Павел Щёголев - Падение царского режима. Том 3

Иванов. — На основании чего же вы делали ваши заключения?

Спиридович. — На основании партийных документов и данных департамента полиции, но данных, которые претворялись в официальные записки.

Иванов. — Полученные вами от ваших агентов?

Председатель. — Из департамента полиции?

Спиридович. — Департамент мог дать мне статистику. Затем департамент года три издавал нечто вроде своей газетки, — она есть в жандармском управлении, а затем есть своды дознаний. Вот те официальные документы, которыми я пользовался из департамента полиции.

Иванов. — А во время вашей деятельности в качестве начальника охранного отделения в Киеве были ли случаи, когда ваши агенты переходили ту грань, о которой вас спрашивал председатель?

Спиридович. — Нет.

Председатель. — Ни одного случая не было? Были только осведомители, участия агентов в сообществах не бывало?

Спиридович. — Нет, бывали. Виноват, я лишь указал вам на две резко отличных друг от друга возможности в данном направлении.

Председатель. — Но вы так и не ответили на мой вопрос. Каково было мнение специалистов в данной области: могло ли существовать дело политического сыска старого режима при пользовании исключительно такими осведомителями, которые не принадлежали к партиям?

Спиридович. — Иметь осведомителей или сотрудников, состоящих в организации, — это безусловно допускалось. Это департамент разрешал.

Председатель. — И офицеры охранного отделения пользовались этим допущением?

Спиридович. — Безусловно.

Председатель. — И такие случаи пользования, в качестве осведомителей, лицами, входившими в партии, были преобладающими?

Спиридович. — Это было санкционировано.

Председатель. — Чем и кем это было санкционировано?

Спиридович. — Департаментом полиции.

Председатель. — В какой форме это было санкционировано? Как это было выражено?

Спиридович. — Письменно, мне кажется, не было выражено. Вся инструкция охранным отделениям была написана уже после того, как я ушел из Киева. Тогда, после ухода Лопухина, собственно говоря, это и стало переходить в форму инструкции департамента полиции. Но меня ни одна инструкция не застала.

Председатель. — Вы не принимали участия в составлении такой инструкции?

Спиридович. — Инструкции по розыскам — нет.

Председатель. — А по какой же инструкции?

Спиридович. — По охране.

Председатель. — По охране чего?

Спиридович. — Исключительно по охране государя императора. В последние два года в департаменте полиции работала комиссия, которая вырабатывала принцип охраны, как таковой. Вырабатывалось положение, в которое должны были войти, как в целое, следующие части: обязанности начальников отделений (часть, которой я ведал), обязанности общей полиции, обязанности губернаторов, обязанности начальников розыска в данном городе и обязанности начальников жандармских управлений в каждом данном городе.

Председатель. — Вы в этой комиссии участвовали?

Спиридович. — Да.

Председатель. — Когда начала работу эта комиссия?

Спиридович. — Работа комиссии была прервана.

Председатель. — Прежде, чем ее прервать, нужно было ее начать. Когда именно, в котором году она начала свою работу?

Спиридович. — Начала, должно быть, в 1912 году и кончила со вступлением в должность генерала Джунковского, который прекратил ее работу.

Председатель. — Почему он ее прекратил?

Спиридович. — Точных сведений по этому вопросу я не имею. Но из всех проектов инструкций, которые были выработаны в комиссии, работало человек 30, работа раздавалась разным лицам по специальностям, Джунковский утвердил одну только инструкцию, — инструкцию моего отряда, то-есть физической охраны государя при поездках. Только ее он и утвердил, и она называется «инструкция отряда подвижной охраны при поездках государя». Эта инструкция действовала на торжествах 1913 года. Чем руководствовался генерал Джунковский и уничтожил ли он все другие инструкции, я не знаю. Затем работа прекратилась, и кажется уже в 1915 году или 1916…

Председатель. — А не в 1914?

Спиридович. — Кажется, при Белецком, под председательством Виссарионова, она начала работать. Это была большая комиссия.

Председатель. — Это было в то время, когда Белецкий был директором?

