Игорь Бунич - Лабиринты безумия

Хорошо, соглашается Мерецков. Он разрешил добавить «синим» еще две армии, один танковый корпус и слегка смягчить вводные по линиям коммуникаций и связи.

Но за «красными», тем не менее, остается главное: внезапность и полуторное (вместо тройного) превосходство в силах.

Главное: внезапность. Внезапность нападения всегда действует ошеломляюще, порождая целую цепь катастроф, которые, в свою очередь, множат все новые и новые катастрофы. Внезапный удар авиации, уничтоживший авиацию «синих» на аэродромах, делает их войска беззащитными от воздушных ударов, заставляя откатываться от границы, оставляя наступающим «красным» тысячи тонн боеприпасов, горючего и прочего снабжения. Бросаются пограничные аэродромы, которые тут же захватывают и начинают использовать воздушные силы противника, что позволяет авиации «красных» («восточных») действовать на еще большую глубину территории «синих».

Однако быстрая переброска войск из стратегического резерва позволила «синим» остановить прорыв «красных» и нанести удар во фланг их группировке в Восточной Пруссии. Завязались ожесточенные бои: рывок «красных» на Варшаву был остановлен. Фронт в Восточной Пруссии стабилизировался. Наступающим не удалось выйти на оперативный простор, смяв и окружив «западных».

Павлов реагировал нервно: «Вы бы ему еще пять танковых дивизий добавили!»

С ним согласился и Тимошенко. Состав сил противоборствующих на стратегической игре сторон заранее согласован и утвержден. Всякие импровизации на ходу просто неуместны.

Вместо ответа Мерецков открыл папку и вытащил из нее «Сводку № 8», составленную въедливым и упрямым подполковником Новобранцем.

Тимошенко, Жуков, Павлов и многие другие участники игры эту сводку получили, но за недостатком времени при подготовке и проведении совещания высшего комсостава не успели ее по-настоящему проработать.

Павлов высказал мнение, что это какая-то дезинформация. И он очень удивляется, что она исходит из ГРУ.

Тимошенко, полистав документы, обратил внимание на отсутствие утверждающей подписи Голикова.

Мерецков пояснил, что сводка докладывалась ему лично в присутствии Голикова и Василевского. И он склонен верить этой сводке больше, чем многим другим источникам.

Тимошенко, разумеется, поинтересовался: посылалась ли эта сводка Сталину и другим членам политбюро?

Мерецков ответил, что, конечно, посылалась. И никакой реакции из Кремля не последовало. Кстати, по рассылке видно, что она посылалась и Тимошенко. Почему же его этот документ удивил сегодня?

Тимошенко промолчал.

Жуков сидел за столом и внимательно читал сводку, поднимая время от времени очки на лоб и покачивая головой.

110 дивизий, из них 11 танковых!

А Мерецкова неожиданно охватило вдохновение.

Он предложил, исключительно ради проработки теоретического варианта, взять за основу состав сил сторон, указанный в «Сводке № 8», и несколько изменить условия игр. Передать внезапность «западным» («синим») и посмотреть, что из этого получится.

Тимошенко снова пытался возражать, но Мерецкова неожиданно поддержал Жуков, почуявший в этом варианте возможность еще раз продемонстрировать свои наступательные возможности. А собственно говоря, если речь об играх, не все ли равно откуда их демонстрировать: с запада или с востока. На то игры и существуют, чтобы проигрывать и исследовать самые невероятные варианты, которых в реальной жизни может никогда и не быть.

Удар «западных», руководимых Жуковым и Пуркаевым, оказался страшным.

Прорвав в нескольких местах фронт «восточных», танки Жукова ринулись вглубь территории противника, сметая все на своем пути.

Не имея права на отступление, части «восточных» («красных»), заняв жесткую оборону, быстро угодили в окружение и их положение стало безнадежным. Катастрофа на севере и в центре не позволила южному флангу «восточных» осуществить задуманное контрнаступление.

Чтобы спасти положение, Павлову нужно было срочно отводить свои войска, но не имея никакого плана на отступление, и он сам, и посредники ясно видели, что отступление мгновенно перерастет в хаос и беспорядочное бегство.

Игра была быстро прекращена.

Тягостное чувство охватило всех участников. Такое чувство бывает у обреченных, которым чудесный оракул на мгновение приоткрыл тайну их будущей судьбы [69].

Узнав об этой игре, Сталин пришел в ярость.

Вызвав в Кремль участников игр вместе с Тимошенко и Мерецковым, вождь потребовал объяснений.

Как водится, все свалили на Мерецкова, поскольку инициатива этого безобразия исходила именно от него.

