Путинизм. Россия и ее будущее с Западом - Уолтер Лакер

а другие опускались вниз, что неизбежно в таких ближних кругах. Но о тех, кто принадлежал к группе, хорошо заботились, и их редко полностью бросали.

Проследить за процессом реабилитации ЧК и КГБ — это захватывающее занятие. Гласность, как защитники России видели ее, стала причиной демонизации тех, кто служил «щитом и мечом» коммунизма и советской власти. Они были сделаны ответственными за чистки — за миллионы сосланных в Гулаг, за сотни тысяч убитых. Но это было несправедливо, потому что приблизительно двадцать тысяч чекистов также были среди жертв. Это исторически верно; чистки и массовые убийства 1930-х годов были идеей Сталина, а не инициативой НКВД. Но убийства, тем не менее, осуществлялись органами, и Сталин также был к тому времени частично реабилитирован. Как высказывался Путин по различным поводам, Сталин был неоднозначной фигурой. Некоторые из подчиненных Путина представляли Сталина в еще более положительном свете.

Однако эта демонизация продлилась недолго. Реабилитация началась при Ельцине с речи 1997 года, в которой было заявлено, что «День чекиста» должен праздноваться каждый год 20 декабря. Были учреждены премии для награждения книг и фильмов, восстанавливающих доброе имя ЧК/НКВД/КГБ. При Путине эти спорадические меры превратились в культ государственной безопасности. Тех, которые служат в органах, назвали «новым дворянством»; неподкупные, они были мотивированы не материальной выгодой, а идеализмом.

Некоторые из занятых реабилитацией пошли еще дальше и сделали из сотрудников органов чуть ли не современных святых. Православная церковь взяла на себя ведущую роль в этой кампании, спонсируя «духовную защиту» как одно из своих главных усилий. Новому главе КГБ/ФСБ вручили один из наивысших орденов православной церкви, названный в честь Дмитрия Донского, который, будучи национальным героем, был также позже сделан святым. Но если Дмитрий был исторической личностью, сражавшимся с монголами и татарами, победителем в знаменитой Куликовской битве, то Илья Муромец, который стал кем-то вроде святого заступника российских органов, принадлежит к сфере легенд и народной культуры. Он — великий герой (богатырь), участвовавший в бесчисленных сражениях, и он тоже стал святым.

Это сотрудничество между церковью и государством в полицейской работе и шпионаже, опирающееся на тщательно продуманное идеологическое обоснование, пошло намного дальше, чем в царские дни. Тогда Охрану считали необходимой, даже жизненно важной частью защиты режима, но она делала свою работу в тени. Не было никакого прославления ее агентов. Это считали само собой разумеющимся: никакое оправдание не представлялось необходимым, и ни к какой гласности не стремились.

Вопросы относительно идентичности тех, кто правит Россией, обречены оставаться открытыми в настоящее время. Путинизм — это авторитарный режим, представляющий интересы нескольких групп в российском обществе. Часто называемая «вертикалью власти» структура попросту означает, что приказы спускаются сверху вниз, очевидная формулировка, если она когда-либо была.

Личность главы государства может быть случайной. Если бы не Путин был назначен Ельциным, то был бы кто-то другой с приблизительно подобным происхождением и прошлым. Его полномочия не неограниченны. Снова существует культ вождя и очевидный отход от целей гласности и демократии. «Суверенная демократия» — синоним для такого отхода, не полного, но существенного и важного. Это означает, что страна не готова к демократии западного стиля, и, возможно, никогда не будет готова. В любом случае, западная демократия — это не та политическая система, которую хочет большинство русских, так как она не соответствует российской традиции и не гармонирует с русскими ценностями.

Немногим более столетия назад немецкий ученый Роберт Михельс, политолог и социолог, опубликовал свои мысли о «железном законе олигархии». Его идеи были интересны, но его политические инстинкты (как и инстинкты некоторых из его современников, которые выражали подобные представления — Парето и Моски) были не столь проницательны; все трое симпатизировали Муссолини. Михельс, который первоначально был сторонником социализма, был обеспокоен тем, что даже в демократических институтах (особенно в таких как, например, профсоюзы) элита/олигархия обязательно со временем появится и возьмет управление в свои руки.

Михельс имел в виду не миллиардеров, но политическое руководство. С тех пор появились различные теории о происхождении и функции элит, но ни одна из них не применима к России — бывшему Советскому Союзу. Это из-за того, что российская ситуация беспрецедентна и уникальна. Учитывая историю России и ее традиции, маловероятно, что в пост-ельцинскую эру там возникло бы сильное демократическое движение, даже если бы не Путин был выбран лидером. Но случай всегда играет свою роль, и Россия не единственная страна, вышедшая из коммунизма. Некоторые посткоммунистические страны двинулись к демократии; другие (после многообещающего начала) отошли от нее. Банальным было бы заметить, что ситуация во всех этих странах очень переменчива. Но это — единственное объяснение, которое может быть сделано с какой-либо долей убедительности.

Большие усилия прилагались в попытке определить путинизм, и для этого есть серьезные причины. Потому что, если лидер, который дал системе свое имя, уйдет в отставку или будет вынужден покинуть свой пост, то вполне вероятно, что эта новая форма правления переживет его, потому что она, как представляется, соответствует существующим потребностям и желаниям России. Это диктатура, одобряемая большинством, пока дела идут хорошо. Если эта поддержка уменьшится, вероятно, будут введены более жесткие методы правления. В его нынешней форме путинизм больше напоминает тот вид диктатуры, который был (или остается) у власти в менее развитых странах, преимущественно на Ближнем Востоке и в Латинской Америке.

Успех Путина основывался (и основывается), главным образом, на двух факторах, прежде всего, на сильно выросшем спросе на нефть и газ, и, соответственно, значительном улучшении финансового положения России. Это стало причиной появления небольшой группы мегабогатых миллиардеров, олигархов. Но эти деньги неизбежно довольно сильной струей «проливались» и вниз, что вызвало существенное повышение уровня жизни широких частей общества. Эти части общества и стали основой поддержки Путина и его режима.

Другим источником успеха путинизма был неудачный характер перехода от коммунизма к некоей новой форме правления, основанной на рыночной экономике. То, что должно было быть реформами, приводящими к демократическому обществу, стало вместо этого отождествляться с условиями политического хаоса и клептократией. Путинизм более или менее успешно справился с политическим хаосом, усилив власть и мощь государства. Новое богатство позволило российскому правительству проводить патриотическую (агрессивную) внешнюю политику, направленную на возвращение различных частей Советского Союза, которые были потеряны в результате краха 1989–1991 годов. В то же самое время путинизм перенял отрицательное социально-экономическое наследие эры Ельцина.

Стало общепринятым считать Россию после распада СССР «Верхней Вольтой с ядерным оружием». Но такие сравнения вовсе не были точны, так как Верхняя Вольта никогда не считала себя Третьим Римом, обязанным выполнять мессианские