История России языком дворянских гербов - Евгений Владимирович Пчелов

самый известный — род баронов Маннергеймов, которые происходят из Гамбурга, где они известны с начала XVII века под фамилией Маргейн. Затем они переселились в Швецию, где в 1693 году королем Карлом XI возведены в дворянство с фамилией Маннергейм. В 1768 году от шведского короля получили баронский титул. Барон Карл-Эрик Маннергейм (1759–1837) во время Русско-шведской войны (1808) участвовал в переговорах о присоединении Финляндии к России и позднее занимал важные государственные посты в Великом княжестве (в частности, на протяжении десяти лет возглавлял Або-Бьёрнеборгскую губернию). В 1823 году тайный советник и вице-президент финского Сената Карл-Эрик Маннергейм вместе со старшим сыном Карлом-Густавом были возведены Александром I в графское Великого княжества Финляндского достоинство, с тем чтобы графский титул наследовался только старшим в роде (остальные представители рода оставались баронами).

Карл-Эрик увлекался естествознанием, учился у Линнея и занимался ботаникой. Интересы в области биологии унаследовал и его старший сын. Карл-Густав (1797–1854) успешно совмещал государственную службу с энтомологическими исследованиями. Он прославился как крупный колеоптеролог (специалист по жесткокрылым, то есть жукам), собравший крупную коллекцию и описавший новые роды и виды. В 1827 году стал членом-корреспондентом Императорской академии наук. В честь Маннергейма названо несколько видов насекомых, в том числе божьих коровок (Ballia gustavii, Coccinella mannerheimii), мух-зеленушек (Dolichopus mannerheimi) и др. На дочери Карла-Густава был женат великий мореплаватель, исследователь Арктики и ученый барон Нильс Адольф Эрик Норденшёльд (1832–1901), сын выдающегося минералога, уроженец Финляндии.

Герб барона Маннергейма

Внук Карла-Густава, получивший два первых имени в честь деда, барон Карл-Густав-Эмиль (Густав Карлович) Маннергейм (1867–1951) — национальный герой Финляндии, трижды отстоявший ее независимость, генерал-лейтенант русской армии, маршал Финляндии и ее президент в 1944–1946 годах. Он был женат на представительнице русского дворянского рода Араповых, от которой родились две дочери (брак закончился разводом).

Родовой герб Маннергеймов представляет собой лазуревый щит с золотой перевязью справа, сопровождаемой шестью серебряными ромбами. Герб баронов более сложен и включает много военных фигур (баронский титул получили генерал-майор и полковник шведской армии), в том числе знамена Далекарлийского полка, пушки с ядрами, штерншанец (фортификационное укрепление), а в качестве щитодержателей выступают два диких человека (сильвана) с дубинами, головы которых закрыты рыцарскими шлемами.

Древние роды русского дворянства

Многие древние русские дворянские роды имели одних и тех же родоначальников. Иными словами, существовали как бы кланы однородцев, сохранявших историческую память об общем происхождении. Родоначальником являлся обычно некий знатный человек, «муж честен», служивший средневековому русскому князю. В XVI веке прародителям начали приписывать иноземное происхождение — так возникли «легенды о выездах», которые приобрели особую популярность в XVII–XVIII веках, в конечном итоге превратившись в абсолютное баснословие. Согласно этим легендам, чуть ли не все древнее русское дворянство оказывалось с иностранными родовыми корнями. Наиболее популярными были два направления выездов: «из Немец» (под «немцами» зачастую подразумевали любых европейцев, поэтому уточняли: «из Немец, из Свейской (Шведской)», или «из Фряжской (Итальянской) земли» и т. п.) и «из Орды». Эти предки нередко носили весьма своеобразные имена, но на Руси крестились, и иногда их новые наименования представляли собой как бы переделки прежних. В большинстве случаев это были выдумки, имевшие целью показать, что благородное достоинство дворянских родов имелось у них изначально (а не было получено уже на Руси), в тех странах и землях, откуда они происходили, и отделить древнюю русскую аристократию от основной массы «безродных» соотечественников. Иноземные корни как бы возвышали древнее дворянство, придавали ему особый символический статус и делали подобным княжеско-царской династии Рюриковичей, как известно, иноземного происхождения (впрочем, вполне реального). Со временем легенды о выездах предков из-за границы стали повальной модой, и серьезные исследователи генеалогии относились к ним чрезвычайно скептически.

