«Будем надеяться на всё лучшее…». Из эпистолярного наследия Д. С. Лихачева, 1938–1999 - Дмитрий Сергеевич Лихачев
«Будем надеяться на всё лучшее…». Из эпистолярного наследия Д. С. Лихачева, 1938–1999 читать книгу онлайн
Наследие Дмитрия Сергеевича Лихачева — филолога-слависта, специалиста по древнерусской литературе, одного из столпов отечественной культуры и науки XX века — включает в себя множество разных жанров от монографий и статей до эссе и воспоминаний. Однако долгое время оставалась неизученной еще одна важная часть его рукописного наследия — эпистолярная.
В этой книге публикуются письма Д. С. Лихачева и ответы его корреспондентов за период с 1938 по 1999 год. Среди адресатов — ученые, деятели культуры, друзья и издатели, государственные деятели (в том числе М. С. Горбачев и Б. Н. Ельцин). В публикуемой переписке нашли отражение важные научные дискуссии, которые велись устно и на страницах периодических изданий (о проблемах текстологии, подлинности «Слова о полку Игореве», методологии изучения русских летописей и др.), обсуждение серии «Литературные памятники», подготовка и участие в международных конференциях по гуманитарным наукам, в том числе съездах Международного комитета славистов и его Эдиционно-текстологической комиссии. Кроме того, письма дают представления о быте, интересах и образе жизни гуманитарной научной интеллигенции XX века, о дружеских связях Д. С. Лихачева и его современников.
29 февраля 1984. Москва
Глубокоуважаемый и дорогой Дмитрий Сергеевич,
Д. В. Ознобишин просил меня написать Вам о впечатлениях от его лекции в Доме ученых 27 февраля. Охотно исполняю его просьбу. Говорил он с час, с демонстрацией слайдов. Большой зал был заполнен публикой. Показано было 72 портрета, по рубрикам (разная степень родства; предки, потомки, учителя и наставники, где были Волгин[2667], Конрад и Вы; друзья, куда попал также я и А. Д. Михайлов…). Ничего слишком содержательного по поводу портретов сказано не было, но слушали его хорошо, и, в общем, был успех. Выступил В. И. Безъязычный[2668] — о том, как важны такие генеалогии; припомнил печальный разгром Гослитмузея и Бонч-Бруевича в 1948 г. за том, посвященный С. Н. Марину[2669]. Все были довольны вечером.
Я предложил Д[митрию] В[ладимировичу] подготовить такую же лекцию, со слайдами, об истории «Литературных памятников», которой он был свидетелем и участником с самого начала. Кое-какие нужные здесь портреты у него уже есть; надо их пополнить, добавить снимки с рукописей и книг… Мне кажется, было бы интересно — для Дома ученых, московского и ленинградского. Кстати, не думаете ли Вы, что нам надо бы сфотографироваться редколлегией, группой? Есть на этот счет добрая традиция.
Месяца полтора или два назад получил я от Вас письмо, где Вы между прочим писали, что скоро мне будет выслано второе издание «Текстологии». Я ее, однако, не получил. Если бандероль пропала на почте, то это жаль, т. к. по роду моих занятий книга эта мне просто необходима, тем более что я читаю курс текстологии на ФПК Пединститута им. Ленина. Огромный материал скопился у меня на тему «Исследовательские аспекты текстологии». В тезисной форме я его опубликовал в Виноградовских чтениях. Можно было бы делать книгу, если бы не был так занят изданием Блока.
В преддверии академических выборов «претенденты» заговорили о Вашей книге[2670]. Овчаренко просил меня с ним в соавторстве написать рецензию для «Вопросов литературы». Но мне с ним соавторствовать некстати; я сослался на недостаточную свою компетентность в медиевистике и предложил вместо себя В. В. Кускова, что, кажется, и устраивается[2671]. Директор о Вас забеспокоился: будто бы Вы переживаете отсутствие отзывов; просил меня организовать, указав на Прохорова. Я говорю: отзыв Прохорова вряд ли будет приятен Д[митрию] С[ергеевичу]. — «Нет, — говорит, — П[рохоров] книгу читал и сказал, что теперь все в порядке; возражений нет». Я для «Известий» заказал рецензию все-таки не Прохорова, а Л. И. Сазоновой[2672]. Демин не может, п[отому] ч[то] обозначен в качестве рецензента на самой книге.
Желаю Вам всего доброго и шлю сердечный привет уважаемой Зинаиде Александровне.
Ваш А. Гришунин
РГАЛИ. Ф. 3288. Оп. 1. Ед. хр. 40. Л. 208, 209. Машинописная копия.
