Виктор Салошенко - Первые. Наброски к портретам (о первых секретарях Краснодарского крайкома ВКП(б), КПСС на Кубани)

Если Горбачёв благодаря своему покладистому характеру и искусному приспособленчеству был всеобщим любимцем в Политбюро, хотя некоторые члены и догадывались о его роли в «медуновском деле», то Романов, напротив, многих смущал своей резкостью и жестокостью. Даже тех, кто признавал за ним его деловые качества: организационные способности, работоспособность, одинаковую требовательность к себе и к другим, верность сталинским принципам управления империей, которые в период правления Андропова приобрели особую популярность как в самом Кремле, так и в «Посаде».

Такова ирония судьбы: смерть Кулакова помогла Горбачеву больше, чем его покровительство. В Кремле освободилось то единственное место, на которое Горбачев с его узкой специализацией мог претендовать: пост секретаря ЦК по сельскому хозяйству. В тесный и замкнутый круг кремлевской элиты, редко доходящей до дюжины лиц, Михаил Горбачев попал благодаря не собственным интригам, а чужим — своего нового патрона Юрия Владимировича Андропова. Именно Андропов устроил Горбачеву встречу с Брежневым на же лезнодорожной станции «Минеральные Воды». Здесь в келейном порядке и было все решено.

Что же до сельского хозяйства, то именно со следующего, после переезда Горбачева в Москву, года в России начинается беспрерывная полоса катастрофических неурожаев, сравнимая разве что с предсказанными библейским Иосифом семью неурожайными годами в земле Фараоновой. Однако эта удручающая картина сельскохозяйственного краха СССР, которая поставила бы крест на карьере любого другого аграрного супервизора империи (как это и случалось неоднократно в прошлом с предшественниками Горбачева), на его политической репутации не оставила и царапинки и нисколько не помешала его стремительному восхождению по кремлевским ступеням. Еще одно свидетельство, насколько тайные интриги в Кремле важнее явных успехов либо провалов в правлении и экономике.

Осенью 1984 года борьба вступила в решающую стадию. В начале сентября Григорий Романов отправился в Эфиопию, однако вовсе не для того, чтобы спасти её несчастный народ от голодной смерти, но чтобы присутствовать в Аддис-Абебе на съезде только что учрежденной там коммунистической партии. Это официально. А неофициально — чтобы с помощью оружия и советников укрепить тамошний просоветский режим. На этот раз Горбачев уже не провожал и не встречал Романова, как позже не провожал и не встречал Романов Горбачева во время его поездок в Венгрию и Англию: дипломатическое перемирие между ними кончилось.

Напомним, что многие радикальные сдвиги в советском руководстве происходили именно в отсутствие в Кремле некоторых его обитателей. Заговор против Берии возник, когда тот был в Восточной Греции; Хрущев снял маршала Жукова с поста министра обороны, пока тот охотился с маршалом Тито на югославском острове Бриони в Адриатическом море, а самого Хрущева сняли во время его отдыха в Пицунде.

Так произошло и на этот раз. Пока Григорий Романов находился в Эфиопии, был снят его сторонник маршал Огарков, начальник Генштаба, а де — факто министр обороны при старом и больном Дмитрии Устинове.

Романову удалось еще больше усилить свои позиции благодаря отсутствию Горбачева в решающий момент борьбы за власть, когда в связи со смертью министра обороны Дмитрия Фёдоровича Устинова и ухудшением здоровья Константина Устиновича Черненко политический баланс в Кремле был нарушен. Узнав о последних московских событиях, Горбачев прервал свой визит в Англии и немедленно вылетел в столицу.

Председателем траурной комиссии был объявлен Григорий Васильевич Романов. В отсутствие тяжело больного Черненко он возглавлял процессию членов Политбюро на всех траурных церемониях и стоял во главе их на ленинском Мавзолее. Все отечественные радио- и телестанции больше часа вели прямую трансляцию с Красной площади, а газеты отвели этой церемонии свои первые страницы, подчеркивая ведущую роль Романова, словно всё это было устроено специально в честь его политического бенефиса.

Что касается Горбачева, то он держался в стороне и даже не выступил над могилой своего «старого друга», как назвал Устинова на пресс — конференции в Эдинбурге перед своим отъездом из Великобритании. Единственное, что ему оставалось, — это наблюдать за политическим триумфом своего соперника.

Но Романов поспешил, репетируя на похоронах Устинова на Красной площади роль нового советского руководителя. Ни у того, ни у другого претендента не оказалось решающего перевеса.

