«И на Тихом океане…». К 100-летию завершения Гражданской войны в России - Александр Борисович Широкорад

подготовке на Чукотке «красного» восстания: «В случае выступления большевиков, объявите в уезде осадное положение и не стесняйтесь с расстрелами». Титов как раз был сторонником большевиков и сообщил о телеграмме товарищам, те сумели опередить действия властей и захватить контроль над Ново-Мариинском (ныне город Анадырь). Василий Титов стал комиссаром местной радиостанции и тут же начал регулярную передачу в эфир для всех радистов дальневосточных станций: «Всем радиостанциям! Товарищи радисты! Вы первые вестники нового мира, новой жизни, братства, равенства и свободы. Вы волнами атмосферы возвестите нашим братьям, товарищам рабочим и крестьянам, борющимся за торжество социализма, что жители Севера восстали против угнетателей… Если раньше радио было прислугой капиталистов, пусть же теперь, в период классовой борьбы, оно будет вестником свободы».

В то время любые сообщения в радиоэфире воспринимались серьёзно, к ним прислушивались, им верили. В итоге активная радиопропаганда Охотска и Анадыри сыграла немалую роль в распространении большевистских идей в Приморье и на Дальнем Востоке.

Вскоре радисты Сосунов и Титов, хотя их разделяло почти 2 тысячи километров, совместно организовали и первую радиопропаганду для заграницы. С января 1920 года американские станции Алеутских островов и Аляски слышали непрерывную трансляцию раций Охотска и Анадыри: «Рабочим Америки… Сплочённая в одну чёрную хищную стаю, буржуазия всего мира вцепилась в горло русского пролетариата… Груды костей и пепла, дым пожаров, море рабочей и крестьянской крови, порки и расстрелы – вот та дорога, по которой пришли в Сибирь буржуазия и её наёмники. Буржуазия, помогая и войсками, и капиталом различного рода авантюристам, Колчаку, Деникину, Юденичу, не говорит открыто об этом, боясь, чтобы рабочие мира не стали на сторону русского пролетариата…»

Тексты этих пафосных радиограмм доложили в Вашингтон, и администрация президента США тут же распорядилась начать глушение «красных» радиопередач Охотска и Анадыря.

В 1920 году власть большевиков в этих городах продержалась недолго, они вновь были заняты сторонниками белых. Анадырский радист Титов погиб в перестрелке, охотский «радиокомиссар» Сосунов выжил и через тридцать лет стал одним из первопроходцев космической связи СССР.

Не менее драматичными были и события, развернувшиеся вокруг радиостанции Северного Сахалина. Её строителем и первым заведующим с 1916 года был Александр Трофимович Цапко, тоже сторонник большевиков. Весь 1919 год он готовил на Сахалине выступление против «белой» власти Колчака. Когда на острове узнали о военном поражении войск адмирала в далёкой Сибири, власть в Александровске, тогда столице северного Сахалина, взяли «красные» во главе с радистом Цапко. 14 января 1920 года он лично передал в эфир радиограмму: «Охотск, Иркутск, Москва. В.И. Ленину. В Александровске состоялось открытие Совета рабочих и крестьянских депутатов». В 1920 году «красная» власть на Сахалине, как в Охотске и Анадыре, тоже продержалась недолго. Уже в апреле того года Северный Сахалин оккупировали японские войска»[29]. Александр Цепко был убит интервентами.

А теперь перейдём к работе сибирских радиостанций. В начале 1918 г. советское правительство послало из Петрограда в Сибирь группу радиотелеграфистов. В их числе были и моряки Балтийского флота. Радиотелеграфисты установили приёмные радиостанции в Новониколаевске, Барнауле, Бийске, Славгороде и Тюмени.

Так, в Новониколаевске (Новосибирске) радиостанция была введена в строй 10 апреля 1918 г. В этот день она вела переговоры с Москвой на длине волны 7800 м. Радиостанцию разместили в помещении гостиницы «Центральная». Антенну вывели из окна 2‐го этажа и закрепили на трубе городской электростанции.

В мае 1918 г. Новониколаевск захватили чехословаки, и позже радиостанция работала на белых. После освобождения города радиостанция осталась без персонала. 10 января 1920 г. Блюхер приказал найти радиотелеграфистов.