131. Д. С. Лихачев — А. Л. Гришунину. Начало марта 1984 г.
Дорогой Андрей Леопольдович!
Простите: с «Текстологией» это моя вина. Я написал Вам, но не записал, и у меня осталось ощущение, что книгу я Вам выслал. Это старческая забывчивость. Книгу уже приготовил и высылаю.
*
Пусть, конечно, Дм[итрий] Влад[имирович] занимается предками и имеет успех. Хуже, что он не следит за нашими изданиями. Ведь разнобоя в оформлении было бы меньше, если бы он чаще заходил в издательство. Не надо было бы писать и инструкции.
*
Сфотографироваться надо. Когда в сентябре мы соберемся в Ленинграде, совсем просто будет пригласить фотографа из ЛАФОКИ. Но как сфотографироваться с теми, кто не приедет? М[ожет] б[ыть], заседание бюро в Москве сфотографировать отдельно? Боюсь, что полного состава редколлегии мы никогда не соберем.
*
Историю «Литпамятников» пора, конечно, постепенно создавать.
Дм[итрий] Влад[имирович] не любит вспоминать, что до него три года был Моисей Изр. Радовский, который все и делал до своей смерти. Боюсь, что Дм[итрий] Влад[имирович] «насочинит» о своей значительности и припишет много себе (ср[авните с] Гейченко[2673], который приписывает себе заслуги М. М. Калаушина[2674] по Пушк[инским] горам).
*
Старания двух указанных лиц в отношении «Текстологии» мне понятны.
Ну, будьте здоровы. До встречи.
Ваш Д. Лихачев
РГАЛИ. Ф. 3288. Оп. 1. Ед. хр. 204. Л. 35 и об. Автограф. В правом верхнем углу карандашная помета А. Л. Гришунина: «<5 или 6 марта 1984>», дата почтового штемпеля на сохранившемся конверте: 08.03.84; Ед. хр. 40. Л. 210. Машинописная копия.
132. А. Л. Гришунин — Д. С. Лихачеву 7 апреля 1984 г.
7 апреля 1984. Москва
Глубокоуважаемый и дорогой Дмитрий Сергеевич,
Сердечное спасибо Вам за книгу и надпись. Письмо Ваше тоже получил. С запозданием Вам об этом пишу — по двум причинам:
1) Когда Вы высылали книгу, я только что выехал в Ленинград, где пробыл 18 дней, работал в архивах;
2) Ваша книга так содержательна и велика, что и для самого общего, первичного ознакомления с ней требуется время. Разумеется, она долго еще не сойдет с рабочего моего стола.
Сравнительно с первым изданием книга существенно обогащена, особенно по части «общей» текстологии. Е. И. Прохоров, конечно, лукавит: у него не может не быть «возражений» против Вашей книги, п[отому] ч[то] Ваша книга вся — антидогматична, а Прохоров — догматик. Все, что Вы пишете об «авторской воле», не согласуется с прохоровско-нечаевской «ненарушимостью».
Хотя я был и остаюсь ревностным пропагандистом Вашего тезиса об общем значении «текстологии»[2675], — я воспринимаю ее все-таки как вспомогательную науку — при литературоведении (истории и теории литературы). Но от этого, по-моему, ничего не меняется. «Самостоятельность» науки — вещь вообще относительная; всякая, даже большая наука, как бы ни была она «самостоятельна», все же — и «вспомогательна» относительно чего-нибудь (философии, жизни в целом…). Текстология имеет тенденцию развиваться и усложняться; м[ожет] б[ыть] и станет когда-нибудь «самостоятельной». Правда и то, что медиевистическая текстология имеет гораздо больше оснований быть «самостоятельной» наукой, чем текстология новой литературы.
Интересно и ново — о «Макротекстологии». Над этим еще предстоит думать.
Лирику Блока в академическом издании мы располагаем все-таки не хронологически (хронологически Блок только что издан в 6-томном издании Гослитиздата), а так, как издавал он себя сам, отобрав 3 «канонических» тома лирики, к которым он отнесся как к «лирическому дневнику». Такая композиция имеет художественное значение и, по единодушному мнению всех специалистов (Д. Е. Максимов, Л. К. Долгополов и др.), с которыми мы на этот счет совещались, должна быть сохранена.
Думается, что напрасно Вы пишете о «Горе от ума» как о произведении, текст которого надо устанавливать по неавторизованным спискам: комедия Грибоедова имеет надежные источники текста. Здесь уместнее говорить о письме Белинского к Гоголю, политической лирике Пушкина и Лермонтова.
Ваше
