Опыт СССР. Проект мирового масштаба - Сергей Георгиевич Кара-Мурза

России в нормальную жизнь стало широкое распространение и укоренение преступного мышления. Это нечто более глубокое, чем сама преступность. Этот вал антиморали накатывает на Россию и становится одной из фундаментальных угроз.

Общности разрушались разными средствами, например, в ходе кампании СМИ, которую вполне можно назвать информационно-психологической войной. Это было проведено на глубину, достаточную для ликвидации СССР - оставив страну без всех защитных систем народа.

Так мы пришли к новому истоку, и должны идти вперед. Мы видели перестройку, которая собрала философов, артистов, гениев с «сверхценными идеями мистического, иррационального содержания», и т. д. До 1990 г. она успела сделать все разломы, распады, катастрофы и соединила это в огромный синтез. И в том синтезе небольшая, но важная система и новый исток контрреволюции. А после 1990 г. «неявный» криминалитет разгромил производство, - и России и всю Евразию. Уже более 20 лет мы с трудом вырывались из рук олигархии. И надо помнить глубокие слои, - глобализация уже покрыла землю.

Новые города населялись молодежью послевоенного поколения. Общество быстро менялось: в 1929 г. высшее законченное образование имели 0,23 млн человек, а в 1989 г. - 20,2 млн человек. Быстро изменялась структура занятости в народном хозяйстве. Но главное, стали быстро оформляться и обретать самосознание социокультурные группы. Одновременно от традиционных профессий очень быстро стали отпочковываться новые специальности - во всех отраслях.

Сейчас молодежь с трудом представляет фактор, на который не обратило внимания наше образование: советское общество до 1950-х годов было скреплено механической солидарностью. Это значит, что тогда подавляющее большинство граждан по своему образу жизни, культуре и мировоззрению были очень близки. Это общество было похоже на религиозное братство. Особенно после Гражданской войны и до конца 1950-х гг. население было в состоянии «надклассового единства трудящихся». Война и бедствие, а позже победа, еще сильнее сплотили советских людей. Основная масса интеллигенции и служащих госаппарата, даже уже с высшим образованием, вышла из рабочих и крестьян. Она в главном мыслила в согласии с большинством.

«Когда в феврале 1992 г. Гайдару доложили, что в Зеленограде зафиксировано 36 голодных смертей, он спокойно ответил: “Идут радикальные преобразования, уход из жизни людей, не способных им противостоять, дело естественное”» [Тощенко Ж.Т. Кентавр-идеи как деформация общественного сознании // СОЦИС. 2011, № 12].

Постсоветская Россия тридцать лет переживает кризис, а множество обществоведов не выдали ни одного труда, который внятно объяснил людям, что происходит и куда все это катится. Научное знание живет и прирастает лишь в сообществе, а его-то не стало в 90-е, и само оно не возрождается. Так армия, ставшая толпой обезоруженных, теряет боеспособность.

А ещё мы знаем, что срыв в войну происходит в момент неустойчивого равновесия, когда его можно сдвинуть буквально прикосновением пальца. В такие моменты решающую роль играют не предпосылки, а действие «поджигателей» - небольших, но активных общественных групп, которые служат «запалом».

Вот риск: «Советское кино возникло как социокультурная антитеза дореволюционному коммерческому кинематографу... Но к середине 1980-х гг. общий контекст кинематографа сильно изменился. В результате формационного слома на рубеже 1980-1990-х гг. прежние достоинства кинематографа были утрачены, а сопоставимые с ними новые до сих пор так и не обретены» [Жабский М. И. Кинопроизводство в постсоветской России: семь факторов инвестиционного риска // Социологические исследования. 2018. № 4. С. 127-137].

Это общество сотворило нового человека и совершило богоборческое дело - создало новый язык. Язык рациональный, порвавший связь с традицией и множеством глубинных смыслов, которые за века наросли на слова (не говоря уж о том, что и словарь резко изменился). Сегодня ТВ, как легендарный Голем, вышло из-под контроля. Оружие, которым укрепилось западное общество и которым оно разрушает своих соперников, разрушает и «хозяина». Запад втягивается в то, что философы уже окрестили как «молекулярная гражданская война» - множественное насилие на всех уровнях, от семьи и школы до верхушки государства. Справиться с ним невозможно, потому что оно «молекулярное», оно не организовано никакой партией и не преследует никаких определенных целей. Даже невозможно успокоить его, удовлетворив какие-то требования. Насилие и разрушение становятся самоцелью - это болезнь всего общества.

Идеолог кино для «новых русских» Д. Дондурей прямо требует от режиссеров стать отщепенцами и не снимать фильмов для «миллионов, растерявшихся в новых условиях» - для «другой страны». Надо снимать кино для «сильных», которые «уже сегодня приносят в 180 новых залов почти 40 миллионов долларов». Но снимать именно такое кино, какое им хочется видеть - как кино Голливуда. Услышав открытым текстом такие вещи и, наконец-то поняв, в каком антинародном проекте он принял участие, любой даже самый корыстолюбивый интеллигент должен впасть в депрессию.

Так оно и получилось. У старых мастеров, которые стали обслуживать «демократов», вдруг как будто кто-то вынул из души творческий аппаратик. То, что они теперь производят, оставляет гнетущее ощущение полного творческого бессилия. Э. Рязанов, снимавший в советское время гармоничные и остроумные фильмы, с тонким юмором и многослойной мыслью, вдруг стал раз за разом выдавать тупую, натужную и бестактную муру. Как мог произойти такой моментальный распад? В Новый год (2001) по разным каналам телевидения одновременно передавали разные фильмы Рязанова - он же придворный режиссер. Можно было сравнить «Иронию судьбы» и «Старые клячи». Какой контраст!

В детстве я читал книгу «Пятнадцатилетний капитан». Врезался в память один эпизод, который часто приходит на ум. Потрепанный китобойный корабль подошел к берегу во время шторма. Чтобы высадиться, вылили на бушующие волны всю добытую ворвань, китовый жир. И под масляным пятном волны стихли. Капитан гнал всех в воду и на берег - волны стихли всего на момент, а потом они прорвут эту пленку с удесятеренной силой, их энергия копится в глубине.

Так и мы. На короткий по историческим меркам момент утихомирил волны, и наш долг - не растратить этот подаренный нам момент внешней стабильности. И главное наше дело - за этот момент «починить ум». Я скажу об одной важной неисправности - о повреждении меры.

Овладение числом и мерой - одно из важнейших завоеваний человека. Умение мысленно оперировать с величинами осваивается с трудом, его надо беречь и развивать. Но во время перестройки в мышлении интеллигенции случилась необычная болезнь - утрата расчетливости. Произошла архаизация сознания слоя образованных людей.

Но все эти тяготы можно перетерпеть и простить власти, если они согласуются с совестью