Феликс Кандель - Очерки времён и событий из истории российских евреев [том 3] (1917-1939)

С середины 1930-х годов стала меняться национальная политика‚ прекратили поощрять украинизацию и белорусизацию‚ началась постепенная ликвидация национальных культурных учреждений‚ школ‚ газет. Летом 1937 года в Белоруссии закрывали польские школы‚ детские сады‚ избы-читальни‚ польские отделения в институтах и техникумах; прекратили издание газеты и книг на польском языке‚ ликвидировали польскую секцию Союза писателей Белоруссии и радиовещание на этом языке. В Витебске закрыли цыганскую школу; преподавание в немецких‚ латышских и литовских школах Белоруссии переводили на белорусский или русский языки. В 1938 году приняли поправку к конституции Белоруссии‚ и с этого момента польский язык и идиш перестали быть государственными языками; "Пролетарии всех стран‚ соединяйтесь!" на флаге и гербе уже не писали на этих языках. С первого сентября 1938 года закрыли в Смоленской области польские‚ литовские‚ белорусские‚ латышские‚ цыганские и еврейские школы. Учебные заведения национальных меньшинств на Украине признали источниками буржуазно-националистической пропаганды‚ продолжение их деятельности "нецелесообразным и вредным"‚ а потому эти школы перевели на русский и украинский языки обучения.

Диктатура одного человека, наступившая в стране, неминуемо вела к главенству русского народа "старшего брата" в многонациональном государстве. В марте 1938 года Совнарком и ЦК партии большевиков приняли постановление "Об обязательном изучении русского языка в школах национальных республик и областей". С этого момента по всей стране началась принудительная русификация: арестовывали и уничтожали ученых, деятелей искусств, партийных и советских руководителей за "контрреволюционный национал-уклонизм", закрывали газеты‚ журналы‚ школы‚ библиотеки и клубы‚ прочие культурные центры национальных меньшинств Советского Союза.

2

В начале двадцатого века идиш был основным разговорным языком евреев черты оседлости. Сочный‚ красочный‚ поистине народный язык‚ в котором нашли применение украинские‚ белорусские и польские слова; язык семьи‚ улицы и рынка‚ на котором разговаривали в минуты радости или горя‚ пели песни, рассказывали сказки детям‚ веселились‚ утешали и оплакивали; язык ученых‚ журналистов и литераторов‚ на котором писали научные и газетные статьи‚ стихи и прозу; это был язык‚ который понимали окрестные жители и разговаривали с евреями на идиш в мастерской ремесленника и лавке торговца.

С 1918 года на Украине развернуло работу общество "Культур-Лига". В городах открывали еврейские школы на идиш для взрослых и детей‚ вечерние курсы‚ библиотеки; в Киеве было основано училище для подготовки учителей начальных школ и Еврейский народный университет на триста студентов; печатали книги на идиш, работали театральная и художественная студии‚ проходили выставки еврейских художников‚ спектакли и концерты еврейской музыки‚ литературные вечера и диспуты. Отделение "Культур-Лиги" в Москве издавало книги на идиш, подготавливало учителей для еврейских школ, устроило выставку работ художников Н. Альтмана, М. Шагала, Д. Штеренберга. "Культур-Лига" была ликвидирована в 1924 году.

Многие большевики-евреи были сторонниками скорейшей ассимиляции еврейского населения; всякую работу среди евреев они считали "националистическим уклоном" и не поощряли развития языка идиш. С. Диманштейн говорил: "Мы не фанатики еврейского языка. Идиш для нас не священный язык‚ как для иных еврейских националистов. Возможно‚ что в близком будущем более богатые языки вытеснят повсюду еврейский язык. Мы‚ коммунисты‚ не прольем ни слезинки по этому поводу". Но когда на Украине и в Белоруссии начали внедрять национальные языки – украинский и белорусский‚ это повлияло и на развитие языков национальных меньшинств.

Деятели евсекций поддерживали "идишизацию" евреев; они верили‚ что работают на пользу еврейского национального дела‚ чтобы социалистическая культура на языке идиш расцвела в СССР невиданным прежде образом. Некая двойственность была присуща работникам евсекций: беспощадно искореняя еврейскую религию и традиции народа‚ они одновременно способствовали развитию образования и культуры на идиш; усиливая гонения на иврит‚ они поддерживали издание книг и периодических изданий на языке идиш‚ что в некоторой степени тормозило процесс ассимиляции.

В 1926 году идиш признали родным языком 90‚7% евреев Белоруссии‚ на Украине – 76‚1% евреев‚ в РСФСР – 50‚3%; в среднем по СССР – 73%. На идиш выходили центральные ежедневные газеты – "Эмес" ("Правда") в Москве‚ "Штерн" ("Звезда") в Харькове‚ "Октябер" ("Октябрь") в Минске‚ однако тираж этих газет был маленьким – не помогали разъяснения‚ уговоры и кампании по подписке. Для языка идиш изобрели новую орфографию‚ чтобы устранить сходство с ивритом (были даже попытки перевести идиш на латинский алфавит); эта орфография затрудняла чтение газетных статей‚ которые и без того были наполнены малопонятными выражениями из набора коммунистической идеологии. Спрос на газету "Эмес" был настолько мал‚ что ее порой не доставляли в газетные киоски.

