Игорь Бунич - Хроника чеченской бойни и шесть дней в Буденновске

Разлагающаяся от безделья и подсознательного понимания, что гибель СССР произошла от её полной ненужности, армия становилась опасной вдвойне, ибо накопившийся в ней запас агрессивной энергии совсем не соответствовал уровню её боевой подготовки.

К сожалению, сложившаяся в мире геополитическая ситуация совершенно исключала возможность использования армии где-нибудь за пределами страны. Поэтому ситуация в Чечне неожиданно стала просто подарком для всех, кто думал о безопасности своего Президента, включая и его самого. Уж, конечно, сам Президент больше всего был заинтересован в собственной безопасности.

Короткий, но сильный и звонкий удар позволял решить проблемы многотрудные и многослойные. А между тем, создавалась (на всякий случай) и параллельная армия, которой командовал Виктор Ерин такой же генерал армии как и Грачёв, но, в отличие от Грачёва, не Герой Советского Союза, а Герой России.

Если Грачёв свою Золотую звезду получил за усмирение Афганистана, то Ерин свою за усмирение Москвы. А потому к концу 1994 года численность войск МВД, не считая милиции и конвойных подразделений, уже достигла 800 тысяч человек, с танками, тяжёлой артиллерией и установками залпового огня.

Безопасность Президента штука очень сложная. Тем более, что Дудаев пригрозил: если в России не прекратится античеченская истерия, он проведёт в Москве несколько показательных террористических актов.

По данным ФСК, совпадающим с данными СБП, в Москву уже нелегально проникли несколько групп дудаевских боевиков-смертников, готовых на всё. Все спецслужбы были приведены в состояние повышенной готовности. И не напрасно. Именно в этот день 8 декабря в Москве произошли два террористических акта, которые вполне можно было назвать показательными. Жаль только, что ни к одному из них нельзя было привязать генерала Дудаева и вообще чеченцев.

Во 2-й класс одной из московских школ неожиданно ворвались двое молодцов в масках. На глазах у изумлённых детей они избили до потери сознания 25-летнюю учительницу и удалились. Выяснилось, что бандитов нанял один из второклассников на деньги, полученные от мамаши, чтобы отомстить учительнице за несправедливо поставленную двойку.

Еще одно событие произошло в другой столичной школе. На этот раз в 1- м классе. Куда ворвались два родных брата (27 — ми и 20- ти лет) с макетом бомбы и топором. Учительница, пытавшаяся оказать сопротивление, получила топором по голове. Весь класс был объявлен заложниками, за освобождение которых братья потребовали миллион долларов. Повязанные в конце концов прибывшим по тревоге ОМОНом, братья ничего толком объяснить не могли, припомнив только, что до этого выпили по литру на нос…

9 декабря было объявлено, что в понедельник 12 декабря возобновятся переговоры с Дудаевым. Для этой цели в Моздок снова прилетел генерал Грачёв. Там уже находились и два других «силовика» генералы Ерин и Степашин.

Из Грозного пришли известия, что город готовится к обороне. Запрещена торговля водкой, населению раздают противогазы.

Демократические фракции Думы послали открытую телеграмму президенту Ельцину (другого способа пробиться к главе государства у них уже не было). В телеграмме они требовали, чтобы Президент выступил по национальному телевидению и определил свою позицию в отношении Чечни. Президент предупреждался, что «кровь и все прочие последствия» лягут на него, а Россия снова превратится в полицейское государство.

Во всех центральных газетах неожиданно появилось распоряжение Совмина «О мерах по дальнейшему улучшению народного хозяйства Чеченской республики». Возможно, что это был сигнал к выступлению, определявший день Д-2, поскольку также за два дня до вторжения в Афганистан, в «Правде» было помещено постановление «О мерах по дальнейшему укреплению советскоафганских экономических отношений».

Глубокой ночью президент Ельцин подписал новый Указ № 2169 с (Секретный). Прежний Указ № 2137 с (Секретный) от 30 ноября считался отмененным. В новом указе говорилось: «Всеми имеющимися у государства средствами обеспечить разоружение бандформирований на Северном Кавказе». О намеченных на 12 декабря переговорах в указе не говорилось ни слова.

Ещё позже были подняты с постелей и доставлены в Кремль оба «спикера» палат: Рыбкин и Шумейко. С сохранением всех процедур секретного делопроизводства, незыблемых со сталинских времен, оба были ознакомлены под подписку «О неразглашении» с текстом указа.

