Солнце в воротах храма. Япония, показанная вслух - Дмитрий Викторович Коваленин

Теперь, на пенсии, этот трудоголик не может долго выдержать без карандаша в руке. «Жена говорит: сходи в сад, цветочки постриги… Что я там буду постригать? Лучше порисую что-нибудь!» – жалуется он журналистам со своей обычной лукавой улыбкой.

Главным же «боевым товарищем» и рабочим напарником по жизни в том же 1963 г. стал для него режиссёр Иса́о Такаха́та, всего на 6 лет старше него.

Совсем недавно, в 2018 г., Такахата-сэнсэй скончался. После чего Миядзаки впал в затяжную депрессию – долго не видел смысла двигаться дальше без «второго я», без своей правой руки. Всё-таки Миядзаки в этом тандеме был, скорее, думающим художником, а Такахата – рисующим режиссёром. И в этом «летучем тандеме» их таланты и роли распределились практически идеально.

А в том далёком 1963-м оба практически одновременно устроились работать в знаменитую студию – и несколько лет вкалывали там на весьма низкооплачиваемых должностях. Миядзаки, как талантливого художника, наняли раскадровщиком. А Такахата закончил университет по французской литературе – и потому на студии работал «сюжетником», то есть сочинял сценарии. И хотя в официальных титрах того же «Принца Севера» Такахату прописали режиссёром, а Миядзаки – художником, весь фильм они сочиняли и прорисовывали фактически в четыре руки. «Принц» получил очень большое признание публики, и уже тогда Такахату начали называть «японским Диснеем».

Вершиной творчества Такахаты считается «Могила светлячков» (火垂るの墓 хота́ру-но ха́ка, 1988 г.) – трагичная, но потрясающе красивая сага о брате с сестрёнкой, блуждающих по руинам Японии в последние дни войны.

Сегодня эта картина включена в японскую школьную программу для обязательного просмотра.

Но тогда…

А тогда, в начале 1960-х – просто жили-были на свете два неразлучных приятеля, эдакие «японские хиппаны». Всякий раз, оказавшись вдвоём, они тут же наэлектризовывали друг друга очередными идеями, после чего не могли усидеть на месте – и постоянно что-нибудь затевали. Например, осмелились встать на защиту своих коллег в престижной полугосударственной компании «Тоэй».

А ведь это – приблизительно как наш «Союзмультфильм». На таких предприятиях, да ещё в послевоенное время, всё очень строго. Денег не дают, но давят на сознательность. «Работаем за три копейки, за плошку риса, восстанавливаем страну! Нечего клянчить большие зарплаты!» – и так далее. В общем, закручивали работягам гайки со всех сторон, да так, что и пожаловаться некому.

И тогда два марксиста, Такахата и Миядзаки, создали профсоюз.

Миядзаки стал его председателем, а Такахата – заместителем. И давай защищать права работников.

Разумеется, у наших борцов за всё хорошее тут же начались «тёрки» с администрацией. Всё, что они продолжали снимать, начальство тут же задвигало в долгий ящик – так, что ещё с десяток лет об их фильмах никто ничего не слышал. В общем, попортили себе и кровь, и карьеру, и репутацию.

Позже, уже в студии «Гибли», ностальгируя по тем временам и идеям, Такахата сочинил совершенно бунтарский сюжет для сумасшедшей картины «Помпоко: война тануки в период Хэйсэй» (「平成狸合戦ぽんぽこ」 Хэйсэй тануки гассэн помпоко, 1994 г.). Если кому-то понравилась «Принцесса Мононокэ́» – сказ про то, как люди дерутся за лес с его же зверями, – учтите: в «Тануки» эта же тема раскрывается ещё безбашенней и волшебней.

А после войны, как водится, на опустошённую страну накатилась мощная волна бывшей «вражьей» культуры. Музыка, мода, литература – всё это поглощалось японцами с жадностью.

Неудивительно, что и студия «Тоэй» старалась «раскручивать» особо популярные на западе персонажи вроде сыщика Люпена, Шерлока Холмса, графа Калиостро и так далее. Откуда и появились в фильмографии Миядзаки и Такахаты такие, как «Граф Калиостро» и «Шерлок пёс». Создавались они всей студией коллективно и впопыхах, и ни тот, ни другой не был полностью доведён до конца. А «Шерлока» так и вообще сняли с производства, поскольку взбунтовались правонаследники Конан Дойла.

И тогда брат Хаяо предложил брату Исао: леший с ним, с Конан Дойлом, давай лучше займёмся Астрид Линдгрен. Смотри, мол, какая она замечательная, и какая у неё прекрасная Пеппи Длинныйчулок! И они действительно поехали в Швецию, нашли Астрид Линдгрен. И даже показали ей свои предварительные наброски для фильма.

Увы! Это знакомство не кончилось ничем. О причинах того, что там случилось, споры продолжаются до сих пор. Но никто не отрицает тот элементарный факт, что в Европе после той войны ещё лет 20, если не больше, отношение ко всему японскому (как и ко всему немецкому) оставалось подчёркнуто неприязненным. Официально фру Линдгрен заявила, что ей «не понравилось увиденное». Но, насколько оба японца почувствовали, она просто не желала их видеть.

* * *

Студию «Гибли» Миядзаки с Такахатой создали в 1985 г., когда им окончательно надоело работать на «квадратных боссов» корпорации «Тоэй» и «Ниппон Анимейшн», которые вечно от них хотели «того, чего им самим совсем не хотелось». Слава богу, оба к тому времени уже прославились достаточно, чтобы не зависеть от чьих-то зарплат – и парить по жизни с гордо поднятой головой.

И с тех пор, как мы уже отметили, именно Юбаба, по признанию самого Миядзаки, – условный директор студии «Гибли». А «баня богов» в его представлении – не что иное, как их собственная киностудия. Её директриса – сущий «Сталин в юбке», чьи приказы должны исполняться мгновенно и беспрекословно. Иначе все наши боги зарастут илом, тиной и грязью. И рухнет весь этот мир.

Кто же работает в этой «божьей бане»? Приглядимся внимательней – и не найдём среди её работников ни одного подлеца или злодея. У Миядзаки, как и у всякого мудреца, вообще нет злодеев. Как это объяснить? Будда, Синто или Дао – ключик для сравнения подбирайте какой хотите. Но в фильмах Миядзаки Добро и Зло постоянно переходит одно в другое – ибо именно так, по мнению Миядзаки, и устроена вся наша жизнь.

Самого же себя Миядзаки изображает в страшноватой и загадочной фигуре шестирукого дедушки Кама́дзи – кочегара-истопника, который должен постоянно поддерживать огонь этой «божьей бани», и поэтому ему вечно не хватает рук.

* * *

«Гибли» или «Джибли»? Вечный вопрос. Казалось бы, правильно «Гибли». Но японские дети – самые главные зрители! – все эти годы до сих пор упорно произносят «Дзи́бури».

Дело в том, что для японского ребёнка начинать слово с «ги» физически неприятно. Самый активный иероглиф «Ги» (儀) означает «долг, обязанность», и детишек этот строгий звук напрягает. А вот если сказать вместо этого «дзи» – получается этакая дразнилочка: «дзи́бури-дзи́бури»…

Поэтому, сколько бы ни просила сама студия называть её «Гибли», даже взрослые японцы, выросшие на её мультиках, всё равно сбиваются на «Джибли». И даже по телевизору – святая святых! – слышно то так, то эдак. Ну, что с ними сделаешь? Японцы