Рок в Союзе: 60-е, 70-е, 80-е... - Артемий Кивович Троицкий

class="v">И ночью надеюсь я только на то,

Что утром меня не разбудит никто…".

Другая песня:

"Проснулся я утром, часа в два,

И сразу понял — ты ушла от меня.

Ну и что? Ну и что, что ты ушла?

От меня?

Все равно, опять напьюсь".

Еще одна:

"Я совсем сошел с ума,

И все от красного вина,

Ночью я бухать люблю.

Ночью мне поет Кобзон,

Не пойму, где я, где он.

Ночью все цвета страшны,

Одинаково черны…"

И т. д.

В словах не было особого смысла и фантазии, но все вместе "работало" хорошо. Публика истерически хихикала, но было скорее не смешно, а страшно. Такого раньше не приходилось испытывать.

В июле "Звуки Му" попробовали дать концерт в день рождения Липницкого на небольшой открытой площадке в дачном поселке. Перед началом выступления подъехали машины милиции, и все пришлось перенести на "частную территорию" — дачу именинника. Позже я слышал, что в "инстанциях" это квалифицировалось как успешная операция по пресечению опасной идеологической диверсии. Все самодеятельные рок-концерты в Москве прекратились почти на год.

Единственным цветущим оазисом рока оставался Ленинград. В мае 1984 года прошел II фестиваль, и здесь новый рок уже не оставил шансов ветеранам.

Виктор Цой представил "электрическое" "Кино", уже без исчезнувшего "нелауреата" Рыбина. Крепкий и жесткий постпанковый квартет исполнил в числе прочих "Безъядерную зону" — одну из немногих популярных по-настоящему и искренних антивоенных рок-песен.

"Телевизор"

Фото А. Усова

"Как ни прочны стены наших квартир,

Но кто-то один не подставит

за всех плечо.

Я вижу дом, я беру в руки мел,

Нет замка, но я владею ключом.

Я объявляю свой дом

безъядерной зоной.

Я объявляю свой двор

безъядерной зоной.

Я объявляю свой город

безъядерной зоной!.."

Даже у этой песни нашлись гневные критики, заклеймившие ее как "мягкотелый пацифизм"…

Хорошую пару "Кино" составила новая группа "Телевизор". Как у типичных представителей ленинградского рока, тексты были интереснее, чем музыка, и. пожалуй, все было сыровато и недорепетировано. Они начали выступление, проломив огромный картонный телеэкран на сцене, и это не было пустой претензией. "Телевизор" обнаружил настоящую страстность. Их лидер, клавишник и певец Михаил Борзыкин, несомненно находился под влиянием поэзии Гребенщикова. Только он был моложе, драматичнее, злее. Я запомнил отличную песню о ленинградских фарцовщиках:

"Он знает, что где в моде,

Изучена фирма,

Ему не надо бога —

Он верит в свой карман.

Всегда собой доволен

И недоволен всем.

Была бы только воля —

Он ушел бы насовсем.

Всегда немного желчен

И простенько умен.

Любимец лживых женщин,

Продажных, как и он…"

Точный портрет… Впрочем, Борзыкин был полон не только сарказма, но и надежд:

Андрей Отряскин у микрофона (редкий кадр)

Игорь Тихомиров ("Джунгли" — "Кино")

"Пускай за моим фо-но — я и снег.

Черно-белые клавиши ждут весны.

Пускай не хватает красок в этом сне —

Я еще не забыл цветные сны…"

Было здорово и одновременно больно слушать эти песни и наблюдать восторг публики в рок-клубе: неужели это "идеологическая диверсия"? Музыка, "чуждая" нашей молодежи? И когда наступит весна?

Самое сильное впечатление фестиваля — "Джунгли". Настоящего инструментального рока у нас никогда не было. Я не могу отнести к нему виртуозную "фоновую музыку", обожаемую коммерческими джазменами и студентами музыкальных училищ. "Джунгли" заполнили этот зияющий пробел, и как! С тех пор как я услышал его в тот фестивальный день, Андрей Отряскин занимает первое место в моем списке лучших советских рок-гитаристов. Он использовал самодельную гитару с максимально выведенным флэнже-ром и извлекал самые невероятные звуки, играя ритм, соло и "шумовые" партии одновременно. Стилистически это был неистовый фри-фанк с неожиданными атональными поворотами и взрывным ритмом. Я помню, меня это так завело, что я заорал коллегам по жюри: "Это лучшая музыка в Ленинграде со времен Шостаковича!" Потом, за кулисами, Отряскин сказал, что работает дворником в консерватории. Впрочем, это было нормально. "Джунгли" показали рок-клубу, что такое настоящая бескомпромиссная музыка… К сожалению, они так и остались в одиночестве: модные английские пластинки воздействовали все-таки сильнее.

Кстати говоря, новым важнейшим фактором "западного влияния" стало видео. Вначале видеомагнитофоны были уделом элиты, но постепенно жуткие цены падали, видеодек становилось все больше, и бедные музыканты тоже получили к ним доступ. У более богатых приятелей или даже покупая аппаратуру в складчину. Видео повсюду заметно умерило домашнее веселье: вместо застолья и танцев все гости усаживались к монитору и молча начинали смотреть. Как фактор престижа, видео отодвинуло на второй план "фирменные" пластинки, и из-за этого их стали привозить меньше. Разумеется, все эти мелкие неприятности возмещались самим фактом наличия видеоинформации. Мы смогли увидеть "в движении" то, что до сих пор только слушали и про что читали. Видео здорово раздвинуло сознание музыкантов и, естественно, вдохновило их на новые трюки.

Костя Кинчев

Сцены из "Популярной механики"

Первой советской рок-звездой видеостиля стал Костя Кинчев. Он жил в Москве, писал песни, но подходящих партнеров нашел только в Ленинграде в лице средней рок-клубовской группы "Алиса". Во главе с новым солистом "Алиса" наделала шуму в рок-клубе еще осенью и произвела, как и ожидалось, сенсацию на III городском фестивале в начале 1985 года. Костя, пластичный парень с выразительной мимикой, большим ртом и глазами навыкате, выглядел на сцене как гуттаперчевый демон. Он пугал и заклинал публику, простирая к ней руки в черных перчатках, стонал, шептал и агонизировал в стиле рэп. Но прежде всего он был призывно сексуален. Запретный плод, воспетый в словах мешковатым Майком, здесь представал в натуре. Как это ни странно, тексты "Алисы" не имели к сексу никакого отношения. Напротив, это была социальная сатира пополам с патетическим