Одна из крупных приёмных радиостанций белых находилась в Омске и работала вполне удовлетворительно. С 5 июля 1918 г. её передали в Военное ведомство. На станции работали 6 телеграфистов, из которых трое были штатными и трое – командированными. Омская радиостанция вела приём только ночью. В июне 1918 г. ею было принято 105 телеграмм, общее число слов составило примерно 35 тысяч. Приёмник Омской радиостанции был комбинирован с прибором Морского ведомства РОБТиТ. Г-образная антенна была направлена на Москву. Она крепилась к трубе электрической станции на высоте 18 саженей (38,5 м). Сеть заземлялась через водопровод.

Помимо Омска радиостанции имелись в Барнауле, Берёзове, Бийске, Златоусте, Красноярске, Кургане, Новониколаевске, Петропавловске, Семипалатинске, Тобольске, Томске, Троицке и Челябинске.

Омская 30‐киловаттная станция держала связь через Константинополь с мощной радиостанцией в Париже и через Архангельск с мощной английской радиостанцией в Карнарвале. Омская станция работала незатухающими колебаниями, большей частью ночью. Сеть её длиной около 100 м и высотой 60 м состояла из четырёх лучей Г-образного типа и была натянута между заводской трубой и мачтой. Обслуживалась станция французами.

Помимо этого колчаковцы пользовали крупными радиостанциями в Харбине (10‐киловаттная) и в Чите (8‐киловаттная). Обе радиостанции работали незатухающими колебаниями.

К весне 1919 г. вопрос о налаживании связи приобретает для Колчака первостепенное значение. В Лондон отправилась делегация во главе с генералом Головиным для переговоров о немедленной постройке в России дополнительной радиостанции. И вот 27 мая 1919 г. посол в Париже Маклаков передаёт по телеграфу:

«Генерал Головин, находящийся в Лондоне, сообщает, что англичане согласны установить большую радиостанцию в Екатеринодаре для прямых сношений с Омском, Парижем, Лондоном и приступить к работам немедленно при условии наличного платежа около 10 000 фунтов. Установка в кредит возможна, но приступ к работе затянется. Прошу срочного отпуска денег или согласия на установку в кредит». Однако денег на радиостанцию ни у Колчака, ни у его союзников не нашлось.

В декабре 1919 г. колчаковское командование при отступлении эвакуировало в Красноярск почти всё радиоимущество. В Томске оставили только несколько полевых английских радиостанций, одну кавалерийскую, четыре вьючных «Маркони», 30 радиоспециалистов и 150 человек хозяйственной команды. Всё это предназначалось передать в Сибирскую армию для формирования в ней радиотелеграфного дивизиона. Он был сформирован, но через 10 дней перешёл на сторону красных.

В январе 1920 г. в районе Красноярска красные захватили эшелоны Главной радиотелеграфной базы Колчака. Всё имущество и большую часть радиоспециалистов отправили на укомплектование радиобазы в Томск.

В феврале 1920 г. в строй вступила Омская приёмно-передающая радиостанция. Ещё одна подобная радиостанция была установлена красными в Николаевске.

А теперь ещё раз перенесёмся на Дальний Восток. В Петропавловске есть улица Абеля. У всех читателей Абель ассоциируется с советским разведчиком Вильямом Генриховичем Фишером, арестованным в США, а затем обмененного на Гликинском мосту через реку Хафель, разделявшую Берлин с Потсдамом.

История с Абелем весьма длинная и запутанная. Рудольф Иванович Абель прибыл в Петропавловск 21 декабря 1922 г. на судне «Главком Уборевич» в составе отряда Вольского.

Абеля назначили военным контролёром Петропавловской радиотелеграфной станции. Ознакомившись с аппаратурой, он доложил Штабу войск Охотско-Камчатского края о проблемах в работе радиостанции. Не хватало многих запасных частей. Белые, уходя из Петропавловска, забрали с собой ряд важных механизмов рации, но служащие многое сохранили. Удалось «сделать новый станок и установить его; через три дня после ухода белых рация восстановлена». Постепенно она стала работать на полную мощность.

Проводя радиоразведку, 9 января 1923 г. Рудольф Иванович обратил внимание губревкома на то, что по разрешению отдела управления в город Хакодате была передана