– В чем причина неудачных действий, а затем и разгрома «красных»? – поинтересовался Сталин тоном, не предвещавшим ничего хорошего.

Генерал-полковник Павлов пытался отшутиться:

– В играх такое бывает, товарищ Сталин. На то она и есть игра.

Однако Сталин никаких шуток выслушивать не желал. Он заметил Павлову, что тот не смог найти правильных решений в ходе игры и подставил свои войска под разгром.

Павлов стал возражать, что он подвергся внезапному удару. А эти вопросы вообще никогда ранее не прорабатывались ни теоретически, ни тем более практически. И атакован он был какими-то фантастическими силами, с потолка.

Грозный взгляд вождя уставился на генерала армии Мерецкова.

– На основании каких данных вы проводили игру? – спросил вождь. – Почему «синие» получили такое преимущество перед «красными»? Откуда у вас такое соотношение сил?

Мерецков показал Сталину «Сводку № 8» подполковника Новобранца.

– Чито это? – с сильным грузинским акцентом потребовал разъяснений Сталин, очень напоминая при этом человека, которого дурачат, принимая за дурака. Все понимали, что рискуют головами и желали лишь благополучно для себя выйти из создавшегося положения. Все глаза сфокусировались на генерале Голикове, который также присутствовал на страшной «разборке стратегической игры в присутствии руководителей партии и правительства».

Голиков без тени замешательства доложил товарищу Сталину о своей яростной борьбе с начальником (а точнее «с и.о. начальника») информационного отдела ГРУ подполковником Новобранцем, оказавшимся слишком падким на дезинформацию, подкидываемую со всех сторон.

Далее Голиков поведал вождю и всем присутствующим, как разбушевавшийся подполковник потребовал личного доклада начальнику генерального штаба и как они вместе были приняты Мерецковым и Василевским, которые нашли сводку вполне реальной и санкционировали ее рассылку в войска, хотя это было уже сделано Новобранцем самовольно без разрешения и его, Голикова, подписи.

Сталин, выслушав Голикова, молчал.

Молчали, разумеется, и все остальные, следя настороженными взглядами как вождь неторопливо прохаживается по кабинету.

Наконец Сталин остановился, подошел к стенной аптечке, налил в небольшую чашечку какие-то капли, выпил их и, повернувшись к сидящим маршалам и генералам, изрек:

– Товарищ Тимошенко просил назначить начальником Генерального штаба товарища Жукова. Давайте согласимся.

Тишина превратилась в мертвую тишину.

Мерецков и Жуков одинаково помертвели.

Для первого это означало снятие с должности с непредсказуемыми последствиями.

Для второго это означало вступление в должность, где он ничего ровным счетом не смыслил, что также могло привести к непредсказуемым последствиям.

Видимо, на Сталина произвела сильное впечатление речь Жукова на Совещании, а также его действия в игре, как на стороне «синих», так и на стороне «красных».

Остановив движением руки пытавшегося возражать Жукова, Сталин продолжал: «Политбюро решило освободить Мерецкова от должности начальника Генерального штаба и на его место назначить вас».

Без сомнения, товарищ Сталин был настолько великий человек, что разобраться в некоторых мотивировках его решений простым смертным почти невозможно! Ведь он обдумывал проект назначения Жукова наркомом обороны с устранением уже раздражавшего его своей тупостью маршала Тимошенко. А начальником генштаба снова назначить маршала Шапошникова, надеясь, что высокая образованность и огромный штабной опыт Шапошникова смогут компенсировать малограмотность Жукова.

И тем не менее, прямо на совещании в Кремле 12 января 1941 года Сталин снимает с должности Мерецкова и назначает Жукова именно начальником Генерального штаба [70].

К этому времени в СССР уже сформировался тип так называемого универсального профессионального руководителя способного возглавлять любое доверенное ему учреждение. Вчера он мог быть директором больницы, завтра – директоров консерватории, послезавтра – главным редактором центральной газеты. Администрирование везде шло по общему трафарету и никаких крупных проблем не возникало. Но даже в сталинской России подобный человек не мог быть назначен на должность, требующей не административного опыта, а глубокой профессиональной подготовки. Другими словами, он мог быть директором больницы, но не ведущим хирургом, директором консерватории, но не ведущим дирижером и т. д. Генерал Жуков с грехом пополам – справился бы с должностью Наркома обороны. Тем более, что он был бы нисколько не хуже своих предшественников на этом посту: Ворошилова и Тимошенко. Но на посту Начальника генерального штаба – должности чисто профессорской, академической – он мгновенно достиг предела своей полной некомпетентности [71].