Спиридович. — Нет, он был товарищем министра. Это последние занятия комиссии.

Председатель. — Что же эта комиссия выработала?

Спиридович. — У нас было, кажется, всего два заседания. Я, как начальник отряда охраны, получил поручение от председателя представить свою работу, свою инструкцию. Эту инструкцию я потом из Могилева представил при официальном письме председателю комиссии. Затем я ушел на новую должность в Ялту, и ни на одном заседании этой комиссии уже не был.

Председатель. — Оставим эту комиссию. Что вам известно об инструкции по розыску, то-есть, о секретных сотрудниках, которые имелись, как вы знаете, в департаменте полиции?

Спиридович. — Никогда у меня этой инструкции не было, потому что когда я был в Киеве, еще при Лопухине, она составлена не была. Составлялась она после того, как я из Киева ушел, а ушел я в апреле 1915 года.

Председатель. — Вам известно, что в этой инструкции пользование секретными сотрудниками — членами преступных, с точки зрения тогдашнего закона, революционных организаций — было правилом?

Спиридович. — Я не знаю. Я этих инструкций не видел, они составляли большой секрет в департаменте даже от офицеров, которые соприкасались с данным вопросом. О том, что я знал, я вам уже доложил.

Председатель. — Чем вы объясняете, что такая инструкция составляла секрет даже для офицеров, которых нужно было инструктировать?

Спиридович.— Насколько мне известно, жандармское управление давало ее только офицерам, ведавшим розыском.

Председатель. — Эти офицеры не только должны были быть осведомленными, но должны были знать эту инструкцию на зубок, потому что она заключала в себе то положение, по которому они действовали?

Спиридович. — Да.

Председатель. — Для какой цели вы написали две упомянутые книги по истории революции?

Спиридович. — У нас боролись с революционным движением, но с чем боролись — этого не знали. Офицер входил в корпус жандармов, не зная…

Председатель. — Об этом вы уже говорили. Какую школу вы прошли, то-есть какое получили образование?

Спиридович. — Я кончил Нижегородский кадетский корпус, затем Павловское военное училище, потом вышел в строй, пробыл в полку 6 лет и перешел в корпус жандармов.

Председатель. — Вы предложили департаменту полиции купить у вас написанные вами книги? Вам заплатили за них гонорар?

Спиридович. — Я работал совершенно самостоятельно.

Председатель. — То-есть независимо от департамента полиции и ни в какие с ним условия не входили?

Спиридович. — Когда я кончил первую книгу, то так как, по самому содержанию ее, частная типография не могла ее печатать, печатал с разрешения товарища министра в типографии штаба корпуса, а затем испросил разрешение продавать ее. Типография штаба и продавала первый выпуск. Затем я кончил второй выпуск. Тогда товарищем министра был Белецкий. Между прочим, у них составлялись так называемые «Очерки» полковника Рожанова. Когда Белецкий узнал, что я кончил свою работу, он купил у меня все остальные экземпляры по партии с.-р.

Председатель. — Они вам заплатили?

Спиридович. — Да. Это официально было сделано.

Председатель. — Сколько заплатили?

Спиридович. — Не помню.

Председатель. — Вы заявили, что вы были несколько в стороне от этого дела, когда вы приехали в Царское Село. Теперь скажите, что вам известно о деле лейтенанта флота Никитенко, Наумова и других?

Спиридович. — Осенью 1906 года может быть в датах я буду несколько путаться, — прошу мне указать, и я поправлюсь… В 1906 году, я был приглашен однажды дворцовым комендантом Треповым, и он сказал мне: «Отправляйтесь, полковник, к командиру конвоя и выслушайте там заявление казака Ратимова». Я отправился на квартиру князя Трубецкого, где Ратимов, в присутствии командира сотни, доложил о своем знакомстве с некиим Наумовым, который говорил о том, чтобы подложить Трепову под стол, в Петергофе, в его кабинете, адскую машину. Вот, насколько я помню то, что доложил Ратимов. Больше ничего, кажется. Ратимову было сказано, чтобы он не прерывал знакомства.