Пропавшие без вести. Хроники подлинных уголовных расследований - Алексей Ракитин

3) Парсонс считал, что Анна Куприянова убила Элис и для этого использовала хлороформ, купленный им 25 мая;

4) Парсонс подтверждал, что его признания, сделанные в штаб-квартире ФБР в присутствии Директора Бюро Гувера, были добровольны и Гувер не прибегал к «угрозам или силе» («used no duress or force»);

5) Парсонс утверждал, что осведомлён о намерениях Анны Куприяновой уехать в Канаду после окончания расследования и отдать Роя в школу в Ванкувере, при этом сам Парсонс был готов уехать с нею, но испытывает опасения за собственную безопасность.

После обсуждения сложившейся ситуации, если угодно, мозгового штурма, в котором приняли участие Директор ФБР и группа сотрудников, занятых расследованием и хорошо осведомлённых о собранном материале, было решено повторить попытку склонения Анны Куприяновой к признанию вины. Парсонс должен был поговорить с нею приватно, рассказать о сделанном им признании и побудить её сообщить о местонахождении трупа.

Поскольку Куприянова явно боялась подслушивающей техники и демонстрировала крайнюю осторожность в разговорах, было решено предоставить для переговоров любовников большой конференц-зал. Дескать, выбирайте любое место, садитесь, где вам заблагорассудится, помещение большое, пустое, оно не прослушивается, говорите спокойно и уединённо. Сразу внесём ясность — конференц-зал прослушивался в любой точке, в нём было смонтировано 70 стационарных микрофонов, и сделано это было как раз для таких вот случаев. Федеральное Бюро расследований не раз проделывало фокус с якобы «конфиденциальными» переговорами в пустом конференц-зале в расчёте на то, что недоверчивые арестанты поверят в невозможность прослушки большого помещения и потеряют бдительность. Многие шпионы и опасные гангстеры во время доверительных разговоров в этом зале со своими адвокатами или близкими допускали опасные оговорки и признания, и вот теперь маленькую оперативную хитрость предстояло проверить на Анне Куприяновой и её любовнике Уилльяме Парсонсе-младшем.

На протяжении всего 11-го июля Анна также находилась в здании штаб-квартиры ФБР на Лексингтон авеню, где её также допрашивали, хотя и без особого нажима. Перед тем, как отвести Куприянову в конференц-зал, ей дали прочесть подписанный Уилльямом Парсонсом «стейтмент». Как было сказано выше, документ этот был довольно велик, и Куприяновой потребовалось некоторое время на его чтение и осознание того, что именно её любовник наговорил. Не давая ей времени собраться с мыслями, агенты повели Куприянову в конференц-зал, объяснив на ходу, что у неё есть возможность поговорить с Уилльямом совершенно свободно.

Любой здравомыслящий читатель поймёт, с какой целью Анне был предоставлен «стейтмент» её любовника и почему встречу следовало провести сразу после его прочтения. Эрл Коннелли желал увидеть гнев Анны, её эмоциональную и нерассудочную реакцию на болтовню Уилльяма, рассказавшего сотрудникам ФБР всю подноготную их интимных отношений. Прилив раздражения мог и должен был спровоцировать неосторожные высказывания с обеих сторон.

В 3 часа ночи уже 12-го июля Куприянову и Парсонса ввели в конференц-зал и предложили выбрать любое место, пообещав полную приватность и отсутствие лишних ушей. Парочка села прямо на сцене, благо там уже стояло несколько стульев. В просторном помещении кроме них остался только Рэа Уитли — он разместился в последнем ряду на удалении более 20-ти метров от парочки.

Мы можем только догадываться, каким этот разговор предполагали услышать Коннелли и его сослуживцы, но при этом можно совершенно определённо утверждать, что в действительности они услышали нечто совсем иное. Никакой ругани, никаких злобных выпадов, никаких упрёков или встречных обвинений — ничего подобного из уст Анны Куприяновой не раздалось. Она спросила, почему Уилльям сказал, будто это она надоумила его купить хлороформ? Парсонс ответил, что это правда, именно так всё и было. А Анна со вздохом возразила — ведь этого не было… Затем она спросила, с какой целью Уилльям пытается втянуть её в «это дело» и добавила, что Уильям, наверное, сильно напуган опознанием его аптекарем.

Уилльям пытался добиться от неё ответов на конкретные вопросы, важные для следствия, в частности, он спросил Анну, где находится пузырёк с остатками хлороформа. Анна ловко парировала этот вопрос встречным, дескать, почему ты спрашиваешь об этом меня, ведь я ничего об этом не знаю. Парсонс по крайней мере дважды спросил Анну, где находится тело Эллис, и Куприянова очень спокойно, не повышая голоса, дала два разных ответа. В одном случае она сказала, что тела нет, а в другом — что не знает, где находится тело, но разговаривать об этом она будет с адвокатом. Парсонс, похоже, сильно удивился второму ответу и даже переспросил: о каком адвокате она толкует?

У адвокатов особый юридический статус — они не могут быть допрошены по делу их подзащитного, поэтому ответ Анны можно было бы перевести так: я буду говорить о местонахождении тела Элис с тем человеком, который не может быть допрошен ФБР. И поскольку Уилльям Парсонс мог быть допрошен, то говорить с ним она не станет.

Самой интересной частью этого разговора явился короткий обмен двусмысленными репликами, поставившими сотрудников ФБР в тупик. Имеет смысл воспроизвести этот фрагмент диалога дословно:

Куприянова: «Ты же уехал на станцию утром.» («You drove to the station in the morning.»)

Парсонс: «Это их болтовня. Но ты же знаешь, что это не так.» («That is what they say. But you know that isn’t so».)

Куприянова: «И ты точно так же знаешь, что и с Элис это не так». («And you know it isn’t so with Alice.»)

В ходе этого разговора Куприянова не только не сделала ни одного важного признания, но прямо опровергла все утверждения Уилльяма Парсонса о собственной причастности к исчезновению его жены и несколько раз повторила, что тот «втягивает её в дело, о котором она ничего не знает». Её поведение в те минуты отчётливо доказало, что очная ставка между ней и её любовником лишена всякого смысла — она будет смотреть ему в глаза и очень спокойно опровергать любые его разоблачения.

Коннели, прослушав этот разговор от начала до конца, быстро понял полную бесперспективность затеи и принял решение отказаться от продолжения беседы. Её затягивание привело бы лишь к потере времени. По его команде один из сотрудников прошёл в конференц-зал и подал Рэа Уитли условный знак, означавший, что общение подозреваемых пора прервать. Уитли поднялся со своего места и произнёс слова, которые были продуманы заранее: «Предлагаю закончить разговор. Федеральное Бюро расследований считает, что Элис Парсонс была усыплена хлороформом и похоронена заживо!»

Общение Анны Куприяновой и Уилльяма Парсонса на сцене конференц-зала продолжалось не более 8-9-ти минут.

Ввиду позднего часа подозреваемым было предложено провести остаток ночи в помещениях Бюро, для чего им были предоставлены небольшие служебные квартиры, оборудованные для отдыха сотрудников, находящихся на казарменном положении. В них Уилльям и Анна проспали до 6-ти часов утра, после чего их