Журнал Наш Современник - Журнал Наш Современник №7 (2002)

Юрий Лодкин: Атрофия чувств? Любопытное явление... Когда за участие в событиях октября 93-го меня посадили на Петровку, 38 — в камеру с уголовни­ками, — я тоже надеялся на народную поддержку. Незадолго до того Ельцин снял меня — законно избранного губернатора Брянской области — с поста, а теперь еще и арест. Лежу я на нарах и представляю: в моем родном Брянске народ стоит перед администрацией: протестует. Весь Брянск, думаю, колотится...

Просидел я, к счастью, всего три дня, прилетаю сюда, а здесь — тишь, гладь, да божья благодать. Вот вам и сочувствие... “И нам сочувствие дается...”

И все-таки я полагаю, о полной атрофии чувств русского народа говорить преждевременно. А вот атрофия веры в самом деле пугает. Веры в справедливость, в силу народную, в способность как-то влиять на происходящее в стране.

Вспомните выборы 1996 года, когда при всеобъемлющем, подавляющем перевесе Зюганова победил Ельцин. Это не стало сенсацией, но люди в очередной раз задумались: а что мы можем? Почти по Достоевскому: “Тварь я дрожащая или право имею?” Оказалось, что прав не так уж много. Вернее, их много, но итог их реализации оставляет желать лучшего. Потому сегодня наши люди в большинстве своем так пассивны. Потому — низкая явка на выборах во все уровни власти, апатия в общественной жизни. Средний обыватель включает телевизор, видит трагедию в Каспийске или ракетный обстрел палестинских жилых кварталов, и что он думает? “Как хорошо, что это не случилось со мной”. И он не выйдет на улицу с плакатом, потому что срабатывает принцип “Как бы чего не случилось”.

В странах Запада вера в истинную демократию сильнее, чем у нас, — в том числе в бывших социалистических странах. Посмотрите на то, как активна тамошняя молодежь — в первых рядах демонстраций, с красными флагами, транспарантами в руках. Молодые люди понимают, что им жить в этой стране. Нынешние первомайские демонстрации в Германии, например, организованные левыми силами, по числу и мощи могут потягаться с теми, что проходили в Москве при Советской власти.

А у нас в “послеельцинский” период, когда исчезли долги по пенсиям, более-менее разобрались с зарплатой бюджетникам, залатали еще кое-какие дыры, обыватели думают: “И слава Богу! Лишь бы не стало хуже!” Так что какие могут быть акции протеста...

Немного хочу сказать о недавнем визите Буша. Да, мы — гостеприимный народ. Но на этот раз гостеприимства мы не увидели — там было лакейство. Буш жует жвачку на встрече в Кремле, Буш завтракает в Эрмитаже... Такое впечатление, что приехал барин, хозяин — проверить, как идут дела в вотчине.

Перефразируя поэта, у российских должна быть собственная гордость. И здесь, наверное, нужно говорить — в параллель к атрофии веры — об атрофии гордости. Мы забыли, каким уважаемым, грозным государством были всего пару десятилетий назад. Мы забыли, как ловили каждое наше слово, как считались с нашими действиями в мировой политике. Сегодня ничего этого нет.

А. К.: Помните, какое сокрушительное впечатление произвело в середине 80-х сообщение (как выяснилось позднее, ложное), что член Политбюро, первый секретарь Ленинградского обкома Романов устроил свадьбу дочери в Эрмитаже? Этот умело вброшенный “негатив” имел серьезнейшие политические последст­вия. И не только лично для Романова. Воображаемая картина “зажравшихся” партийных верхов, пирующих в царском дворце, возбуждала массы, конкре­тизировала в их сознании туманный пафос перестройки.

Совсем недавно г-н Пиотровский, директор Эрмитажа, признал: никакой свадьбы в музее не было. Но в 80-е годы он хранил многозначительное молчание... И вот тот же Пиотровский предоставляет один из залов Эрмитажа для ланча Буша. И все молчат, никто не возмущается!

С другой стороны, неожиданный всплеск народного протеста в Воронеже, где десятки тысяч демонстрантов чуть не сместили областное руководство, ретиво проводившее реформу ЖКХ, спущенную из Москвы, показывает — протестный потенциал огромен. Только собери людей, выведи на площадь. Однако политики, в том числе лидеры левой оппозиции, что-то не спешат на улицы, в народ.

