Триумфы и трагедии ХХ века - Никита Андреевич Исанов

Александрович имел настоящую страсть к мифотворчеству. Уже спустя много лет после Черубины он уговаривал Цветаеву создать даже не одну, а несколько литературных масок. Патриотичного поэта Петухова, близнецов-поэтов Крюковых и много кого еще. Волошину просто нравилось наблюдать со стороны развитие выдуманной им истории, он получал от этого невероятное удовольствие, в этом было для него даже нечто вдохновляющее: он готов был подсказывать идеи, писать рецензии на творчество несуществующих поэтов и бесконечно рассуждать с коллегами об успехах одних и неудачах других – и никто бы не догадался, что за всей этой поэтической какофонией стоит один человек. Но Цветаева ему отказала. Она привыкла все подписывать своим именем.

А пока что на дворе осень 1909 года, история Черубины только-только начинается.

О загадочной Черубине Маковскому не было известно ничего, кроме того, что она сама о себе рассказывала. Дмитриева с Волошиным решили не обременять себя подробностями, чтобы в дальнейшем не запутаться в собственных выдумках. Как-то в ходе телефонного разговора Сергей Маковский сказал де Габриак, что умеет определять судьбу и характер человека по почерку. Взглянув на почерк поэтессы, он сам и изложил Черубине подробности ее выдуманной жизни. Про отца-француза, про русскую мать, про то, что она воспитывалась в монастыре в Толедо. Дело, похоже, зашло слишком далеко, и хотя козыри по-прежнему были в руках Дмитриевой и Волошина, теперь они вынуждены были играть по чужим правилам.

Маковский всякий раз просил Черубину о встрече. Она же всеми способами этого избегала, но, признаться, делать это становилось все сложнее и сложнее. Чтобы не прослыть недотрогой, все же давала воздыхателю некоторые надежды, говорила, где и когда ее можно встретить, правда, всегда очень неопределенно. Как-то раз Лиза намекнула Маковскому, что будет сидеть в одной из лож на премьере балета. Литератор, конечно же, примчался туда, выбирал самую красивую на вид даму и был убежден, что это была именно Черубина. Дмитриева же все это время сидела где-то сбоку, а затем в телефонном разговоре с Маковским от имени Черубины критиковала его выбор. Маковский мечтал ухаживать за иностранкой, он страдал: было бы у меня 40 тысяч годового дохода… А в это время Лиза жила на 11 с половиной рублей в месяц, которые получала как преподавательница подготовительного класса.

Если стихи Черубина писала сама, то вот переписка с Маковским лежала полностью на Волошине. В редакции журнала «Аполлон» Маковский показывал Волошину его собственные письма от лица невероятной испанки. И просил помочь написать ответ. По сути, Волошин переписывался сам с собой.

Первый выпуск журнала «Аполлон»

В октябре 1909 года выходит первый номер журнала «Аполлон», где стихи Черубины занимали далеко не последнее место. Маковский был уже до безумия влюблен. Он бредил, грезил, сходил с ума от женщины, лица которой никогда не видел, историю которой до конца не знал. Ну это ли не символизм… Вслед за Маковским о Черубине де Габриак заговорила вся столица. Были даже и такие, кто обвинял самого Маковского в мистификации, якобы он – это и есть самая настоящая Черубина.

К осени 1909 года отношения незнакомки и издателя достигли наивысшего накала. Маковский знал адрес Черубины (конечно же, вымышленный, по этому адресу жила подруга Дмитриевой), на этот адрес он присылает огромный букет белых роз и орхидей. Подобные траты угрожали гонорарам поэтов «Аполлона», и Черубина посылает Маковскому письмо. Она стыдит его, что тот совсем не знает языка цветов (что, кажется, было правдой), к тому же обсчитался и вместо нечетного количества прислал четное.

Далее была поездка Черубины де Габриак в Париж, опять же выдуманная (видимо, понадобилась передышка), для каких-то собственных дел. В Париже поэтесса планировала заказать себе шляпку и встретиться с духовным наставником, поскольку, как вы помните, собиралась уйти в монастырь. Спустя несколько недель она все же вернулась, всю ночь молилась, утром ее нашли лежащей в коридоре на каменном полу, без сознания. Черубина заболела воспалением легких.

Стихотворение, опубликованное в журнале «Аполлон»

Болезнь Черубине ее авторы сочинили неслучайно. В то время в Петербурге собиралось заседание одного авторитетного литературного общества. Болезнь Черубины удобно совпала с этим заседанием, таким образом, Елизавета Дмитриева могла воочию наблюдать, как Маковский тревожился, предполагая смертельную опасность.

Итак, Черубина была в отъезде, затем болела, а тем временем наши герои придумали отвлекающий маневр. Поскольку история де Габриак длилась уже почти три месяца, то некоторые всерьез стали подозревать, что страстная католичка – всего лишь выдумка. Ее даже стали пародировать, писать стихи в стиле Черубины, распускать разнообразные слухи. Главной зачинщицей этих сплетен стала – кто бы вы думали? – Елизавета Дмитриева собственной персоной. Чтобы талантливый спектакль не развалился раньше времени, важно было вовремя переключить внимание. И если уж в существовании Черубины стали сомневаться, то почему бы не возглавить движение скептиков, чтобы управлять им?

Однако влюбленных в Черубину было гораздо больше, чем тех, кто в нее не верил. История с каждым днем обрастала все новыми подробностями. Волошин с Дмитриевой вводили в сюжет новых персонажей, так, например, появился кузен Черубины, к которому Маковский сильно ревновал, однажды даже устроил слежку, кучера не смогли поймать лишь по той причине, что его не существовало. Маковский дошел до того, что устроил слежку и за Черубиной – и нашел! Правда, не Черубину, а ее бабушку – графиню Нирод, которая в тот момент была за границей, а потому Маковскому пришлось разговаривать с дворецким. Тот рассказал, что у графини имеются две внучки. Одна путешествует с бабушкой, а насчет второй он… эм-м-м, ну, он точно не помнит. Маковского даже не смутило, что дворецкий ошибся в имени второй внучки, назвав ее совсем по-другому, но сказал, что ее называют еще как-то, второе имя было очень похоже на Черубину. В силу влюбленности издатель «Аполлона» не замечал очевидных нестыковок. Пришло время очень быстро выводить Черубину из игры. Ведь в глазах изумленной публики она так и должна остаться таинственной католичкой.

На дворе стоял ноябрь 1909 года, история Черубины близилась к своему печальному концу. Фантом, который за это время успел стать для его создателей настоящим кошмаром, буквально преследовал Дмитриеву. Ей казалось, что она вот-вот встретится лицом к лицу со своей альтер эго. В стихах Черубины начинает проглядывать страх:

В слепые ночи новолунья,

Глухой тревогою полна,

Завороженная колдунья,

Стою у темного окна.

А Черубина ей отвечала: