"Всего я и теперь не понимаю" - Александр Константинович Гладков

за столом. Горят обе лампы. Передо мной лежат мои часы без стекол. В углу, на столике у тахты, шипит электрочайник...

Прощай, старый год! <...>

Дневник 1940 г., которым завершается публикация, подготовленная для журнала покойным С.В.Шумихиным, — заключительное звено в цикле записей А.К.Гладкова второй половины 1930-х гг., связанных с личностью и творчеством В.Э.Мейерхольда, его опалой и его исчезновением, обозначившим конец великой театральной эпохи. Это последний предвоенный год (хотя эхо новой мировой войны звучит уже громко); это и последний год в жизни Мастера (хотя сам он на исторической «сцене» уже отсутствует, — и жив ли он, или нет, неизвестно), и первый год без Мейерхольда в жизни Гладкова (хотя иллюзия присутствия сохраняется, как и надежда на его возвращение, которую автор будет питать до самого начала 1950-х). Этот год важен и для собственной биографии Гладкова, т.к. именно теперь, вопреки всем очевидным нестроениям, ему удается создать произведение, с которым по преимуществу связана его литературная известность, — стихотворную пьесу «Давным-давно», воскресившую героику Отечественной войны 1812 года в преддверии, как мы теперь знаем, Великой Отечественной войны. Блещущая весельем героическая комедия — как противовес мрачной хронике конца 1930-х, которую Гладков вел изо дня в день, вел неукоснительно и беспристрастно, перечисляя факты, почерпнутые из газет и радиопередач, записывая всевозможные, порой фантастические слухи. Внутренняя свобода автора дневника — та свобода, которую ему далеко не всегда удавалось сохранить как художнику, — придает особый характер его свидетельству о времени. Впрочем, объективная оценка этого литературного памятника, как и полная его публикация, дело будущего.