Лев Троцкий - Советская республика и капиталистический мир. Часть I. Первоначальный период организации сил

После ответа тов. Троцкого, что беженцы и выселенцы объединены в землячества, органы которых смогут дать о них сведения, Кюльман заявил, что в принципе он согласен на реэмиграцию, но что практическое осуществление вопроса должно быть передано в комиссию, которая будет заниматься вопросами возвращения на родину военных и гражданских пленных. «Во всяком случае, – прибавил он, – следует считаться с мнением административных учреждений тех областей, куда пожелают возвратиться реэмигранты». На этом обсуждение вопроса закончилось, при чем тов. Троцкий заявил, что заявление Кюльмана «далеко не совпадает с нашим пониманием дела».

39

Германия потребовала проведения границы, которая отрезывала от России Моонзундские острова, Польшу, Литву и часть территории, населенной латышами и белоруссами. Гофманом была предложена лишь линия границы к северу от Брест-Литовска. Что касается областей к югу от него, то Гофман заявил, что по этому поводу ведутся отдельные переговоры с украинской делегацией (о поведении и роли украинской делегации см. прим. 65 и 66). Установленная по договору с последней граница к югу от Брест-Литовска была сообщена Гофманом в утреннем заседании подкомиссии по территориальным вопросам 10 февраля (см. прим. 90).

Общая оценка границы к северу от Бреста была дана тов. Троцким в тот же день (18 января) в вечернем заседании. Оценка границы в экономическом и стратегическом отношении была дана военными консультантами советской делегации – Альтфатером и Липским – в заседании подкомиссии по территориальным вопросам 10 февраля. Приводим общую характеристику границы, данную капитаном Липским в указанном заседании:

"Предложенная 18 (5) января граница по германскому проекту в общих чертах проходит к востоку от Моонзундского архипелага и города Риги, несколько западнее города Двинска, около местечка Видзы и далее к Брест-Литовску.

В этнографическом отношении новая граница, во-первых, отдавая Моонзунд в руки Германии, отторгает часть населения эстов от остальной их массы, живущей на материке.

Во-вторых, она отрезает большую часть Латвии (Лифляндию и Двинский, Режицкий и Люцинский уезды Витебской губернии) от меньшей части (части Рижского уезда Лифляндской губернии и Курляндии)…

Кроме того, она отторгает от Лифляндии город Ригу – этот культурно-просветительный и экономический центр не только Лифляндии, но и всей Латвии.

В-третьих, она отсекает от России часть Белоруссии (Виленский, Трокский и Лидский уезды Виленской губ.) и почти половину, западную, Гродненской губернии".

Более подробно об оценке границы см. примечание 90.

40

К этому моменту переговоры достигли той стадии, когда перерыв стал необходим. Все притязания немцев были оглашены, и оставалось выждать, какое это произведет впечатление на Западе и внутри РСФСР, где уже начинали выявляться разногласия как внутри партии большевиков, так и между обеими правительственными партиями. В Германии, Австрии и Польше классовая борьба достигла к этому моменту большого подъема; по этим странам прокатился ряд уличных демонстраций и забастовок, в которых немалую роль сыграло влияние русской революции и в частности – Брестских переговоров. Были поэтому все основания полагать, что каждый день затяжки переговоров будет способствовать усилению революционного движения на Западе (см. примечание 54).

О подписании мира в этот момент речи быть не могло, да и не было (Тезисы тов. Ленина (см. примечание 110) были написаны лишь через несколько дней – 20 января): повсеместно упорно держалась сплетня о том, что большевики являются агентами Германии и разыгрывают в Бресте комедию с заранее распределенными ролями. Об этом усердно трубили как антантовские газеты, так и буржуазная и соглашательская печать в России. Поддерживались эти сплетни и кое-кем из социал-демократической оппозиции в Германии. Клеветническая кампания еще усилилась в связи с разгоном Учредительного Собрания. Подписание мира в этот момент явилось бы как бы подтверждением всех этих слухов и сплетен. В связи с этими обстоятельствами и возник впервые у т. Троцкого план – объявить войну оконченной, но в то же время отказаться от подписания мира.

