Под белым небом. Как человек меняет природу - Элизабет Колберт
Под белым небом. Как человек меняет природу читать книгу онлайн
Людям было предсказано владычество «над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над всяким животным, пресмыкающимся по земле», и это пророчество стало реальностью. Наше влияние на планету настолько велико, что, по общепринятому мнению, мы вступили в новую геологическую эпоху — антропоцен. Лауреат Пулитцеровской премии Элизабет Колберт возвращается к теме воздействия человечества на окружающую среду и задается вопросом: нанеся столько вреда природе, можем ли мы изменить ее снова — на этот раз чтобы спасти?
«Чем больше частиц попадет в стратосферу, тем больше вероятность странных побочных эффектов. Ученые установили, что если при помощи солнечной геоинженерии компенсировать уровень углекислого газа, то изменится облик неба. Ныне голубые небеса станут белыми».
Для Колберт вся история человеческой цивилизации — это противостояние с природой длиной в 10 000 лет. Но тот же подход, который поставил под угрозу жизнь на планете, все чаще видится единственной надеждой на спасение. В книге «Под белым небом» она описывает создаваемый нами новый мир, где физики уже изучают возможность распыления в стратосфере крошечных алмазов, чтобы охладить Землю. В пустыне Мохаве она встречается с биологами, которые пытаются сохранить самую редкую рыбу в мире; в Исландии — с инженерами, превращающими углеродные выбросы в камни; в Австралии — с исследователями, которые пытаются вывести «суперкоралл», способный выжить в условиях глобального потепления. Колберт то вселяет надежду, то пугает, то заставляет грустно улыбнуться. «Под белым небом» — это ни на что не похожий рассказ о вызовах, которые встают перед всеми нами.
В пустыне нет недостатка в воде, ее здесь столько, сколько нужно: идеальное соотношение воды и камня, воды и песка, обеспечивающее то широкое, свободное, открытое, щедрое расстояние между растениями и животными, домами, поселками и городами, которое делает засушливый Запад таким непохожим на любую другую часть страны. Здесь нет недостатка в воде, если только вы не хотите возвести город там, где ему не место[90].
Кабинет Дженни Гамм, которая управляет искусственной Дырой Дьявола, находится в информационно-туристическом центре, но в той части здания, которая закрыта для посторонних. Однажды утром я зашла к ней поболтать. Эколог по образованию, Гамм только что переехала в Неваду из Техаса и была полна энтузиазма по поводу своей новой работы.
— Природная Дыра Дьявола — особенное место, — сказала она. — Мы на днях снова туда спускались, и я всех спрашивала: «Это вообще может надоесть?» Мне пока не надоело, и вряд ли это когда-нибудь случится.
Гамм вытащила сотовый телефон. На экране было изображение икринки карпозубика. Накануне вечером один из сотрудников объекта извлек икринку из водоема. «Сегодня уже должно биться сердце, — сказала она. — Вам надо это увидеть». Яйцо, сфотографированное через микроскоп, походило на стеклянную бусину.
Многие рыбы — например, толстолобик — откладывают тысячи икринок за один раз. Поэтому их легко разводить в неволе. Дьявольский карпозубик откладывает всего одну икринку размером с булавочную головку. Часто икринки съедают сами карпозубики.
Мы подъехали к искусственной Дыре Дьявола на грузовике Гамм и нашли Фейербахера в питомнике карпозубиков — комнате, заполненной рядами стеклянных резервуаров, разнообразным оборудованием и журчанием проточной воды. Фейербахер отыскал икринку, которая плавала в собственной пластиковой тарелочке, и поднес ее к микроскопу.
Когда искусственный водоем был срочно введен в эксплуатацию в 2013 г., одной из первых задач было выяснить, как его заселить. С учетом того, что на планете осталось всего 35 дьявольских карпозубиков, Служба национальных парков отказалась рисковать одной размножающейся парой. Даже икру она отдавала с неохотой. После нескольких месяцев споров и расчетов Службе охраны наконец разрешили собирать икру в межсезонье, когда шансы на выживание мальков в природе в любом случае были низкими. В первое лето была собрана одна икринка; она погибла. Следующей зимой было собрано 42 икринки; 29 из них были успешно выращены до взрослых особей.