Потрясенные оказанным им доверием, «спикеры» поклялись хранить молчание. У них даже немного отлегло от сердца. Они думали, что их ночной вызов в Кремль связан с гораздо более серьезным событием, нежели введение войск в какую-то там Чечню. Чечня их обоих волновала меньше всего на свете. Рыбкин был занят по горло выпуском двухтомника своих речей и завершением докторской диссертации о проблемах российского парламентаризма. Диссертацию с несколько другим названием он начал писать ещё будучи вторым секретарём Волгоградского обкома КПСС. Что касается Шумейко, то сильнее любой войны (даже атомной) он боялся будущих выборов. Разглядев в грядущих событиях возможность их отмены, спикер верхней палаты облегченно рассмеялся.

Суббота 10 декабря выдалась на редкость тихой. Было сообщено, что генерал Дудаев передал генерал-полковнику медицинской службы Чижу всех оставшихся в его руках пленных. В Грозном остался только тяжело раненый рядовой Прящиков, лежавший в одном из тамошних госпиталей. Все силовые министры собрались в Моздоке, готовясь, как было объявлено, к переговорам с Дудаевым, назначенным на понедельник 12 декабря.

В Нальчике открылся съезд «Репрессированных народов», принявший резолюцию о недопустимости военных акций против Чечни.

Неугомонный Сергей Юшенков предупредил, что если вторжение в Чечню все-таки произойдет, то надо немедленно начинать процедуру отстранения Президента от власти.

Как бы в ответ на это предостережение в середине дня было объявлено, что «Президент Ельцин ГОСПИТАЛИЗИРОВАН» в связи с необходимостью сделать операцию на перегородке носа. Указывалось, что Президент проведет в больнице ВОСЕМЬ ДНЕЙ.

Вечером того же дня были отключены телефоны спецсвязи, связывающие палаты парламента с президентской администрацией. Местонахождение главы государства и первых лиц его администрации было неизвестно. Оказались закрытыми все аэропорты Ставропольского края и Северного Кавказа, а чуть позже блокирована и телефонная связь с этими районами страны.

Поздно вечером Президент позвонил генералу Грачёву в Моздок.

Генерал доложил о готовности.

«Чтобы к 20 декабря все было кончено!» — приказал Президент.

«Раньше управимся!» — бодро отрапортовал министр обороны.

На рассвете 11 декабря Российские войска с трех направлений вторглись на территорию республики Ичкерия. Демонстрацией всесокрушающей мощи великой державы колонны бронетехники шли по дорогам Надтеречного района, не встречая ни малейшего сопротивления. Силами трех дивизий они рвались к сердцу чеченского сепаратизма городу Грозный. Весь мир должен был убедиться, что не только Соединённым Штатам удаются стратегические операции вроде «Бури в пустыне». Так же четко, быстро и с минимум потерь будет проведена и операция с условным наименованием «Буря в горах».

Правда, в отличие от американской, ее приходится проводить на собственной территории. Что ж поделать?

Охваченные ужасом встрепенулись обе палаты парламента и так называемая демократическая общественность. Сопровождаемые блеянием своих «спикеров» и «президентских мудрецов» вроде Пайна и Сатарова, депутаты стали биться, как мухи о стекло, пытаясь дожужжаться хоть до кого-нибудь из властных структур, кто мог бы им объяснить, что происходит.

Коекто пришел в ещё больший ужас, понимая, что в руках тех же людей, что развязали войну на собственной территории, находятся и «ядерные кнопки». Что вот так же, в «одно прекрасное утро» Президент и вся его команда скроются в ядерных бункерах, оставив ничего не понимающее население на милость водородных бомб противника…

Одной из необъяснимо мистических загадок нашей новейшей истории является тот факт, что все агрессивные войны Советский Союз, а за ним и Россия всегда начинали в декабре. Так было при вторжении в Финляндию, так было при вторжении в Афганистан, так произошло и при вторжении в Чечню. Всегда зимой, всегда без зимнего обмундирования (в Финляндии в 40- градусные морозы солдаты не всегда имели даже шинели, а в Чечне было и того чище многие солдаты не имели даже портянок: дырявые сапоги были одеты на босу ногу) и, что характерно, без продовольствия. Многие солдаты первый раз поели, только очутившись в чеченском плену.

Но аналогия с Финской войной 1939 года была не только в этом. Тогда весь финский народ поднялся с оружием в руках на защиту независимости своей страны, сплотившись вокруг своего военного лидера Карла Густава Маннергейма бывшего генерала русской армии.