  Ю. Л.: В ситуации с Воронежем людей, что называется, довели до ручки. Если у человека вся зарплата уходит на оплату ЖКХ, поневоле пойдешь на площадь. Ведь реформу ЖКХ, пусть и спущенную сверху, надо проводить разумно. А в Воронеже решили взять ее штурмом, нахрапом. Вице-премьер Валентина Матвиенко правильно сказала, что произошедшее в Воронеже связано в первую очередь с тем, что местные власти провели повышение платы за услуги жилищно-коммунального хозяйства непродуманно, не отработали систему выдачи населению жилищных субсидий. Так что протестный потенциал распространяется сегодня пока лишь на конкретные, очень частные случаи. Одно дело — когда обладминистрация вытаскивает из твоего кармана последние копейки, и совсем другое — передел портфелей в Госдуме...

Что касается выхода лидеров левой оппозиции в народ, то он не должен быть стихийным или, наоборот, плановым. У нас есть пример Ампилова, который вроде бы все время “в народе”, но посмотрите, сколько людей он собирал на митинг три года назад и сколько — сегодня. Недавно он был в Брянске, и приезд прошел практически незамеченным. Когда площадное ораторство становится рутинной работой, к нему быстро теряется интерес.

А. К.: И все-таки не кажется ли Вам, что коммунисты увлеклись кабинетной работой? А тут кремлевские политтехнологи дадут им сто очков форы. Как только проблему уводят с улицы в кабинет, все рычаги влияния оказываются у власти. Это показывает как передел думских портфелей в Москве, так и финал выборной кампании в Киеве, по существу перечеркнувшей волеизъявление народа. Напомню, на выборах в Верховную Раду победу одержали две силы — блок Ющенко, представляющий правых, и украинские коммунисты, набравшие примерно одинаковое количество голосов. Но уже через неделю партия власти, потерпевшая сокрушительное поражение, готова была формировать большинство — за счет депутатов, прошедших по округам. Обозреватели прямо связывали такое неожиданное пополнение числа “едоков” (блок власти красноречиво именуется “ЗА ЕДУ”) с откровенной покупкой голосов.

Ю. Л.: Вы сами ответили на вопрос: откровенная покупка голосов — это удел “так называемых демократов”. Компартия до этого вряд ли опустится — ей не нужны подобные “сторонники”...

А вот чрезмерное увлечение кабинетной работой действительно наличест­вует. Иногда кажется, что некоторые коммунистические деятели живут в другой стране, где все хорошо и стабильно, по-прежнему работают обкомы и райкомы, а они сами ходят на работу и перекладывают там с места на место важные бумаги.

Но меня волнует даже не это, а отсутствие работы с новыми кадрами, с молодежью. Вы не задумывались, почему в Западной Европе сегодня так много молодежных организаций левого толка, а у нас — только лимоновские национал-большевики и комсомольцы, которые, к сожалению, реальной политической силы не представляют? Можно все списать на растление детских душ, извращенную мораль, бездуховность, безыдейность, внушаемые им с телеэкранов, со страниц газет и журналов, через Интернет. Но где барьер для этой бездуховности и безыдейности? Что предпринимается? Вот и живет молодой парень или девушка либо одним днем, либо в погоне за “счастливым” по нынешним меркам будущим — большим количеством денег, заработанных любым путем... А ведь у нас есть молодые силы, которым совсем не безразлична судьба России, но они слишком разобщены.

А. К.: Юрий Евгеньевич! С обострением московского противостояния власть — оппозиция неизбежно усилится давление на “красных” губернаторов — причем с двух сторон: из Кремля и со стороны товарищей по партии. Существует ли какая-то модель поведения, выработанная на этот случай левыми силами?

Ю. Л.: Сегодня нередко получается, что патриот, работающий в органах исполнительной власти (а таких в России очень много), оказывается чуть ли не на антипартийных позициях. А какой-либо модели, компаса для такого рода руководителей, в том числе и для меня, попросту не существует. Их не дает ни одна из партий и общественных организаций, в том числе КПРФ.

Сергей Есенин вспоминал, как “дядья” учили его плавать: вывозили на середину озера на лодке, бросали в воду и кричали: “Плыви, стерва!”. Слово это было у них ласкательным. В такой же ситуации находятся сегодня патриоты —руководители субъектов Федерации: на них со всех сторон орут: “Плыви, стерва!” Только в данном случае это слово далеко не ласкательное...

А. К.: Совет Федерации в Москве еще раньше, чем Госдума, потерял роль всероссийского форума, которая была у него в то время, когда там работали главы регионов. Вы достойно представляли Брянск перед российскими сенаторами. Запомнились Ваши смелые и яркие выступления. Как Вы оцениваете ситуацию в Совете Федерации сегодня?