Замечательный исследователь генеалогии Степан Борисович Веселовский (1876–1952) в своей работе о предках Пушкина писал:

Во времена удельной раздробленности Руси выездами называли вообще всякий переход служилого человека от одного князя к другому. После объединения Руси под властью московских государей выезды бывали действительно приходом из-за рубежа, и это представление о выездах было перенесено на родословные предания… В последней четверти XVII в. в связи с отменой местничества и составлением новой родословной книги (имеется в виду Бархатная книга. — Е. П.) начинается творчество самых смелых легенд о выездах знатных родоначальников из иностранных государств. Эти легенды не только забавны, но и показательны для невысокого уровня образованности их творцов (здесь дело было, конечно, не в этом, а в желании «создать» иноземного предка. — Е. П.). <…> Так, Загоскины, очевидно, не знали, что загоска, зекзюля, зегзица есть чисто русское слово, позже вытесненное немецкой кукушкой, и сочинили легенду о татарине. Чичерины считали своим родоначальником итальянца Чичери, выехавшего будто бы в Москву с Софьей Палеолог. <…> Чичером называется в средней полосе России… непогода, мокрый снег при ветре. Прозвища Рюма и Бестуж, Бестужий, то есть бесстыжий, были в XV–XVII вв. весьма распространенными, но это не помешало Бестужевым-Рюминым считать своим родоначальником немчина Гавриила Беста. Талыза — чисто русское слово, означающее «дубина», «оглобля», а Талызины выводили свой род от мурзы Кучук Тагалдызина.

Можно назвать еще немало подобных небылиц, основанных на всякого рода созвучиях. Например, Козодавлевы возводили свой род к некоему ливонцу Кос фон Далену, хотя эта фамилия имеет чисто русское происхождение, Коломнины — к знатному итальянскому роду князей Колонна, а Рюриковичи князья Мышецкие и вовсе «позабыли» о своем древнейшем происхождении, предпочтя ему мифическое — от маркграфов Мейссенских! Потомки московского тысяцкого Алексея Петровича Хвоста Босоволкова — Хвостовы, Белкины, Отяевы и др. — не удовлетворились простыми прозвищами предков, а придумали тысяцкому мифическую родословную. Согласно ей Алексей Хвост был потомком маркграфа, «дивного мужа Аманда Бассавола», выехавшего из Пруссии к московскому князю Даниилу Александровичу.

Исследователи не сошлись во мнении, какую из легенд признать самой нелепой. По мнению выдающегося лингвиста Бориса Унбегауна, автора лучшей книги о русских фамилиях, «высшая точка генеалогической ксенофилии» была достигнута «семьями Кожиных, Кульбакиных, Лихачевых, которые заявили об общем предке в лице Элмаса, короля Албании, отца наяды — феи Мелузины». А историк В. Б. Кобрин считал, что

наибольшей бесцеремонностью в сочинении своей легенды отличились мелкие дворяне Супоневы, родоначальником которых оказался некий «енералиссимус Суп», ставший в промежуток между двумя поездками на Русь испанским королем.

Родословная Римских-Корсаковых, составленная в конце XVII века представителем этого рода будущим митрополитом Сибирским и Тобольским Игнатием (впрочем, его авторство недавно было обоснованно поставлено под сомнение О. И. Хоруженко), начиналась с Сатурна, Юпитера и Геркулеса.

Излишнее доверие к родословным легендам, вкупе с антропонимическим произволом и