Великая Отечественная. Военное детство в советской пропаганде и памяти поколения (на материалах Донбасса) - Владимир Юрьевич Носков

закономерным ввиду особенностей литературы как вида искусства, создающего целостные образы людей, событий, эпохи в целом. Как справедливо отмечает Д. Байрау, в силу специфики советского общества с его идеологической регламентацией и цензурой субъективное и индивидуальное восприятие войны и фронтовиками, и, в еще большей степени, другими социальными группами могло найти выражение именно в художественной литературе[10].

По времени появления глубоко психологических произведений о ребенке на войне приоритет принадлежит рассказам А. П. Платонова. В опубликованном в 1943 г. рассказе «Маленький солдат» внутренний мир ребенка, оставшегося сиротой и превращенного войной в солдата, дается через восприятие взрослых[11]. Рассказ «Никита» (1945 г.) написан от лица пятилетнего мальчика, который после ухода матери на работу в поле остается в доме один среди вещей, наделяемых им антропоморфными чертами[12]. У современников вызвал критику именно акцент на антропоморфизме детского восприятия мира[13], однако экспериментальные исследования детских психологов в наши дни свидетельствуют, что архетипы коллективного бессознательного представлены у детей (в детских рисунках, сказках, фольклоре и пр.) открыто, ярко и развернуто[14].

Произведением, которое оказалось в центре и общественного, и государственного внимания, стала повесть В. П. Катаева «Сын полка»[15]. Название повести как обозначение целой категории детей и подростков, несущих службу в составе воинских подразделений, быстро вытеснило официальный термин – воспитанники (воинских подразделений). В. П. Катаев охватил целый спектр проблем военного детства: сиротство и обездоленность, боль взрослых от невозможности защитить детей от страданий, сам факт участия детей в боевых действиях, новые формы государственной заботы. На наш взгляд, в дальнейшем непосредственное включение книги в пропагандистское и дидактическое пространство привели к ее упрощенной трактовке в историографии.

Большую роль в привлечении внимания и увековечивании военного подвига молодежи (в том числе детей) сыграл роман А. А. Фадеева «Молодая гвардия»[16]. Созданный на документальной основе героической и трагической истории подпольной молодежной организации г. Краснодона, этот роман запечатлел психологически достоверные образы героев-комсомольцев, которым автор в большинстве сохранил подлинные имена. И мемуаристы, и литературоведы, и биографы А. А. Фадеева едины во мнении, что основным побудительным мотивом для художника было именно стремление передать искренность и самоотверженность советских юношей и девушек, особенно ярко воплотившихся в первой редакции романа[17].

Значительное углубление детских образов связано с опубликованной в конце 1958 г. повестью В. О. Богомолова «Иван», воплотившего в своем первом произведении богатый фронтовой опыт[18]. Писатель создает образ ребенка, превращенного войной в профессионального разведчика, мстящего врагу: «С одной стороны, это трагическая судьба двенадцатилетнего мальчика на войне, с другой – профессионально точное описание «зеленой тропы», переброски через линию фронта разведчика, в данном случае героя повести»[19]. Автор подчеркивает отличие Ивана от воспитанников полка, его «лютую, недетскую ненависть» к врагу[20]. Для достижения максимально реалистического эффекта Богомолов впервые применил в повести прием включения в повествование точной стилизации официальных документов[21].

Циклом рассказов «Трудное детство», опубликованном в 1959 г. в журнале «Юность», пришел в литературу А. В. Приставкин[22]. Небольшие, не имеющие сюжета рассказы воспроизводят автобиографические сцены из жизни эвакуированных в тыловом детском доме. Литературоведы часто определяют жанр этого произведения как стихи в прозе или объясняют его необычную, похожую на вспышки, структуру неопытностью писателя. Как нам представляется, в силу своего таланта Приставкин сумел воспроизвести в художественном произведении именно особенности детской памяти.

В рамках литературно-публицистического этапа изучения военного детства выделяется биографическое направление. У его истоков – талантливая и многоплановая повесть Л. А. Кассиля и М. Л. Поляновского «Улица младшего сына» (1949 г.) о жизни и борьбе в оккупированной Керчи юного подпольщика Володи Дубинина[23]. Начиная с 1950-х гг. в СССР появилось множество беллетризованных биографий (публицистические очерки, документальные повести, научно-популярные издания) советских детей и подростков – активных участников борьбы с фашизмом. Подобная тенденция объясняется, с одной стороны, стремлением отдать дань их памяти, накоплением новых данных о подвигах несовершеннолетних, с другой – переосмыслением войны в послесталинскую эпоху, смысловом акценте на ее общенародном характере. Знаменательным стало присвоение посмертно звания Героя Советского Союза Вале Котику и Зине Портновой в 1958 г., Марату Казею в 1965 г.[24] В государственном идеологическом контексте формируется и закрепляется в общественном сознании идеологема «пионеры-герои». Интерпретация активного участия детей в вооруженной борьбе против фашизма существенно отличалась от комплекса представлений 1941–1945 гг. Так, к числу пионеров-героев был отнесен Леня Голиков[25], который в военное время прославился как герой-комсомолец[26].

Примером возвращения заслуженного внимания к несовершеннолетним участникам подпольной борьбы в Донбассе в годы Великой Отечественной войны является документальная повесть М. Гранберга «Это было в селе Покровском». Произведение посвящено деятельности подпольной пионерской организации «Каровский союз пионеров» в с. Покровском Донецкой области (Каров – герой повести создателя организации Васи Носакова). Помимо освещения деятельности организации, автор проследил дальнейшую судьбу участников подполья[27].

Художественный уровень и документальная достоверность биографических работ очень разнились, значительная их часть носила сугубо пропагандистско-дидактический характер. Литературовед С. Г. Леонтьева для изданий подобного характера вводит термин «литература пионерской организации». Она отмечает бытование шаблона, схожесть описания жизни детей-героев с агиографией и ее провиденциализмом[28]. В целом ряде случаев ради получения заданного результата авторы шли на серьезные фактические искажения. В этом смысле характерный пример – биографический очерк о Василии Курке (1925–1945), в котором его возраст был уменьшен до 13 лет, искажены время и место начала службы, приписаны подвиги разведчика [5.210]. Подобные искажения широко используются в современной антисоветской риторике для выдвижения взаимоисключающих утверждений. С одной стороны, говорится об аморальном тотальном вовлечении детей в вооруженную борьбу, а с другой – о якобы тотальной фальсификации истории и отсутствии подлинного героизма несовершеннолетних[29].

Второй исследовательский этап – научно-литературный, охватывающий середину 1960-х – 1980-е годы. На данном этапе различные проблемы военного детства раскрывались в произведениях целого ряда жанров, для которых характерно сопряжение художественного и научного творчества.

Жанр научного поиска как научно-литературного И. Л. Андроников определил через его особенность – захватывающее читателя движение вместе с автором в его научных поисках. К этому жанру Андроников отнес книгу А. А. Смирнова «Брестская крепость», в которой «прослеживаются судьбы сотен людей, восстанавливается коллективный подвиг, которому, казалось, навсегда суждено остаться безымянным»[30]. Среди восстановленных была и судьба воспитанника музыкантского взвода Петра Клыпы[31].

В жанре научного поиска также написана книга А. Л. Барто «Найти человека»[32]. В художественной форме представлен сложный исследовательский путь: возникновение идеи поиска родных, разлученных войной, без точных данных, по воспоминаниям детства; масштабная переписка; ежемесячная радиопередача (1965–1973 гг.); подтверждение правильности методики – более 900 воссоединенных семей. Агния Барто нашла решение проблемы, которая волновала Всеволода Вишневского, когда 14 сентября 1943 г. он, находясь в блокадном Ленинграде, писал в