Пацаны: конец истории - Михаил Дмитриев

сидел напротив Рони и контролировал внешнюю обстановку. Роня глотнул виски, слегка размял пальцы и полез во внутренний карман своего пиджака; порывшись в нем для виду, он перешел к пиджаку Ширяева и аккуратно обшарил его карманы. Вынув руки, крадун сделал легкий отрицательный жест головой. Свои деньги и документы Ширяев носил в небольшом портфеле на ремне, который сейчас стоял на столике, прижатый к стенке.

Время шло. Компания Олега продолжала свою обильную трапезу. Роня и Карлос тоже с виду никуда не спешили, они выжидали момент. И он наступил! Ширяеву принесли счет. Открыв портфель, он достал портмоне, расплатился, надел пиджак и вместо него повесил на стул портфель, зацепив его за ремень. Один из товарищей Ширяева пошел в туалет, Олег его ждал. Третий засмотрелся в окно. Портфель висел на стуле всего несколько минут, но и этого времени оказалось достаточно для Рони. Он опять начал якобы копаться в карманах своего пиджака, затем открыл портфель Ширяева, перебрал содержимое, вынул связку ключей от квартиры и аккуратно закрыл. Получив желаемое, Карлос и Роня покинули ресторан прежде, чем поднялась из-за стола компания Олега.

Спустя несколько часов в тот же ресторан зашел Марк – вертлявый, спортивного телосложения молодой человек с утиным носом, длинной шеей и зализанными наверх, как у гангстеров 30-х годов, набриолиненными темными волосами. Он выбрал стол, где сидела компания Олега, заказал кофе, не спеша выпил его, а затем, завязывая шнурок, полез под стол и достал связку ключей, которую незаметно подкинул.

– Девушка! – Марк позвал официантку. – Смотрите, кто-то ключи обронил.

29 апреля 1999 г.,

около 15 часов, Москва

Спустя несколько минут после того, как Вера, облаченная в алый с черно-белыми полосками комбинезон, выехала на алом спортивном мотоцикле Ducati из подземного гаража, Роня и Карлос подошли к подъезду Ширяева. Они были в серых робах и натянутых по самые глаза кепках с логотипом известного интернет-провайдера. За плечами у Рони висел рюкзак. Карлос набрал код (вчера они легко его вычислили по наиболее затертым кнопкам), замок щелкнул, они зашли внутрь.

– Мы по поводу сети! – бросил Роня заспанной консьержке, и, не дожидаясь ответа, они двинулись к лестнице. Поднявшись на этаж Ширяева, они немного осмотрелись. Карлос, на всякий случай, позвонил в дверь. Чуть подождав, Роня вынул изготовленные по образцам ключи, открыл замки, и они вошли в квартиру.

Карлос и Роня не взяли ничего, хотя обстановка, интерьер, техника этого жилья говорили о том, что здесь живут состоятельные люди. За несколько минут Карлос и Роня раскидали прослушивающие устройства – «жучки» – по комнатам и на кухне, положив их на верх высоких шкафов и подальше от источников посторонних звуков: телевизоров, музыкального центра. Увидев в зале лампу, подключенную через удлинитель, Роня вынул из рюкзака такой же и заменил на свой. В этот удлинитель тоже был вмонтирован «жучок», он питался от сети и этим выгодно отличался от своих собратьев на батарейках. Закончив дело, закрыв за собой дверь, Роня и Карлос покинули квартиру.

Часом позже

Вера припарковала мотоцикл на стоянке фитнес-клуба. Отвлекаясь от домашней рутины, Вера уже несколько месяцев занималась здесь с тренером – в этом спортивном зале имелся скалодром. Не успела она заглушить мотор и снять шлем, как к ее мотоциклу подошли трое в милицейской форме.

– Вера Валерьевна Ширяева? – прогнусавил один из них, старший по возрасту, лет 35–40, коренастый и красномордый.

– Да! – удивленно и напуганно выдохнула Вера.

Ей сразу не понравился нахальный глумливый взгляд другого милиционера, молодого, длинношеего, с вздернутым вверх утиным носом. Красномордый показал удостоверение.

– Мы вас доставим в местное отделение. Имеются вопросы по поводу вашего мужа.

Все происходило очень быстро и неожиданно. Милиционеры были настойчивы, действовали уверенно, на плече одного из них висел короткий автомат. Опешившая Вера села к ним в «уазик».

Вечером того же дня

Во второй половине дня Олег закрутился на работе и как-то не заметил, что Вера не звонила. Позже он несколько раз ей набирал, но она была недоступна. Это тоже не обеспокоило Ширяева – он знал, что жена передвигается на мотоцикле и в это время с ней нельзя связаться. Но, возвратившись домой в десятом часу и не застав супругу, Олег сразу ей позвонил. В трубке пошли гудки. Потом наступило молчание.

– Алло, алло, малыш! – сказал Ширяев. – Вера, алло, слышишь меня?

– Вера у нас! – вдруг после паузы, видно, убедившись, что действительно разговаривает с Олегом Ширяевым, ответил мужской голос с сильным кавказским акцентом.

– У кого это у вас? – дерзко перебил Ширяев.

За этот выпад его грубо обругали и ответили, что подтверждение сказанному он найдет в своем почтовом ящике. Далее ему сообщили, что требуют за нее миллион долларов и дают ему пять дней на сбор денег. Связь с ним будут держать через его мобильный.

Комната поплыла у Олега перед глазами, у него было ощущение, словно его оглушили. Он сказал, что выполнит все их условия, пусть только они ничего ей не делают. На это ему ответили: «Принесешь деньги – получишь жену нецелованной. Нажмешь на легавые педали – люто, кроваво порвем».

Не помня себя, словно в каком-то мареве, Ширяев спустился к почтовому ящику, вынул из него конверт. В нем он нашел полароидный снимок Веры. Голова ее была чуть наклонена набок из-за упершегося в висок ствола автомата Калашников. Олега поразили ее глаза – настолько они были напуганными, ужасными, жалкими, что сердце его сжалось. Вернувшись в квартиру, он опять набрал ее номер – телефон был отключен. Спустя несколько минут позвонил девушке-тренеру, спросил, была ли Вера сегодня в спортклубе. Тренер ответила, что нет, хотя она видела ее мотоцикл на стоянке возле клуба и это очень удивило.

Сердце Олега колотилось как молоток, в голове звенело. Никакими силами нельзя было собраться с духом. Все его чувство к жене, убаюканное монотонным бытом, вспыхнуло разом от сознания, что ее нет. Душу его окутал мрак, а сердце сковала такая скорбь, каких никогда прежде он не ощущал за всю свою жизнь. У Ширяева было ощущение, что его мир переломился разом надвое, он впал в панику. Как безумный, Олег ходил по комнатам своей огромной квартиры (теперь она казалась ему пустой и безжизненной). От частых поворотов при хождении у него кружилась голова; вещи, предметы тошнотворно мелькали перед глазами. Отчаяние нарастало в нем, как снежный ком. Проходя мимо зеркала в прихожей, он остановился напротив него и посмотрел на свое отражение: лицо осунулось, виски впали, взгляд показался ему больным и сумасшедшим. Олег упал в