Икринка под микроскопом доказывала, что, несмотря на проблемы с жуками, карпозубики в резервуаре размножались. Икринку нашли на маленьком коврике, который был установлен на искусственном уступе специально для этой цели. Коврик походил на кусок потрепанного ворсистого ковра.
— Хороший знак, — сказала Гамм. — Надеюсь, вокруг коврика есть и другие еще не съеденные икринки.
У зародыша в икринке действительно появилось сердцебиение. Еще там появились ярко-фиолетовые завитки — будущие пигментные клетки. Когда крошечное сердечко в крошечной икринке запульсировало, мне вспомнились первые УЗИ моих собственных детей и еще одна строчка из книги Эдварда Эбби: «Все живое на Земле — родня»[91].
Гамм сказала, что она каждый день подходит к краю бассейна и просто смотрит на рыбок. В тот день я тоже пошла посмотреть. Дьявольские карпозубики по-своему довольно яркие. Я заметила пару рыбок, которые резвились или, возможно, флиртовали в глубине. Рыбы — синие полоски, будто светящиеся на вид, — кружили друг вокруг друга в причудливом синхронном танце. Затем па-де-де прервалось, и одна рыбка метнулась в сторону радужной струйкой.
«Наблюдать, как стайка рыбок кружит в крошечном водоеме среди пустыни, — значит понять для себя что-то важное о чуде», — писал Кристофер Нормент, эколог, после посещения природной Дыры Дьявола[92]. «То же самое верно, — подумала я, глядя на резвящихся в искусственном водоеме рыбок, — даже если вода продезинфицирована и течет по трубам». Хотя, с другой стороны, что можно считать чудом?
Часто можно услышать, что природа — или, по крайней мере, наше представление о ней — тесно связана с культурой. Пока не было чего-то, что можно было ей противопоставить, — технологии, искусства, сознания, — существовала только «природа», и поэтому никакой реальной пользы от этой категории не было. Скорее всего, верно и то, что, когда придумали понятие «природа», культура уже была ею пронизана. 20 000 лет назад люди одомашнили волков. В результате появился новый вид (или подвид) животных, а также две новые категории живых существ: «домашние» и «дикие». С одомашниванием пшеницы, около 10 000 лет назад, раскололся растительный мир. Одни растения стали «культурными», другие «сорняками». В дивном новом мире антропоцена появляются все новые и новые категории.
Возьмем, например, «синантропные виды». Это животные, которые не одомашнены, и все же по какой-то причине им привольно живется в деревне или в городе. К синантропным видам (от греческого syn — «вместе» и anthropos — «человек») относятся еноты, американские вороны, серые крысы, азиатские карпы, домовые мыши и пара десятков видов тараканов. Койоты получают выгоду от человеческого присутствия, но обходят районы, где деятельность человека проявляется особенно сильно; их окрестили «синантропами-мизантропами»[93]. В ботанике существуют понятия «апофиты» — это местные растения, которые процветают там, где поселились люди; и «антропофиты» — растения, которые попали в местную флору благодаря человеку. Антропофиты можно дополнительно разделить на «археофиты», которые были распространены до того, как европейцы прибыли в Новый Свет, и «кенофиты» («неофиты»), которые распространились позже{9}.
Конечно же, на каждый вид, жизнь которого улучшилась с появлением человека, приходится множество тех, которые пострадали от этого, и поэтому есть другой набор терминов, куда более мрачный. По данным Международного союза охраны природы (МСОП), который ведет так называемую «Красную книгу», вид считается «уязвимым», если его вероятность исчезнуть в течение столетия оценивается как один к десяти. Вид называется «исчезающим», когда его численность сократилась более чем на 50 % за десятилетие или три поколения (в зависимости от того, что дольше). В категорию «находящихся на грани полного исчезновения» вид попадает, если он потерял более 80 % популяции за тот же период времени. На языке МСОП растение
