Алексей Ракитин - Смерть, идущая по следу… (интернет-версия)

Иностранные агенты, разумеется, не подбрасывали веток в костёр — он им был попросту ненужен. Поэтому всё то время, пока они допрашивали Юрия Дорошенко и дожидались гибели Георгия Кривонищенко, огонь горел за счёт хвороста, набросанного изначально «дятловцами». После того, как тот прогорел, костёр закономерно затух. Случилось это примерно через час после начала горения — это определили ещё поисковики, видевшие кострище в конце февраля 1959 г. и это утверждение полностью соответствует нашей версии развития событий. Т. о., если считать, что костёр под кедром был разожжён около 17 часов, то погас он в районе 18. К этому времени оставались живы только те из «дятловцев», кто прятался в «схроне» у ручья.

После расправы над туристами у кедра, убийцы оказались в неприятной для них ситуации, поскольку явно не знали, в каком направлении двигаться дальше. Нужной информации ни от Дорошенко, ни от Кривонищенко эти люди не получили, а самостоятельно отыскать путь к ручью они не смогли — об этом явственно свидетельствует тот факт, что к «настилу» они в тот момент не вышли. Свидетельством в пользу этого соображения является то, что между гибелью последней четвёрки «дятловцев» и убийством Кривонищенко и Дорошенко имел место некоторый интервал времени. Его протяжённость трудно оценить количественно — это могли быть и несколько десятков минут, и несколько часов — но интервал этот имел место безусловно, ведь именно в это время тела Дорошенко и Кривонищенко подверглись раздеванию.

Почему разведчики не заметили прямой дороги к настилу в овраге? Ответов может быть несколько и первое, что приходит на ум в качестве объяснения — плохая видимость (темнота, возможный снегопад), переменный рельеф лесистой местности (кусты и деревья мешали оценить общую картину места преступления) и наконец, загромождённость прилегающей территории «лишними» следами. Если предположение об активных действиях в районе кедра по крайней мере 5–6 членов группы Игоря Дятлова справедливо, то понятно, что результатом их деятельности явилось большое количество разнообразных следов — это могли быть и обломанные ветки, и следы их волочения, и наконец, хаотичные следы ног. Этот «следовой шум» определённым образом мог помешать иностранным разведчикам разобраться в том, куда же ушли остатки группы. Кроме того, мы не знаем, какой силы был ветер на пригорке у кедра, вполне возможно, что интересовавшие убийц следы оказались к тому моменту задуты снегом. Есть ещё одно соображение, которое следует иметь в виду — прямой следовой дорожки к ручью в овраге в тот момент могло просто не существовать. Золотарёв, отправляясь на создание «лёжки», скорее всего, не зашагал туда напрямую, а «по дуге» прошёлся по прилегающему к кедру участку леса, выбирая оптимальное место. Обувь и одежда позволяли ему совершить такую прогулку без особенных неудобств. А если поиском места для убежища занимался ещё и Николай Тибо-Бриньоль (как ещё один обутый член группы), то следы от кедра могли расходиться в нескольких направлениях веером, что разумеется, мешало преследователям определить правильное направление поиска ушедших.

В любом случае, иностранные разведчики взяли от кедра неверный след и первоначально ушли не в сторону настила. Оставшиеся в живых использовали этот «прокол» противника рационально — убедившись, что убийцы удалились, по крайней мере двое из четверых туристов покинули своё укрытие и вышли к кедру, чтобы воспользоваться одеждой погибших товарищей. Именно тогда с трупа Кривонищенко были сняты китайский свитер и штаны-«шаровары», имевшие на себе радиоактивную пыль и предназначенные для так и несостоявшейся передачи иностранным агентам. Помимо этого с Георгия были сняты и чёрные х/бумажные штаны, одетые под шаровары. Было частично раздето и тело Дорошенко — с него стащили штаны и джемпер. Возможно, с погибших были сняты ещё какие-то крупные вещи — утверждать это в точности невозможно, поскольку нам неизвестно во что именно они были облачены. Мужчины перенесли тело Георгия Кривонищенко на несколько метров в сторону от кедра, уложив его рядом с Юрием Дорошенко — именно фактом такого посмертного переноса и объясняется странное на первый взгляд расположение трупов (Кривонищенко лежит параллельно Дорошенко, но его правая нога отведена в сторону и заброшена на ногу последнего). Во время переноски тела с правой ноги Кривонищенко сполз хлопчатобумажный носок (видимо, ногу ухватили за самый край пятки) и этот носок, разумеется, никто не стал одевать обратно на труп — его просто бросили в костёр.

Расположение тел погибших у кедра Георгия Кривонищенко и Юрия Дорошенко однозначно указывает на посмертные манипуляции с трупами. Тела уложены параллельно, головы направлены в одну сторону, сцена преступления выглядит упорядоченной. Телам не приданы непристойные позы, нет признаков, характерных для тех «игр с трупами», что демонстрируют организованные убийцы. Это заставляет думать, что переносившие труп Кривонищенко люди испытывали к погибшему сострадание, жалость и уважение. Это были не убийцы, это были его товарищи по несчастью. В последний час своей жизни эти люди как смогли постарались облагородить посмертное ложе своих погибших друзей.

Но этот синий носок не сгорел, поскольку с момента затухания костра прошло уже довольно много времени и угли остыли. Этот носок впоследствии спасатели отыщут в костре — весьма важное свидетельство того, что оставшиеся в живых члены группы вернулись к кедру и приступили к своей скорбной работе по раздеванию тел товарищей спустя значительное время после затухания костра. Если отказаться от некриминальных версий, то совершенно непонятно, чем обусловлен этот интервал времени, чем таким важным занималась в овраге четвёрка, что не помчалась на помощь товарищам у кедра, едва заметив, исчезновение света костра? Возникает и другой интересный вопрос: почему свою неприятную работу по раздеванию трупов члены группы проводили впотьмах? Между тем, оба вопроса находят логичные и достоверные объяснения, едва только мы допустим, что у кедра некоторое время находились убийцы и четвёрка туристов, прятавшихся в овраге, просто-напросто дожидалась их ухода.

Думается, что первоначально к кедру подошли двое лучше всего одетых мужчин, т. е. Семён Золотарёв и Николай Тибо-Бриньоль. От них вполне оправданно ожидать наибольшей мобильности. Для этой пары описанные выше манипуляции с телами — перенос трупа Кривонищенко и раздевание тел погибших — не представило больших затруднений. Покончив с этим, мужчины двинулись обратно к ручью. По дороге они обнаружили, что чёрные х/бумажные штаны Кривонищенко имеют большой прожёг на голени. Тогда мужчины, не долго думая, имевшимся в их распоряжении ножом, разрезали штаны пополам по продольному шву. Прожжёную штанину они бросили в лесу как ненужную; там её и отыщет 4 мая 1959 г. собака мансийского охотника Курикова. Вторую штанину они унесли с собою в овраг.

Добытые вещи были размещены на настиле поверх пихтовника для улучшения изоляции сидящих от снега. Сложенная в несколько слоёв одежда образовала по углам настила 4 места, на основании чего мы можем не сомневаться в том, что на настиле вся четвёрка хотя бы некоторое время размещалась в полном составе. Итак, по углам были разложены:

— китайский шерстяной джемпер бежевого цвета;

— штаны коричневого цвета, сильно разорванные;

— шерстяной свитер коричневого цвета;

— одна штанина чёрных х/бумажных штанов.

В то же самое время членами четвёрки были надеты штаны-«шаровары» и свитер (либо два стиера) Кривонищенко, имевшие на себе радиоактивную пыль. Вполне возможно, в это же время происходило перераспределение одежды внутри группы, благодаря чему мы видим определённую сбалансированность между членами. Обутые Золотарёв и Тибо-Бриньоль имели на ногах, как мы знаем по результатам вскрытия, всего по одной паре шерстяных носок (если совсем точно, то у Золотарёва на левой ноге два носка, на правой — один, а у Тибо в правом валенке — сбившийся носок, так что на обоих приходилось в сумме три пары шерстяных носков). Представляется почти невозможным, чтобы они носили в зимнем походе обувь всего с одной парой носков. Скорее всего, обутые члены группы сняли по одной паре носков и отдали их товарищам (у Дубининой были надеты две пары носков, плюс один прожжёный, а Колеватов имел три пары х/бумажных носков и одну — шерстяных, т. о. всего четыре). Подобный же дисбаланс можно видеть и в верхней одежде: у Тибо под тёплой меховой курткой один свитер и майка, у Золотарёва под меховым жилетом и байковой курткой, являвшимися верхней одеждой, были одеты х/бумажный свитер (сейчас бы его назвали «бодлоном» или «водолазкой») и пара маек (одна из них с рукавами). Между тем, Дубинина была найдена в мае 1959 г. в двух шерстяных свитерах, рубашке-ковбойке и трикотажной майке. Торс Колеватова тоже был защищён очень даже неплохо (на фоне Золотарёва и Тибо), пожалуй, Александра в этом смысле можно считать обеспеченным одеждой лучше всех: под его лыжной курткой были надеты свитер трикотажный (тот, который «бодлон»), свитер шерстяной, ковбойка х/бумажная и рубашка с начёсом. Вот только не имел Александр головного убора, рукавиц и обуви.