О «детях революции» - Юрий Михайлович Барыкин

— Знаете, — сказал он, — поражаешься тому, как за последний период во всех областях выпирает наверх золотая середина, самодовольная посредственность. И все это находит в Сталине своего вождя...

Мы уговорились со Склянским вернуться к беседе после его возвращения из Америки. Через небольшое число недель получилась телеграмма, извещавшая, что Склянский утонул в каком-то американском озере, катаясь на лодке...

Урну с прахом Склянского доставили в Москву. Никто не сомневался, что она будет замурована в Кремлевской стене на Красной площади, которая стала пантеоном революции. Но секретариат ЦК решил хоронить Склянского за городом. Прощальный визит ко мне Склянского был, таким образом, записан и учтен. Ненависть была перенесена на урну. Кроме того, умаление Склянского входило в план общей борьбы против того руководства, которое обеспечило победу в Гражданской войне» (39, 255–256).

Кстати, «троцкист» Муралов пережил Склянского почти на 12 лет. Лишь в 1937 году он был «выведен» на 2-й Московский процесс и 1 февраля того же года расстрелян.

Добавим, что упомянутые «участники борьбы за армию» с обеих сторон были благополучно расстреляны: Муралов — 1 февраля 1937 года, Антонов-Овсеенко — 10 февраля 1938-го, а «более лояльный» Бубнов — 1 августа того же года.

Возвращаясь в 1925 год, констатируем, что 25 января и сам «товарищ» Троцкий был смещен с поста наркомвоенмора (народного комиссара по военным и морским делам), а на следующий день — с поста председателя РВС (Революционного военного совета), уступив обе должности Фрунзе.

Таким образом, Лев Давидович вместе с ближайшими сторонниками был отодвинут от руководства армией. И все это на фоне обострения борьбы «товарища» Сталина с Зиновьевым и Каменевым. Видимо, именно столь нервной обстановкой можно объяснить тот факт, что осторожный Иосиф Виссарионович не рискнул сразу менять Троцкого на того же Ворошилова, а пошел на постепенную смену командования столь вожделенной для него армией.

Однако замена явного «неприятеля» Троцкого на фигуру менее враждебную, но, по сути, столь же излишне независимую и популярную в армейской среде не могла принести полного удовлетворения будущему «вождю всех народов».

Фрунзе предстояло исчезнуть. Но «генеральную репетицию», по-видимому, было решено провести на человеке, которого Михаил Васильевич желал видеть своим заместителем, — Котовском.

Однако официально ликвидировать популярного в народе «героя Гражданской войны» (объявив, к примеру, врагом, предателем и т.п.) было сложно. Это к концу 30-х годов послушный советский народ будет безропотно верить и не в такие чудеса, но тогда, в 1925 году, это еще не вошло в обиход. Поэтому пришлось действовать иначе.

Вот как развивались события.

Летом 1925 года Григорий Иванович вместе с семьей отдыхал в совхозе Чебанка. За неделю до конца отпуска семья стала собираться в Умань, где стоял штаб кавалерийского корпуса. Вечером накануне отъезда Григория Ивановича пригласили на «костер» в расположенный неподалеку Лузановский пионерский лагерь. Затем он вернулся домой, но отдыхавшие по соседству красные командиры по случаю отъезда Котовского решили устроить ему проводы. Жена Григория Ивановича, Ольга Петровна, вспоминала, что за стол для «проводов» уселись только в одиннадцать часов вечера.

«Котовский с неохотой пошел, — писала она, — так как не любил таких вечеров и был утомлен: он рассказывал пионерам о ликвидации банды Антонова, а это для него всегда значило вновь пережить большое нервное напряжение. Вечер, как говорится, не клеился. Были громкие речи и тосты, но Котовский был безучастен и необычайно скучен. Часа через три (то есть примерно в третьем часу ночи. — Ю.Б.) стали расходиться. Котовского задержал только что приехавший к нему старший бухгалтер Центрального управления военно-промышленного хозяйства. Я вернулась домой одна и готовила постель.

Вдруг слышу короткие револьверные выстрелы — один, второй, а затем — мертвая тишина... Я побежала на выстрелы... У угла главного корпуса отдыхающих вижу распластанное тело Котовского вниз лицом. Бросаюсь к пульсу — пульса нет...» (41).

Пуля убийцы попала в аорту, и смерть наступила мгновенно. Врачи потом скажут: «Попади пуля не в аорту, могучий организм Котовского выдержал бы...» На выстрелы сбежались соседи, помогли внести тело на веранду. Все терялись в догадках: кто посмел стрелять в Котовского?! Кинулись искать убийцу. И вдруг той же ночью преступник... объявился сам.

«Вскоре после того, как отца внесли на веранду, — рассказывал Григорий Григорьевич Котовский, — а мама осталась у тела одна, сюда вбежал Зайдер и, упав перед ней на колени, стал биться в истерике: “Это я убил командира!..” Маме показалось, что он порывался войти в комнату, где спал я, и она, преградив Зайдеру путь, крикнула: “Вон, мерзавец!” Зайдер быстро исчез... Убийца был схвачен на рассвете. Впрочем, он и не делал попыток скрыться, а во время следствия и на суде полностью признал свою вину» (41).

Итак, убийцей оказался Мейер Зайдер, по кличке Майорчик, бывший адъютант знаменитого одесского налетчика Мишки Япончика (он же Моисей Вольфович Винницкий) (1891–1919).

Отметим, что этот самый Япончик сотрудничал с большевиками, причем связь осуществлялась именно через Котовского, с которым они познакомились еще в царской тюрьме. А в 1919 году Япончик для борьбы с Петлюрой на стороне советской власти организовал целый полк, который был подчинен все той же бригаде Котовского, входившей в состав 45-й стрелковой дивизии Якира. Правда, все это не помешало именно большевикам ликвидировать Япончика 4 августа 1919 года.

Возвращаясь к убийству Котовского, заметим, что в тот злополучный день Зайдер приехал в Чебанку на машине, вызванной из Умани самим Котовским. Свой приезд Зайдер мотивировал тем, что хочет помочь семье командира собраться в обратную дорогу. Не исключено, что Григорий Иванович заранее знал о приезде Зайдера и не препятствовал этому, ибо ничто не предвещало беды.

В итоге 7 августа 1925 года в «Правде» появилась телеграмма: «Харьков. В ночь на 6 августа в совхозе Цувоенпромхоза Чебанка, в тридцати верстах от Одессы, безвременно погиб член Союзного, Украинского и Молдавского ЦИКа, командир конного корпуса товарищ Котовский» (16, 254).

Суд над Зайдером состоялся почему-то лишь год спустя, в августе 1926-го, хотя обстоятельства дела, с точки зрения властей, вряд ли требовали столь долгого отлагательства. В зале суда Зайдер вновь поменял показания, как неоднократно делал еще во время следствия, заявив присяжным, что убил Котовского потому, что тот не повысил его по службе, хотя об этом он не раз просил командира. И как ни странно, эта нелепая версия была принята судом за основу.

Зайдера приговорили к десяти годам. Но из приговора почему-то исчезли