Пацаны: конец истории - Михаил Дмитриев

сбылось». В глубине своего существа Ширяев верил, что достоин того, чтобы с ним произошло нечто необыкновенное. Кроме воспоминания, у Олега ничего не оставалось, и он решил эту память как-то материализовать. Он поехал в Клин, сфотографировал автобусную остановку, затем в Химках заснял место, где девушка вышла, на обратных сторонах снимка указал время, дату и год, когда это произошло. Получившиеся фотографии он положил в конверт и запечатал его. Не стал указывать на конверте адресата, а просто написал на нем: «Прошу». Олег примотал это послание скотчем к огромной петарде и во дворе своего загородного дома запустил ее в небо. «Только бы она не упала обратно мне на голову!» – подумал он. Но петарда взмыла куда-то ввысь и к Ширяеву больше не вернулась. Вскоре ему на голову свалилось нечто совсем иное.

События, которые могли бы произойти в июле 2017 года

8 июля 2017 г., около 11 часов утра,

Франция, Ницца

Море играло сине-изумрудными цветами, у самого берега светлело, облизывая его тихой белой мутной волной. Стоял невыносимый зной, солнце застряло в зените и жестоко жгло. Бредущие по Английской набережной прохожие старались держаться в тени зданий и пальм. Проходя мимо отеля «Негреско», некоторые зеваки бросали любопытный взор на его помпезный стеклянный вход. Там царила типичная богемная атмосфера. В припаркованный черный «мерседес» срочно загружался багаж. Швейцар, высокий, под два метра, атлетичный негр, и седовласый портье, оба в униформе в стиле XVIII века (коротких темно-синих куртках и пурпурного цвета панталонах), таскали многочисленные, разные по размерам и формам чемоданы и сумки марки «Луи Вьюиттон». Тут же крутился менеджер Андреа, худенький живчик в очках лет тридцати пяти.

– До свидания! Жаль, что раньше уезжаете! – сказал он на неплохом русском, протянув руку Олегу Ширяеву.

– Ну, хорошего понемножку! – прощаясь, ответил тот.

Швейцар негр услужливо открыл ему водительскую дверь взятого напрокат «мерседеса». Олег сунул ему в руку двадцатиевровую купюру и сел за руль. В салоне уже сидела вся семья Ширяевых. Максимально отодвинув назад пассажирское кресло, вытянув вперед обгорелые на солнце ноги, сидела Шахноза, сзади расположились двадцатичетырехлетний Рустам, шестнадцатилетний Максим и маленький годовалый Володя, которого недавно с трудом уложили – он спал в детском кресле.

«Мерседес» тронулся. Поспешному отъезду Ширяевых из «Негреско» предшествовал ряд странных событий.

Семья прибыла в Ниццу три дня назад, первоначально планировалось, что они пробудут здесь две недели. Ширяевы остановились в большом, богато декорированном люксе с портьерами из шелка, антикварной мебелью и видом на бухту Ангелов. В последние годы Шахноза стала очень капризной и требовательной к уровню сервиса и превратилась в настоящую грозу администраций известных дорогих отелей. Зайдя в номер, она тщательно проверяла его на предмет чистоты, заглядывала во все уголки, выворачивала постели: проведение подобного контроля она частично позаимствовала у ведущей известной передачи. Редко обходилось без вызова горничной и администратора для устранения недостатков. Эта процедура всегда сильно раздражала Олега, но он предпочитал не вмешиваться и с трудом сдерживался, чтобы не поссориться с женой в самом начале отдыха. Выворачивая в «Негреско» подушки на большой с роскошным балдахином кровати, Шахноза обнаружила под одной из наволочек воткнутую иголку, причем так аккуратно, что об нее нельзя было уколоться. По заведенному обычаю позвали менеджера и горничную. Подушку со страшной иголкой унесли на обследование, взамен доставили другую, а также серебряное блюдо с клубникой в шоколаде и шампанское в ведерке со льдом. Проявленная внимательность смягчила Шахнозу – она быстро меняла гнев на милость, когда видела, что к ее особе проявляют должное уважение.

К вечеру Ширяевы спустились в ресторан «Шантеклер» – достопримечательность Ниццы. Пышный декор впечатлил их. Буйство цветов казалось несовместимым между собой: много коричневого, желтого, салатового, розового в узорах ковров, портьерах и обивке мебели, а также фигурные деревянные панели, обрамляющие стены, портреты гранд-дам на них – все это производило впечатление не только роскоши, но и китча. «Шантеклер» не был предназначен для посетителей с малолетними детьми, но встретивший Ширяевых на входе администратор – лысоватый дядечка почтенного вида – наметанным взглядом оценил пришедших гостей и особенно Шахнозу в эффектном вечернем, серого цвета платье с открытой спиной, ее усеянные бриллиантами часы и колье. Он приветливо и мило заулыбался, метнулся в соседний ресторан, откуда приволок забавное резное детское кресло, и расположил семейство за уютным столиком в отдаленном углу зала.

Пока Олег и Шахноза усаживали младшего, Рустам и Максим фотографировали друг друга на телефоны на фоне интерьеров. Это занятие братьев вдруг прервала невысокая, очень худая старушка в очках, которая вдруг выскочила из-за своего столика и ринулась к молодым людям. Из-под стола коротко тявкнула ее маленькая собачка. Из того, что она протараторила на английском, они поняли, что старушка категорически против их фотосессии и требует удалить снимки со своей персоной. Максим, который еще не совсем забыл школьный курс языка, объяснил ей, что они фотографировали только друг друга.

– Да на фиг ты нам, старуха, нужна! – крикнул Рустам на русском, зная, что досадная собеседница не поймет его слов.

К старушке подошел ее кавалер – плотный, широкозадый мужчина со стриженными ежиком седыми волосами. Максим и ему объяснил, что они фотографировали только себя. Но одних слов старушке было мало. Она настаивала, чтобы ей показали сделанные фотоснимки.

– Какая настойчивая шапокляк в маразме! – ворчал Рустам. – Ладно, покажи ей телефон, лишь бы отстала…

Старушка внимательно просмотрела снимки – ни на одном она не присутствовала.

– Финиш! – торжественно произнес Максим, когда пошли другие кадры.

– Сорри, сорри! – сказала старушка.

В это время к братьям подлетела Шахноза. Рустам и Максим объяснили матери ситуацию.

– Не надо было показывать свои снимки, это личное! – сказала Шахноза, враждебно уставившись на старушку. – Совсем из ума выжила! – громко произнесла она, желая, чтобы враг знал о ее недовольстве.

Олег выдвинул свое предположение:

– А может, она – герцогиня, зависает тут с любовником и не хочет светиться?

– Не думаю! – оборвала его Шахноза. – Это просто неухоженная, непонятно во что одетая сумасшедшая бабка-маразматичка!

Шахноза за этот ужин еще не раз возвратилась к ее особе. Старушке досталось не на шутку: ядовитой оценке подверглись и ее лицо, и прическа, и макияж, и туфли, и даже ее кавалер.

К ночи уже в номере у Шахнозы разболелась голова, разболелась так сильно, что Олег был вынужден отправиться в круглосуточную аптеку за лекарством. Шествуя быстрым шагом по улочкам, утыканным кафе с открытыми верандами и освещенными заманчивыми огоньками, разглядывая шумную праздную публику, сидящую за столиками с бокалами вина и огромными тарелками с разной