В районах массового проживания евреев открывали еврейские школы‚ переводили преподавание с русского‚ украинского‚ белорусского языков на идиш‚ – исследователи называли тот период "принудительной идишизацией". Это было время‚ когда белорусы должны были посылать своих детей в белорусские школы‚ украинцы в украинские‚ поляки в польские‚ а евреи – в еврейские‚ не считаясь с пожеланиями родителей. Уклониться от этого было чрезвычайно трудно; всякая попытка рассматривалась как "непонимание ленинско-сталинской национальной политики".

На Украине и в Белоруссии поощряли перевод школ с русского языка на идиш‚ опасаясь русификации населения. К 1930 году там было создано около тысячи начальных и средних еврейских школ‚ в которых обучалась половина еврейских детей. Педагогические училища готовили учителей для преподавания на идиш литературы‚ физики‚ химии‚ математики и биологии‚ истории и географии; государственные издательства выпускали учебники на этом языке; в профессиональных училищах и техникумах преподавали на идиш‚ чтобы подготовить механизаторов‚ агрономов‚ садоводов и ветеринаров.

Появились детские сады на идиш‚ клубы‚ библиотеки и избы-читальни‚ курсы ликвидации неграмотности‚ коллективы самодеятельности и кружки политграмоты. На фабриках и заводах выпускали стенгазеты на идиш для еврейских рабочих. Существовали даже партшколы с преподаванием на идиш‚ в которых обучали инструкторов для работы с еврейским населением; на этом языке проходили профсоюзные и партийные собрания. Школы на идиш‚ клубы и библиотеки появились в Ташкенте‚ а также в Иркутске‚ Томске‚ Омске и в других городах Сибири.

К 1933 году 8% еврейских детей в РСФСР обучались в школах на идиш‚ на Украине 49‚6%‚ в Белоруссии 55‚5%. Из воспоминаний: "Я поступила в Днепропетровский педагогический техникум‚ где была еврейская группа на идиш. В этой группе было около тридцати человек. Я стала учительницей младших классов. На еврейском языке в еврейской школе... Зарплата была очень-очень маленькая‚ жили‚ конечно‚ бедненько..." – "У нас в деревне жила одна русская семья‚ а их дети Сёма‚ Митя‚ Лена вместе с нами учились в школе; первое время им было очень трудно‚ приходилось учителям отдельно с ними проводить занятия‚ а затем они освоили идиш и очень хорошо учились..."

Заканчивая школу на идиш‚ молодые люди недостаточно владели русским языком и не могли найти работу в городах или продолжить обучение в институтах. Знание русского языка становилось гарантией успеха‚ получения образования и продвижения по службе‚ а потому родители не желали отдавать детей в еврейские школы. Даже в местечках‚ как правило‚ был недобор во всех классах‚ укомплектованность школ составляла порой тридцатьсорок процентов. Школьный работник свидетельствовал: "Все мамы бросились доказывать‚ что ее Изя‚ Гриша‚ Роза еврейского языка не знают и учиться в еврейской школе не могут... А я согласно полученным указаниям пытался доказать этим мамам‚ что язык можно выучить‚ что евреям важно возродить свою культуру – и так далее‚ в том же духе. Сбить меня было невозможно... но однажды вместо мамы явился папа и перевел дело совсем в другую плоскость. Он спросил: а где его Изя будет учиться по окончании еврейской школы? И я скис".

Иллюзий поначалу было много‚ но они рассеивались со временем. Культура на идиш‚ разрешенная и направляемая властями‚ не могла развиваться естественным образом. Для большевиков язык идиш не был инструментом‚ с помощью которого передаются культурные и нравственные ценности народа‚ – это называли "национализмом" и с этим беспощадно боролись; идиш оставался лишь языком преподавания‚ "обслуживающим механизмом" для воспитания молодежи в коммунистическом и атеистическом духе. В еврейских школах не рассказывали о традициях еврейского народа. Из школьных программ исключали "неугодных" писателей прошлого. Из учебников изымали религиозные термины‚ понятия "еврей" и "еврейский"; язык идиш изучали в букварях на таких примерах: "Сталин – наш учитель" и "Сталина все любят". Взамен еврейской истории рассказывали о классовой борьбе евреев против царизма; даже тексты диктантов и условия задач по математике были предназначены для единой цели – привить молодежи идеологию правящей партии. Школьникам преподавали политграмоту‚ вытравливали национальные чувства и привязанности‚ воспитывали с первых классов пренебрежение и неприязнь к раввинам и синагоге; перед еврейскими праздниками усиливали антирелигиозную пропаганду‚ преследовали учеников‚ пропускавших занятия по субботам‚ – комсомол и пионерская организация завершали их образование.