Опыт СССР. Проект мирового масштаба - Сергей Георгиевич Кара-Мурза

Массированный натиск подобной рекламы не мог остаться без последствий. Она непосредственным образом воздействовала на несовершеннолетних девочек. Примечательны в этом отношении результаты опросов школьниц в Ленинграде и Риге в 1988 г., согласно которым профессия валютной проститутки попала в десятку наиболее престижных» [Карпухин Ю.Г., Торбин Ю.Г. Проституция: закон и реальность // СОЦИС, 1992, № 5.]. Цинично, что пропаганда проституции велась под флагом демократии, она была представлена «формой протеста» против советского строя - в то время против такого «протеста» невозможно было возразить. Авторы из Академии МВД приводят слова актрисы Е. Яковлевой, сыгравшей роль интердевочки в одноименном фильме П. Тодоровского: «Это следствие неприятия того, что приходится “исхитряться”, чтобы прилично одеваться, вечно толкаться в очередях и еле дотягивать до получки или стипендии, жить в долгах. Между тем у них на глазах кому-то доставались любые блага явно не по труду.

Образцов роскошной жизни и безнравственного поведения тех, кто до недавнего времени был на виду, хватало. Но именно эти люди громче всех требовали от молодежи нравственной чистоты и бескорыстия. Поэтому проституция часто была для девочек формой протеста против демагогии и несправедливости, с которыми они сталкивались в жизни» [Карпухин Ю.Г...].

А. А. Зиновьев так обрисовал структуру процесса деградации ценностной шкалы молодежи, которая была необходимым условием краха СССР: «В России больше нет той системы воспитания и образования детей и молодежи, которая еще не так давно считалась лучшей в мире. Вместо нее новые хозяева России создали систему растления новых поколений с раннего детства и во всех их жизненных проявлениях. Те поколения, которые теперь подрастают, уже принадлежат к иному миру, к иной цивилизации, к иной человеческой общности. Они не имеют исторических корней в делах, идеях и системе ценностей своих предшественников. Растет поколение людей, являющееся карикатурной имитацией всего худшего, созданного в странах Запада. Растет поколение плохо образованных, завистливых, жадных до денег и развлечений, морально растленных с детства, лишенных понятия Родины и гражданского долга и т. п. ловкачей, мошенников, деляг, воров, насильников и вместе с тем людей с рабской психологией и изначальным комплексом неполноценности. С таким человеческим материалом уже невозможны никакие великие свершения» [Зиновьев А. А. Гибель «империи зла». //СОЦИС, 1995, № 4.].

Во время перестройки произошло событие аномальное: в СССР, одной из самых благополучных по критерию безопасности стран мира, был искусственно раскручен маховик жесткой, массовой, организованной преступности. Страна перешла в совершенно новое качество - новый политический режим сдал население в лапы «братвы».

Был в СССР в 60-70-е годы XX в. преступный мир, но он был замкнут, маскировался, держался в рамках теневой экономики и воровства, воспроизводился без расширения масштабов. Общество и государство (и хозяйство, и нравственность, и органы правопорядка) не создавали питательной среды для взрывного роста этой раковой опухоли.

Причины ее роста были известны, и первая из них -изменение социальных условий. Но только от внезапного обеднения и потери работы люди не становятся ворами и убийцами - необходимо было и разрушение нравственных устоев. Оно было произведено, и сочетание этих причин с неизбежностью повлекло за собой взрыв массовой преступности. Преступность - процесс активный, она затягивает в свою воронку все больше людей, преступники и их жертвы переплетаются, меняя всю ткань общества. За пять лет перестройки преступное сознание заняло господствующие высоты в экономике, искусстве, на телевидении. Культ денег и силы! Без духовного оправдания преступника авторитетом искусства не было бы взрыва преступности. Особенностью нашего кризиса стало включение в этическую базу элиты элементов преступной морали в прямом смысле. Преступник стал положительным лирическим героем в поэзии - таков был социальный заказ элиты культурного слоя.

По выражению А. С. Панарина, «атомизация народа, превращаемого в диффузную, лишенную скрепляющих начал массу, необходима не для того, чтобы и он приобщился к захватывающей эпопее тотального разграбления, а для того, чтобы он не оказывал сопротивления» [Панарин А. Народ без элиты. М.: Алгоритм-ЭКСМО. 2006, с. 31].

Резко ослабляли «семейные узы» разных народов, провоцировали народа по национальным границам. Разрывались связи не только между нерусскими народами и русским ядром, но и между народами-соседями, а также между субэтносами, соединившимися в народы сравнительно недавно (например, между частями таких народов, как аварцы, коми или мордва). Политики отравили сознание народов.

В годы перестройки уже с участием властной верхушки КПСС по советской системе межнациональных отношений были нанесены мощные удары во всех ее срезах: от хозяйственного до символического. Были использованы инструменты всех больших идеологий: либерализма, марксизма и национализма.

Интеллигенция - Росси большая специфическая общность. Она замещается «средним классом», новым социокультурным типом с «полугуманитарным» образованием, приспособленным к функциям офисного работника без жестких профессиональных рамок. З.Т., которая с 90-х годов изучает изменения в структуре российского общества, пишет (в 1998 году): «Ситуация сложилась таким образом, что мы “потеряли” средний класс интеллектуалов и интеллигенции (так называемый новый средний класс) и получили средний класс предпринимателей (старый средний класс)» [З.Т. Динамика социоструктурной трансформации в России // СОЦИС, 1998, № 10.].

Что значит «потеряли» интеллигенцию? Прежде всего, эту общность вытолкнули со света в «социальную полутень» -хотя во время перестройки именно интеллигенция была авангардом наступления на советскую систему. Такая неожиданная «несправедливость» нанесла интеллигенции тяжелую травму и сразу деморализовала ее.

О. А. Кармадонов пишет об изменении в годы перестройки статуса двух массовых групп интеллигенции - врачей и учителей: «Специфична дискурсивно-символическая трансформация врачей. Анализ “АиФ” 1984 года показывает положительное к ним отношение - 88 % сообщений такого характера. Доминирующую триаду формируют символы советских медиков: “профилактика”, “высококвалифицированные”, “современные”, “бесплатные”, “лечат”. Объем внимания составлял 16 %, частота упоминания - 11 %.

В 1987 году показатели обрушиваются до 0,1 %. После этого освещение группы в медийном дискурсе приобретает нестабильный характер, не поднимаясь выше 5 по частоте и 6 % по объему. Рост этих показателей объясним популяризацией “национального проекта” здравоохранения больше, чем вниманием к его работникам.

Показательна тональность оценок в сообщениях “АиФ” о данной группе. С 1987 года больше пишут о недостатках; врачи становятся “труднодоступными” для пациентов. В 1988 году тенденции усугубляются, появляются первые статьи о врачебных ошибках (доминирующий Д-символ “вредят”), о врачах-мошенниках, нетрудовых доходах (доминирующий К-символ “преступники”). Но ещё много “профессионалов”, “заботливых” и “самоотверженных” докторов.

В 1989 году появляются статьи о халатности и безответственности врачей... В 1993 году вновь