого цыпленка, некоторые дети говорят: «Ух ты, как круто! А если я съем эту курицу, я позеленею?» Я отвечаю: «Ты ведь и так уже ешь кур, не правда ли? И где твои перья и клюв?»

В любом случае, по словам Тизарда, беспокоиться о парочке лишних генов уже слишком поздно.

— Если посмотреть на австралийскую природу, вы увидите эвкалипты, коал, кукабарр и все такое прочее, — сказал он. — Как ученый, я вижу здесь множество копий генома эвкалипта, множество копий генома коалы и так далее. Все эти геномы взаимодействуют друг с другом. И вдруг — бац! — вы добавили туда новый геном — геном жабы-аги. Раньше его здесь не было, и его взаимодействие с другими геномами ведет к катастрофе. Он уничтожает другие геномы на корню.

Но чего люди не видят, так это того, что вся биологическая среда теперь уже генетически модифицирована, — продолжил он. — Внедряющиеся виды изменяют окружающую среду, добавляя целые инородные геномы. А генные инженеры меняют лишь незначительные кусочки ДНК тут и там. По сути, мы добавляем, возможно, генов десять к тем двадцати тысячам жабьих генов, которых здесь вообще не должно быть, и наши десять будут вести подрывную деятельность против остальных, уберут их из системы и таким образом восстановят баланс, — пояснил Тизард. — Люди обычно говорят о молекулярной биологии: вы что, в Бога играете? Да нет же. Мы используем наше понимание биологических процессов, чтобы понять, как выправить уже нарушенную нами же систему.

Жаба-ага (Rhinella marina) покрыта коричневатыми пятнами, у нее толстые конечности и бугристая кожа. В любом описании обязательно упоминается ее размер. «Жаба-ага достигает огромных размеров и покрыта бородавками», — сообщают специалисты из Службы охраны рыбных ресурсов и дикой природы США[133]. «Крупных особей, сидящих на обочине дороги, легко принять за булыжники», — отмечают в Геологической службе США[134]. Самая крупная из когда-либо описанных жаб этого вида была длиной 40 см и весила более 2,5 кг — как весьма упитанный песик чихуа-хуа. Жаба по имени Бетт Дэвис, которая жила в Музее Квинсленда в Брисбене в 1980-е гг., имела 24 см в длину и почти столько же в ширину — то есть была размером примерно с обеденную тарелку[135]. Эти жабы едят почти все, что влезает в их огромную пасть, в том числе мышей, собачий корм и других жаб.

Изначально жаба-ага обитала в Южной и Центральной Америке, а также на самом юге Техаса. В середине XIX в. их завезли в страны Карибского бассейна[136]. Идея заключалась в том, что жабы станут поедать личинок жуков, которые наносили вред главной товарной культуре региона — сахарному тростнику. (Сам тростник, кстати, тоже был завезен, только из Новой Гвинеи.) Из Карибского бассейна жабы попали на Гавайи, а уже оттуда — в Австралию. В 1935 г. 102 жабы были погружены на пароход в Гонолулу. Все, кроме одной, пережили путешествие и оказались на исследовательской станции, на северо-восточном побережье Австралии, где выращивают сахарный тростник. За год они отложили более 1,5 млн икринок[137]. Появившихся на свет головастиков специально выпустили в реки и пруды региона.

Вряд ли от жаб была хоть какая-то польза для сахарного тростника. Личинки жуков сидят слишком высоко над землей, чтобы до них смогла дотянуться амфибия размером с булыжник. Но жаб это не смутило. Они легко нашли себе другую пищу и продолжили производить головастиков миллионами. Начав с клочка побережья в Квинсленде, они двинулись на север, на полуостров Кейп-Йорк, и на юг, в Новый Южный Уэльс. В 1980-е гг. они добрались до Северной территории. В 2005 г. достигли места, известного как Мидл-Пойнт, в западной части Северной территории, недалеко от города Дарвин.

По пути произошло кое-что любопытное. На ранней стадии вторжения распространение жаб шло со скоростью около 10 км в год. Несколько десятилетий спустя — уже 20 км в год. К тому времени, когда они достигли Мидл-Пойнта, они «разогнались» до 48 км в год. Когда исследователи измерили жаб, достигнувших передовых рубежей, то поняли, в чем дело. У этих северных жаб ноги были значительно длиннее, чем у квинслендских[138]. И этот признак передавался по наследству. Газета Northern Territory News опубликовала эту историю на первой полосе под заголовком «Супержаба». Статью украшало изображение Супермена с головой жабы. «Кошмарные жабы уже на нашей Территории, и теперь они эволюционируют», — в панике писала газета[139]. Вопреки всем предположениям Дарвина, казалось, что мы видим эволюцию в реальном времени.

Жабы-аги не только пугающе большие; с человеческой точки зрения они еще и уродливые: у них костлявые головы и на морде словно застыла злобная усмешка. Но что делает этих амфибий по-настоящему «кошмарными», так это то, что они ядовиты. Если взрослую жабу-агу кто-то укусит или испугает, она выпускает молочно-белую слизь, содержащую