Андрей Курков - Публицистика (размышления о настоящем и будущем Украины)

Октябрь 2007

Землеискатели

Чем ближе подбирается к нам время свободного рынка земли, тем все больше закипает страстей. Все уже привыкли к тому, что бесконечная земельная война уже многие годы идет в Крыму. Но вот, кажется, земельная лихорадка захватила уже и обычно спокойную Житомирскую область. Конечно, Житомирская область граничит с Киевской, где «земляные» войны обостряются с каждым днем. Но ведь все-таки и от Киева эти места далековаты, и от Житомирской трассы не совсем близко. И в информсообщениях центральных агентств об этих боевых действиях ни слова, словно «в Багдаде все спокойной». А будни сел украинской провинции не такие уж и безоблачные. Вот, к примеру, село Лазаривка, Брусиловского района. Как у каждого села, есть у Лазаривки свои резервные земли, на которые могут претендовать жители села. По закону – по 2 га в каждые руки. Но вот в конце прошлого года на сессию сельсовета пожаловал лично глава Брусиловской райдержадминистрации и предложил депутатам сельсовета за 100 гектаров резервной земли 250 тысяч гривен на развитие села. Ясное дело, что не может сельсовет просто так взять и отписать свои 100 гектаров районному руководителю, пусть даже и представляет он блок «Наша Украина». Да и он вроде не себе эти земли хочет, а пятидесяти гражданам из разных областей Украины, включая Донецкую и Тернопольскую, по 2 гектара земли каждому, но чтобы все 100 гектаров «одним куском».

Депутаты сельсовета районного начальника внимательно послушали и проголосовали против. Тогда он сразу цену до 500 тысяч гривен поднял.

Депутаты и на это не согласились. Ведь по законодательству каждому члену Лазаривской громады положено по паю в 2 гектара. Тут уж лучше своим раздать, чем виртуальным, практически анонимным покупателям.

И тогда представители социальной сферы села (учителя, почтовые работники и т. д.) написали заявления на положенную им по закону Украины землю. А глава райдержадминистрации большинству заявителей отказал в связи «с ограниченным количеством земель резерва». Мол, мало в резерве села земли. Нескольким просителям дал: кому 30 соток, кому чуть больше.

В апреле этого года снова глава райдержадминистрации приехал на сессию сельсовета. Да не один, а с председателем райрады. Выступил с речью о необходимости развивать социальную структуру села и района. И снова сказал, что человек, который хочет взять 100 гектаров земли, уже готов заплатить за землю 2 с половиной миллиона гривен с условием, что если депутаты сельсовета соглашаются, то 500 тысяч идут на развитие села, а 2 миллиона – на развитие района.

Поставили этот вопрос на голосование, и снова все депутаты сельсовета проголосовали против. В присутствии депутатов глава райдержадминистрации обратился к главе райрады: «Что ж, не дают! А как вы думаете, проголосуют депутаты райради, чтобы землю отдать этому человеку?» – «Думаю, что проголосуют!» – ответил глава районного совета. «Тогда мы это решение проведем через сессию районного совета!» – сказал первый. И пообещал забрать землю у сельсовета без их согласия. А еще пообещал, что из полученной за землю платы на развитие села Лазаривки даст как можно меньше.

Вот так кипят земельные страсти. А все потому, что вся Украина знает, что не так давно на аукционе в Киеве в районе Оболони участок земли был продан за миллиард гривен. Так что равняйся на Киев!

А вообще-то с точки зрения вечности все это такая суета! И киевская земля, сколько ее ни продавай, останется в Киеве. И Житомирская останется на месте. И земельные спекуляции поутихнут, как только введут налог «европейского уровня» на частную землю. Цены ведь на землю уже выше европейских! Надо теперь все к ним подтягивать. И налоги, и зарплаты. Иначе все лопнет. Впрочем, не все, а только цены на землю и недвижимость. Как сейчас в США. Впрочем, чего нам об их кризисе недвижимости беспокоиться? Давайте лучше создавать базу для нашего будущего кризиса.

Май 2007

Лагерная коса. Очаков. Лето

Помните сакраментальное: «Граждане СССР имеют право на отдых»? Конечно, помните. Те, кто застали страну с самой гуманной в мире конституцией. Страна уже скоро 17 лет, как нас покинула, а право на отдых никто у нас не отбирал. И не отберет!

