Валерий Михайлов - Хроника великого джута

«Огромные успехи» в сельском хозяйстве были такие: за два года «осталось 1/8 поголовья 1930 г.», причем «этот громадный урон, беспримерное уничтожение скота происходило не только у бая и кулака, не только у середняка и бедняка – единоличников, но и, главным образом, в обобществленном и не обобществленном стаде колхозов и колхозников (частично и в совхозах)… Налицо неслыханное сокращение поголовья скота (отсюда – продуктов животноводства), …налицо полное отсутствие запасов зерна до нового урожая».

Авторы письма задавались вопросом, не является ли это следствием не только «вредительства» баев, но и «левацких» искривлений линии ЦК? «Правильна ли наша точка зрения в области реальной помощи возвращающимся в Казахстан откочевникам, у которых совершенно подорвана всякая основа хозяйствования, до сих пор умирающим в некоторых районах в огромном количестве? „.Насколько правильно все еще продолжающееся умалчивание, внешне похожее на боязнь большевистской самокритики в вопросах катастрофического сокращения поголовья скота и голода, охватившего многие казахские районы, с массовой смертностью в отдельных районах (начиная со второй половины зимы)?..»

Сознавая, что картина выходит удручающей, они почерпывали оптимизм в глубокой мысли товарища Сталина: «Наши трудности являются такими трудностями, которые содержат сами в себе возможность их преодоления», и высказывали недоумение, что «серьезнейшие успехи… в области… ликвидации… байства как класса и освобождения трудящихся аула от феодально-байской кабалы… почему-то не сопровождались бурным ростом в животноводстве».

Вывод был таков: «…необходимо крепче ударить по этим «левацким» уклонам вместе с правым оппортунизмом как главной опасностью, шире поднять всю парторганизацию на эту борьбу… ибо нельзя без конца терпеть этот «левый» уклон, этот троцкизм на практике, который привел к правым результатам».[329]

Филипп Исаевич, естественно, расценил это письмо как посягательство на авторитет и националистическое проявление байских настроений. Последовали угрозы исключения из партии и привлечения к уголовной ответственности. Как обычно, он произвел свой излюбленный «зверский нажим», после которого, уже через неделю, четверо из подписавших письмо (пятый, Гатауллин, был в командировке) принесли в крайком письменные покаяния. 15 июля 1932 года на объединенном заседании бюро крайкома и контрольной комиссии письмо оценили как «полное затушевывание соц. перестройки Казахстана и достижений национальной политики»,[330] но его авторов все же «пощадили»: дали строгий выговор…

В августе 1932 года ближайший соратник Голощекина председатель Совнаркома Казахстана Ураз Исаев, отдавая себе отчет в серьезности положения и в том, что самомнение первого секретаря крайкома останется непоколебимым, обратился с письмом к Сталину.

«В 10-12 казахских районах Центрального Казахстана голодает и сейчас значительная часть населения, – писал он. – По приблизительным данным, весной этого года с голоду умерло 10-15 тыс. человек, массовые откочевки, уход в другие края и республики, особенно усилившиеся в 1931 г., не приостановились и сейчас. Во многих казахских районах, по сравнению с 1929 г., не осталось и половины населения. Общее количество крестьянских хозяйств края сейчас меньше, чем в 1931 г., на 23-25%. Голодные казахи и их беспризорные дети скопляются около промышленных предприятий, совхозов в Семипалатинском и Актюбинском районах, на станциях железных дорог, занимаются кражей, осаждают колхозные поля, срезают колосья. Голод, скопление, грязь явились почвой для распространения эпидемий: черная оспа, тиф, дизентерия и др.».

У. Исаев, конечно, подстелил соломки: «Главной причиной, приведшей к нынешнему состоянию животноводства, надо признать извращения в Казахстане политики партии, ваших неоднократных указаний о коллективизации в отсталых национальных районах». Будто бы мудрый Коба только и делал, что заботился о том, как бы ле пострадали кочевники, насильно сгоняемые в колхозы… Председателю Совнаркома надо было перейти таким образом к критике своего непосредственного начальника. «…Крайком достаточно решительно не исправлял эти извращения, больше верил (и хотел верить), что казахи поголовно решили идти в колхозы, что против коллективизации только баи и националисты. Дух стопроцентной немедленной коллективизации аула витал в самом Крайкоме…» И далее: «…мода сплошных успехов без всяких недостатков явилась почвой для развития очковтирательства. Желание перещегольнуть в темпах соседние районы и быстрее перейти к социализму привело к административной сплошной коллективизации в казахском ауле. Кампанейщина как метод работы, институт всевозможных уполномоченных над райкомами создали целую серию так называемых «ударников-кампанеищиков» в крае и районах и десятки «бельсенды» в аулах (активисты наизнанку, я бы сказал прямо, новый паразитический слой в ауле)».