"Именно под влиянием этих соображений, – сообщает т. Троцкий, – я пришел в Брест-Литовске к мысли о той «педагогической» демонстрации, которая выражалась формулой: войну прекращаем, но мира не подписываем. Я посоветовался с другими членами делегации, встретил с их стороны сочувствие и написал Владимиру Ильичу. Он ответил: когда приедете, поговорим; может быть, впрочем, в этом его ответе было уже формулировано несогласие с моим предложением; сейчас я этого не помню, письма у меня под руками нет, да я и не уверен, сохранилось ли оно вообще{17}" («О Ленине», стр. 80 – 81).

Когда переговоры подошли к критическому моменту, тов. Троцкий дал об этом знать по прямому проводу в Петроград и получил одну за другой следующие две записки (найдены в архиве):

1. «Троцкому. Сейчас приехал Сталин; обсудим с ним и сейчас дадим Вам совместный ответ. Ленин».

2. "Передайте Троцкому: просьба назначить перерыв и выехать в Питер. Ленин. Сталин.

41

С точки зрения тех целей, какие себе ставила в этот момент советская делегация и советское правительство – революционное воздействие на рабочие и солдатские массы стран Четверного Союза, а также стран Антанты, – необходимо было во что бы то ни стало затягивать возможно дольше переговоры. «Чтобы затягивать переговоры, нужен затягиватель», говорил тов. Ленин, настаивавший на поездке тов. Троцкого в Брест. С этой точки зрения нарекания немецкой правой печати на то, что советская делегация затягивает переговоры, были не лишены основания.

42

По вопросу об использовании перерыва Кюльман внес в том же заседании следующее предложение: «Надеюсь, что российская делегация использует перерыв в работах комиссии для подготовки и разработки совместно с союзными делегациями многочисленных, еще не разрешенных вопросов, так что, в случае соглашения по политическим вопросам, – я все еще не хочу оставить надежды на это, пока факты не докажут мне противного, – вся работа будет подготовлена настолько, что нам останется только подписать договор».

В перерыве заседали: экономическая комиссия – с 19 по 28 января, и правовая – с 20 по 25 января.

43

III Съезд Советов – происходил в Петрограде с 23 по 31 января 1918 г. На Съезде присутствовало 1046 делегатов, из них с решающим голосом – 942. Партийный состав в отчете Съезда не указан. По имеющимся косвенным данным, подавляющее большинство принадлежало коммунистам и левым эсерам, с преобладанием коммунистов; прочие партии имели в общей сложности не более 100 мест. Главнейшими вопросами, стоявшими в порядке дня Съезда, были: 1) вопрос об организации Советской власти, 2) отчет мирной делегации о переговорах, 3) основной закон о земле.

По первому пункту была принята, после доклада Ленина, предложенная за несколько дней до этого Учредительному Собранию и отвергнутая им «Декларация прав трудящегося и эксплуатируемого народа». (Помещена в Собр. соч. Н. Ленина, т. XV, стр. 54.) Основной закон о земле был принят без прений.

Отчет о мирных переговорах делал тов. Троцкий. После выступления дополнившего доклад тов. Каменева и ряда фракционных ораторов, Съезд принял резолюцию, одобряющую деятельность Совета Народных Комиссаров и Брестской делегации и предоставляющую им весьма широкие полномочия для последующих переговоров. (Резолюция помещена в наст. томе стр. 67).

44

См. об этом примечание 1.

45

Нота представителей союзных держав к Духонину – помещена в Собр. соч. Л. Троцкого, т. III, ч. 2, пр. 168; воззвание от 24/11 ноября, о котором упоминает т. Троцкий, обращенное к «Полковым, дивизионным, корпусным и армейским комитетам, советам рабочих, солдатских и крестьянских депутатов», помещено там же, стр. 166.

46

Смори сноску 15

47

Смотри сноску 39

48

См. примечание 1.

49

Все буржуазные и соглашательские газеты были действительно полны такого рода утверждениями. Приводим для примера отрывок из передовой «органа социалистической мысли» «Дня» от 20/7 декабря 1917 г., посвященной заключенному 15/2 декабря перемирию:

«Лихорадочная поспешность, с которой смольное правительство заключает перемирие и мир, заставляет строить некоторые догадки, благо, переговоры большевиков с германскими генералами так тщательно окутаны дипломатической тайной, что остается только предполагать, а не оценивать. Надо думать, что власть, которая придет на смену большевикам, представит гораздо больше интересного материала для установления преступной связи деятелей „социальной революции“ с германскими империалистами, чем шифрованные телеграммы Терещенко к послам Российской Республики». (Речь идет о секретных дипломатических документах царского и временного правительств, опубликованных НКИД. Ред.)