Нынешнее лето забросило меня на Лагерную косу под Очаков. На самом деле я сюда уже несколько лет приезжаю, чтобы убедиться, что идея наркома здравоохранения СССР Семашко еще жива и что есть где нашему народу оздоровиться и энергии набраться. На узкой косе, длинным двухкилометровым пальцем разделяющей Южно-Бугский лиман и воды Черного моря, расположился с десяток баз отдыха для людей, не испорченных турциями и египтами. Многие сюда приезжают каждый год семьями и первым делом удивляются, как выросли дети друг друга. У многих здесь свои любимые домики, которые они бронируют загодя. В каждой базе – свой общепит, свои фирменные котлеты. Свой небольшой центр здоровья с массажным столиком (10 гривен за получасовый сеанс) и с кабинетом фитотерапии или со старинными аппаратами для лечения носоглотки. Здесь и на море, и на лимане клюют бычки. Здесь знакомые пенсионеры из Мелитополя ищут партнеров для игры в преферанс. Здесь в соседнем от меня домике обосновалась компания закарпатских венгров, и по вечерам они усаживаются за большой столик перед домиком, пьют вино и добавляют своей громкой и певучей венгерской речью еще одну особенную ноту в добрую музыку южных сумерек. Сюда приезжают со своим запасом алкоголя – вино и водка в местных кафе отдыхающим кажутся дороговатыми, а вот разливное пиво радует дешевизной и прохладой. И по центральной аллее косы от ворот базы отдыха Николаевского судостроительного завода и до местного базарчика гуляют отдыхающие всех возрастов и всех степеней загара, как киевляне по Крещатику. Гуляют от одного кафе до следующего, развлекая себя караоке (3 гривны за песню), вареной кукурузой (те же 3 гривны, но за штучку) или свиным шашлыком (10 гривен за 100 грамм).

Отдых – это деньги, потраченные с удовольствием. Чем больше можно получить удовольствия за те же деньги, тем лучше отдых.

Вот и я успеваю получить по десятку мелких удовольствий каждый день. То сам себе салат из свежих овощей с местного базарчика сделаю – неважно, что в столовой кормят на убой. То пивка с кальмарами возьму и присяду на местном Бродвее. А вечером (южный вечер – главное время суток!) мы с друзьями соберемся за длинным столом на стороне лимана и будем варить уху. Перец и соль по вкусу. Потом воспоминания о прошлых годах, гитара и конкуренция детской дискотеки (с недетскими песнями), расположенной рядом.

Город, даже если его очень любишь, надо на время покидать. Особенно когда в воздухе начинают витать пары асфальта. Мы все вернемся. Кто с дачи, кто с Карпат, кто с Лагерной косы. Мы все соберемся снова в родном городе, и с радостью откроем окна, и выглянем наружу в ожидании золотой киевской осени. Но пока не будем спешить ей навстречу. У нас еще пол-лета. Ну, почти половина. И у нас еще есть право на отдых, которое у нас никто не отбирал.

Июль 2007

Сколько раз можно вернуться в детство?

Психиатр на этот вопрос ответит, скорее всего, однозначно и конкретно. Но мне пока психиатр для ответов на мои вопросы не нужен. Мне как-то особенно легко сейчас на душе, словно душе моей от роду лет шесть-семь и она, ничего вокруг не понимая, всему радуется. Все – это море, мороженое, солнце, арбуз, дыня, лимонад или квас.

Я приехал в Евпаторию после перерыва в сорок один год! Даже как-то боязно было подъезжать на машине к городу. Теоретически я его помню. Я знаю, что мы несколько лет подряд снимали комнатку в старом татарском дворе на три семьи переселенцев из Рязани. Наших хозяев звали тетя Люба и дядя Ваня. Дядя Ваня ходил в тельняшке, и я думал, что он моряк. Он был рыбаком, а работал каким-то техником. Мои родители с ними дружили и в конце каждого отпуска договаривались на следующее лето. Цена за койку была стабильная. В узком дворике под виноградными крышами стояли три стола со скамьями. У каждой из трех живших там семей отдыхали по человек пять-семь. На каждом столике во дворе по вечерам резали арбузы и пили вино. Потом, совсем поздно, под садовой лампочкой с жестяным колпаком соседи-отдыхающие играли в карты. Мы спали с открытыми окнами, и я засыпал под «вист», «пас», «мизер» и «марьяж». Слова, тогда не имевшие для меня значения, казались волшебными заклинаниями. Они меня усыпляли. А рано утром топот ног по тротуару за забором проникал в последние кадры сна и готовил меня к очередному солнечно-морскому дню.

Дядя Ваня и тетя Люба уже умерли. Мы с семьей погуляли по старым татарским улочкам евпаторийского центра. Увидели прекрасно отреставрированные караимские кенассы с просторными дворами ожидания, с мраморными плитами, испещренными надписями на иврите. Прошлись по улице Водоразборной, по улице Эфета. Татарские улочки не прямые, а округлые. При этом одна и та же улочка впадает в перпендикулярную в одном месте, а продолжается дальше в другом. Сразу ее продолжения и не увидишь. Так я и потерялся в 1965 году. Решил пройтись один по улице туда и обратно. Туда прошел, а «обратно» не нашел. Зато нашел милиционера и сообщил ему, что потерялся. И сидел в отделении милиции, пока за мной не пришла мать. Как все было раньше просто. Потерянный шел в милицию, и потерявшие туда шли.