Игорь Дамаскин - Сталин и разведка

В соответствии с этим и определялись задачи внешней разведки. Если говорить конспективно, она с этими задачами справилась: сумела проникнуть с помощью своей агентуры практически во все без исключения крупные активные белоэмигрантские центры, добывала материалы о деятельности белоэмигрантских, националистических и иностранных разведывательных организаций, вела разложение антисоветских сил.

Мне вспоминается архивное дело Харбинской резидентуры 1920-х годов, с которым я знакомился несколько лет тому назад. В ответ на упрек Центра о том, что «за прошлый год в руководстве такой-то белоэмигрантской организации не завербован ни один агент», резидент отвечает: «вербовок там действительно не было, так как все ее руководители уже являются нашими агентами». Трудно что-либо добавить к этому. Правда, так было не везде.

К началу 1920-х годов относится рождение еще двух важных направлений внешней разведки: экономического (к которому затем добавилось научно-техническое) и дезинформационного.

В зарубежных странах были и противники и сторонники установления торговых и экономических отношений с Советской Россией. Их позиции надо было знать. Требовалась информация, которая помогла бы перестраивать экономику, создавать новую материально-техническую базу. Требовалась информация о конкурентной борьбе зарубежных предпринимателей, их желании выйти на российские рынки и о том, как можно выгодно использовать складывающуюся ситуацию. Наконец, надо было получать материалы о действиях «промышленной, финансовой, торговой эмигрировавшей буржуазии, — писал Дзержинский Трилиссеру, — имею(щие) крайне важное значение для руководителей нашей хозяйственной жизни».

11 января 1923 года Политбюро ЦК РКП(б) приняло решение: в целях организации борьбы с пропагандой противника создать для ведения активной разведки специальное бюро по дезинформации.

В его задачи вошли определенные целенаправленные действия для введения в заблуждение действительного или потенциального противника относительно своих истинных намерений или возможностей, а также для получения выгодной, практически не достижимой открытыми способами реакции «объекта воздействия».

Таким образом, к середине 1920-х годов внешняя разведка уже оформилась в хорошо организованную многофункциональную структуру. Она сумела создать неплохие агентурные позиции в ряде стран, прежде всего в Германии, а также в Англии и Франции и, конечно же, в странах-лимитрофах, составляющих «санитарный кордон» у границ Советского Союза. Получаемая ею информация докладывалась в правительство, а наиболее важная — в Политбюро и непосредственно И.В. Сталину.

Первый документ, содержащий разведывательную информацию, адресованную лично Сталину, удалось обнаружить исследователю В.В. Познякову в Российском государственном военном архиве. Это был рапорт, подписанный заместителем Председателя ГПУ М. Уншлихтом и начальником ИНО ГПУ М. Трилиссером, 2 августа 1922 года, о деятельности ИНО по разложению формирований генерала П.Н. Врангеля на Балканах.

Что же в эти годы происходило с военной разведкой?

Большевики, взявшие власть, стояли перед выбором: сохранить или разрушать старые структуры, необходимые новому государству? В результате, реорганизуя руководящие органы старой армии, они оставили в составе Народного комиссариата по военным делам Главное управление Генерального штаба (ГУГШ). В его состав входил Отдел 2-го генерал-квартирмейстера — центральный орган разведки и контрразведки Вооруженных сил России.

В октябре 1917 года сотрудники русской военной разведки также должны были сделать выбор: с кем идти дальше — с большевиками или против них.

Служащие многих государственных учреждений на своих собраниях приняли решение: бастовать! Состоялось собрание и в ГУГШ. Большинство служащих составляли проэсеровски настроенные писари, и собрание приняло решение: «работу продолжать, всем начальникам оставаться на местах».

Но начальник ГУГШ, генерал В.В. Марушевский, отказался работать на большевиков. Тогда ГУГШ возглавил генерал-квартирмейстер Николай Михайлович Потапов. Бывший военный атташе в Черногории, опытнейший разведчик царской армии, он пользовался большим авторитетом в ГУГШ, и его решение повлияло на выбор многих его коллег. По некоторым данным, Потапов сотрудничал с военной организацией большевиков еще с июля 1917 года. Впоследствии его судьба сложится удачно, он продолжит работу в Генштабе Красной армии, будет одной из ключевых фигур операции «Трест». Репрессии не коснутся его — он будет уволен 9 мая 1938 года в запас по возрасту и умрет в почете в 1946 году.