Испрашивая специального решения ЦК «по казахскому аулу», главным образом «по животноводству», и предлагая ряд хозяйственных мер, Ураз Исаев в заключение написал о самом существенном:

«Нельзя, конечно, всю вину наших недочетов сваливать на кого-то одного. Здесь виновно все бюро Крайкома в целом. Лично я несу определенную ответственность за недочеты и ошибки и Крайкома, и всей нашей работы в Казахстане, ибо я являюсь руководящим работником Казахстана. Но для того, чтобы решительно перестроить работу и усилить руководство, необходимо освежение и обновление руководства Крайкома. Общеизвестна особая роль первого секретаря. Лично думаю, что т. Голощекин, проделавший огромную работу в Казахстане (советизация аулов, борьба с групповщиной и др.), не будет иметь необходимой силы для решительного поворота на основе суровой критики ошибок и Крайкома, и своих собственных».[331]

Решение ЦК о животноводстве Казахстана было принято в сентябре. Центр даже выделил откочевникам кое-какую помощь. Так, крохи – в почерневшую от голода руку просящего… Следующей зимой голод косил уже сотни тысяч людей. Голощекина отозвали в Москву в январе 1933-го, в самый разгар повального мора. Еще успел поруководить…

Из газетной хроники тех дней…

«Большевистская кочегарка» (Караганда), 16 сентября 1932 года:

«СУД НАД КУЛАКАМИ – РАСХИТИТЕЛЯМИ КОЛХОЗНОЙ КАРТОШКИ

12 сентября в клубе с. Тихоновка небывалое количество людей. Они пришли на показательный процесс над хищниками колхозного имущества Погореловым Григорием Ивановичем и Косовым Василием Николаевичем.

Погорелов – ярый кулак, вел гнусную агитацию среди колхозников с. Тихоновка о том, что «борьба с потерями не обязательна» и т. д. 25 августа Погорелов решил похитить для спекуляции на базаре колхозную картошку. Это ему не удалось. Затем Погорелов составил новый план хищения, но совместно с Косовым. План заключался в том, чтобы 31 августа ночью, примерно в 12 часов, похитить картошку. План стал приводиться в действие. Они похитили больше 20 килограммов картошки, но на обратном пути преступники были задержаны.

Выездная сессия облсуда нашей области в составе председателя Карцева и заседателей Ковалык и Балгабекова приговорила:

к Погорелову Григорию Ивановичу применить высшую меру социальной защиты – расстрел с конфискацией всего имущества, Косова Василия Николаевича подвергнуть заключению в Карлагерь сроком на 10 лет.

Кириченко М.О., кулак, последнее время работал на каменном карьере Сев-Казстройтреста…

27 августа, возвращаясь с работы, Кириченко зашел на посев колхозной картошки и стал ее похищать. На месте преступления, во время копания картошки, он был задержан.

Пролетарский суд в составе председателя Карцева и заседателей Ковалык и Балгабекова, принимая во внимание, что Кириченко является классовым врагом, неисправимым к тому же, и что его преступление предусмотрено решением ЦИК и СНК от 7 августа, приговорил:

к Кириченко Максиму Осиповичу применить высшую меру социальной защиты – расстрел.

Вынесенный приговор в переполненном зале присутствующими встречен с одобрением».

«Большевистская кочегарка», 27 сентября 1932 года. «ПРИЕЗД АНРИ БАРБЮСА В МОСКВУ (Москва, ТАСС)

…К приходу поезда для встречи Барбюса собрались делегации московских заводов и фабрик, представители ВОКС, МОПР, советских писательских и художественно-издательских организаций…

Отвечая на приветствия, Анри Барбюс горячо благодарил за дружескую встречу… «Горю желанием, – заявил он, – увидеть собственными глазами ту огромную работу по строительству социализма, которая проделана рабочими и колхозниками СССР под руководством коммунистической партии. Ваши успехи, ваш энтузиазм воспламеняет сердца рабочих и лучших представителей интеллигенции всего мира. Вступая на землю Советов, я чувствую, что есть еще для чего жить и бороться…»