Выдержанный Горбачевым экзамен в Великобритании окончательно склонил в его пользу Андрея Андреевича Громыко, для которого ввиду его иностранной профессионализации дипломатическое мастерство и умение расположить к себе иноземцев было единственным критерием оценки политического лидера.

Вопрос о новом Генеральном секретаре был решен заново и окончательно, когда в дело вмешался КГБ в лице его председателя Виктора Михайловича Чебрикова, хотя он был только кандидатом в члены Политбюро. Именно его голос решил дело в пользу Горбачева. Произошло это еще при живом, хотя и явно умирающем Черненко.

Падение Романова показало, как близок он был к кремлевскому престолу. Роковой ошибкой Романова было то, что, опираясь на маршала Огаркова, он переоценил роль армии и одновременно недооценил роль КГБ и его количественный и качественный перевес над всеми остальными центрами власти.

Горбачев был объявлен Генеральным секретарем с беспрецедентной скоростью: через четыре часа после сообщения о смерти Черненко…»

Не менее сложной, чем перипетии номенклатурной борьбы за власть, оказалась общественно — политическая обстановка в конце 90–х годов, в преддверии распада Советского Союза.

Имя Ивана Кузьмича Полозкова уже было на слуху не только у многих политиков разного уровня, но и простых людей.

В начале июля 1990 года газета «Гудок» поместила «Заметки по поводу: Именем диктатуры пролетариата», из которых можно сделать вывод о накале тогдашних политических страстей. Газета рассказывала о митинге, который был организован Объединенным фронтом трудящихся (ОФТ) и на котором прозвучали наказы XXVIII съезду КПСС, тогда же нередко упоминалось имя Полозкова:

«Лозунги, которые «украшали» митинг, были такие: «Нет антинародной рыночной реформе!», «Товарищи делегаты! Помогите уйти из КПСС антикоммунистам!», «Межрегионалы — клопы на теле партии».

Чуть в стороне от толпы расположились монархисты со своим черно — бело — золотым флагом. Они продают фотографии Николая II, значки с изображением имперского орла, брошюрки о царской династии. Другие торговцы печатью предлагают «Пульс Тушина», газетку, получившую широкую известность благодаря антисемитским выпадам и недавней подделке воспоминаний Л. Кагановича, разоблаченной «Аргументами и фактами». Тут же «экспедиторы» из Прибалтики с тиражами газеты Интерфронта «Единство». Немало среди митингующих и ребят в черных рубашках со значками Георгия Победоносца — это многокрылая «Память». Но еще больше — корреспондентов, особенно иностранных: снимают кино- и телекамерой, фотографируют, записывают.

Почему же так велик интерес к столь малочисленному митингу? Ответ, вероятно, следует искать в той недавней ошибке нашего правительства, когда вместо концепции рынка нам была предложена хорошо разработанная программа повышения цен на продукты питания и предметы первой необходимости. За этим последовал вначале ажиотажный спрос, а затем — волна недовольства, которая сейчас катится от Москвы до самых до окраин. На гребне этой волны и зазвучали в полную силу голоса многочисленных защитников «человека труда». Ну а первый защитник, как известно, — ОФТ, даже своим названием присвоивший себе право говорить от имени простого народа.

Впрочем, слово «фронт» в названии этого движения выбрано точно. С первых дней своего создания «фронтовики» ведут себя крайне агрессивно и в выражениях не стесняются. Странно только, почему на них не распространяется Закон о защите чести и достоинства граждан СССР?

Вот выступает сопредседатель ОФТ В. Якушев. Он говорит о «преступном курсе, который навязан трудящимся кучкой людей, стоящих сегодня у власти… Аганбегян, Бунич и Абалкин не терпят инакомыслия, поэтому из Академии народного хозяйства изгоняют инакомыслящих ученых…». Он предупреждает о грядущем геноциде, который «давно запланирован», и призывает население «восстать и обратиться к армии за защитой». «Наш товарищ Полозков правильно говорит о вине правительства и Президента, — вещает Якушев. — Горбачев, как разведчик в чужом тылу, и партии надо исключать таких разведчиков из своих рядов…»

Лихо, не правда ли? Впрочем, дальше — больше. Клеймят позором и навешивают ярлыки не только Президенту, но и Б. Ельцину, Г. Попову, А. Собчаку, Ю. Афанасьеву, первому секретарю МГК КПСС Ю. Прокофьеву, члену Политбюро ЦК КПСС А. Яковлеву. Вот слова председателя общества «Единство» Б. Гунько: «Это разрушители марксизма, распространители духовного СПИДа, их надо судить по 58–й статье…»