Большинство российских военных атташе не пожелали сотрудничать с советской властью. Назначенные вместо них некоторые опытные сотрудники ГУГШ, воспользовавшись возможностью выехать за границу, вскоре изменили советской власти.

Агентурная разведка штабов фронтов и армий развалилась вместе с развалом старой армии. А когда в конце декабря 1917 года ГУГШ перестал переводить деньги закордонной агентурной сети, она полностью самоликвидировалась, и большинство агентов перешло на службу к бывшим союзникам России. Однако даже в 1918 году от некоторых военных атташе еще продолжали поступать сообщения.

Один из бывших сотрудников ГУГШ так описывает сложившуюся обстановку: «После октябрьского переворота деятельность штаба вообще замерла, в том числе и разведывательная служба. После подписания Брестского мира, благодаря ликвидации всех штабов, разведывательная служба прекратилась совершенно, и хотя некоторые партизанские отряды и вели разведку, но ее никто не объединял, и сведения пропадали».

Для руководства боевыми действиями в начале Гражданской войны был создан Высший военный совет (ВВС).

В аппарате ВВС руководящие должности занимали бывшие офицеры ГУГШ, в том числе и кадровые разведчики. Помощником начальника Оперативного управления ВВС по разведке сначала был полковник Генштаба Александр Николаевич Ковалевский, а затем полковник Генштаба Борис Михайлович Шапошников, одновременно являвшийся и начальником Разведотделения.

Примечательна дальнейшая судьба этих офицеров. В мае 1918 года Ковалевский перебрался на юг, где возглавил мобилизационное управление штаба Северо-Кавказского военного округа. Здесь его вместе с генералом Носовичем арестует Сталин, всегда недоверчиво относившийся к военспецам. По настоянию Троцкого их освободят, и Ковалевского назначат начальником оперативно-разведывательного отдела штаба Южного фронта. Однако вскоре Носович бежал к белым, а его пособник Ковалевский был вновь арестован и расстрелян.

По-иному сложилась судьба Шапошникова. Он честно служил советской власти, позднее возглавил Генштаб и стал Маршалом Советского Союза. Шапошников был единственным из военачальников, к кому Сталин уважительно обращался по имени и отчеству — Борис Михайлович.

Вначале разведка высшего военного совета создавалась на базе партизанского движения. В качестве агентуры использовались жители оккупированной противником полосы и партизаны, причем не обошлось без «классового подхода» — агентов следовало вербовать лишь из «элементов социально близких советской власти».

В течение 1918—1920 годов органы военной разведки пережили множество реорганизаций и смен руководителей. Теоретически они должны были вести и зарубежную, стратегическую разведку, но не имели для этого ни агентурных, ни материальных средств. И все же к 1 сентября 1918 года разведка Оперода Наркомвоена имела 34 агентов-резидентов, одну агентурную группу в составе шести агентов и двух агентов-маршрутников. Большинство из них работало в городах, оккупированных германскими войсками.

5 ноября 1918 года при Полевом штабе Реввоенсовета Республики было сформировано Регистрационное управление (Региструпр), которое стало первым центральным органом военной агентурной разведки Красной армии и первым центральным органом военной контрразведки. Нынешнее Главное разведывательное управление (ГРУ) Генштаба является преемником и прямым наследником Региструпра. Поэтому 5 ноября считается днем рождения советской (а теперь и российской) разведки.

Первым начальником Региструпра был назначен член РВСР Семен Иванович Аралов, бывший штабс-капитан, член партии большевиков с 1918 года.

Помимо бегства примерно половины бывших разведчиков — генералов и полковников к белым, не обошлось без предательства и в самом Региструпре. Латышский полковник А.И. Эрдман, один из руководителей савинковского «Союза защитников Родины и свободы», под видом лидера поддерживающих советскую власть анархистов под фамилией Бирзе, втерся в доверие к Ф.Э. Дзержинскому. Тот назначил Бирзе одним из руководителей Региструпра — «представителем ВЧК», которого как огня боялись все военные. Для своей контрреволюционной деятельности он использовал документы и деньги Региструпра. Ему удалось спровоцировать так называемый Муравьевский мятеж, он способствовал расколу между большевиками и левыми эсерами, а затем и внутри самих большевиков, всячески запугивая «левых коммунистов» и левых эсеров германской угрозой. Ему удалось избежать разоблачения, и вся история вскрылась лишь в 1920 году.