Казимир Малевич - Том 5. Произведения разных лет

Железная Интеллигенция.

И если старая Интеллигенция пользовалась для своих удобств его <пролетария> телом, то лишь до той поры, пока он не окреп и <не> сбросил с своих железных плеч это<го> паразит<а> старого Мира.

Но Молодая Интеллигенция железного Мира еще только встала на ноги, и пока что вносит свои лохмотья в покои старой интеллигенции, занимает будуары, которые под <ее> ногами превратились в сараи, она пока <что> разнесла <по ним> сажу и пыль, <впустила> копоть фабрик в роскошные салоны и превратила паркетные полы в свинюшники, она надела ее каракулевые и шелковые платья и сейчас же вытерла нос о<б> изящные подолы, а все остальное убранство и мебель разломала и унесла в грязные палатки навозных торговых площадей.

Блестящие города и улицы покрылись грязью сугробов, садики и дворики домов превратились в мусорные ящики, а на Венере Милосской вешают сушить портянки.

И старая уплотненная Интеллигенция ворчит как теща и обвиняет новую Интеллигенцию в грязи. Но позвольте, Вы неправы. Та же в подвалах грязных жившая железная интеллигенция очищала города, она же делала шикарные блестящие ванны, шлифовала зеркала, оправляла <их> в тонко точеную слоновую кость, из красного, черного <дерева> и дуба фанеры делала кровати, нарезала капризные рисунки роскошны<х> паркет<ов>, строила дворцы, изготовляла для вас в изящных упаковках парфюмерию; она заботилась, чтобы лицо ваше было чисто, <ноги> обут<ы> в <туфли> изящны<х> фасон<ов> и чтобы тело ваше дышало свежим воздухом; <железная интеллигенция> поила вас молоком, <кормила> маслом, ветчиною, для вас ловила рыбу в морях и готовила балыки, закапывалась в глубокие недра земли, копала уголь, чтобы вам было тепло. И ткала шелка, чтобы тело ваше одеть.

И вот вы мне скажите, кто достиг Совершенства чистоты, кто держал в чистоте каждую вещь и не чисты ли выходили шелка и вся материя, и не душисты ли духи в хрустальных флаконах, и <не> шикарные <ли> автомобили подавались в парадному<?> И старая интеллигенция должна дивиться, как этот грязный рабочий ухищрялся ткать чистый шелк. И вот когда он вышел из грязи и оставил всю чистку, старая интеллигенция погибла в грязи.

Но теперь пролетария нет, он стал Железной Рабочей Интеллигенцией современности, и перед ним лежит умерший старый Мир; чужды ему все его формы, <они> ему ненавистны, ибо они не давали ему использовать жизнь в своих формах.

И сейчас, попутно устройств<у> его политической и экономической жизни, должна устанавливаться и жизнь Искусства; и последнее стало еще в предположениях, догадках, что и какое Искусство должна создать Железная Интеллигенция.

Большую заботу и предположения высказывают представители старой интеллигенции, сама же Железная Интеллигенция еще ничего не говорит, и это происходит потому, что еще время не пришло заняться устройством своих дворцов и жилищ; и когда наступит момент, когда потребуются дворцы для железной интеллигенции и когда сам дворец выйдет из самого существа и будет осознано существо, то тогда будут призваны те архитекторы и художники, которые дают форму ему. Все же Художники и архитекторы существ старой Интеллигенции должны уйти. Богини Венер<ы>, Зевсы, Марсы, Юпитеры, Локаны <так! Лаокооны?>, Давиды, Джиоконды должны убраться со всей своей челядью в края заморские.

В то время, когда десятки тысяч художников обслуживали мир мяса и кости, описывали в книгах, изваяниях и холстах любовные похождения, в самом сердце утонченного классика — Рима — вспыхнула Революция в искусстве, которая выставила на своем знамени «Футуризм», будущее. Что же группа восставших предлагала и какое она видела в будущем Искусство<?> Во-первых, новой красотой она признала скорость, движение, динамик<у>; <она> сказала, что трепет лучей электрического фонаря прекраснее всех венцов святых, что нужно изгнать из академического обихода женские окорока. Машина, завод, шумы, гудки, телефоны, бетон — вот ее элементы новой картины; долой все старые Культуры; и <итальянские футуристы> предложили всем ее старцам завалить рвы своим телом, чтобы прошла по ним молодая мудрость (см. маниф<есты> футур<истов>)41.

Следовательно, футуризм установил пейзаж железного мира, этого не скрыть, <да> он и не скры<вае>т того, что он отверг все старое, весь Мир кости и мяса сплошь, <вплоть> до механического размножения людей, и <вместо> улыбк<и> Джиоконды поставил вспышку электричес<ких> фонарей.

Но какой же пейзаж видит футуризм<?> Пейзаж футуриста обширен, и глаз футуриста охватывает все движения улицы, города, страны и всего Мира; изображение движения является не только движением <о>дной коляски или паровоза, а является динамическим движением общего, в котором вложена и выражена вселенская сила высшей динамической Мировой силы.

В нем нет иллюстрации движения улицы в Париже или в Токио с ее географическими национальными оттенками, трактованной в обычной перспективе. Изображение футуристического пейзажа является Мировым и может быть рассматриваемо и ощущаемо не эстетикой красоты того шаблона, которым до сих пор меряют произведения, — нет, футуризм может быть постигнут новым чувством, чувством техники, это может быть <названо> шестым чувством.

Сила движения форм элементов в технике повышает напряженность сознания, и оно охватывает тот великий динамизм, на котором основана Мудрость технического мира, <мира> как вселенного, так и нашего земного, но который незнаком старому художнику.

В этом есть, пожалуй, и существенное различие нового и старого Мира. Новая динамическая футуристическая картина [по-своему одинаково затрагивает, понимается всеми расами человечества] должна быть понята и осознана людьми фабрик, металлист<ами>, моторист<ами>, машинист<ами> и т. д., ибо это очень близко им. Футуризм открывает в каждом металле весь цвет и плотность материала, элемент динамики, так что, усвои<в> ее, мы можем достигнуть чрезвычайно сильных результатов в самой разработке достижения фактуры, а осознанность в чувстве динамического приводит к самой конструкции, которая дает наивысшее напряжение и представление скорости.

Мы с каждым днем стремимся к скорости и силе, и эта сила состоит из чувства динамики, и если чувство развивается в сторону осязаемости в себе динамической силы, тем сильнее будет представление движения.

Это будет достижение только части; необходимо еще достигнуть, развить в себе и чувство пространства. Прошлое Искусство передвигалось только по площади перспективного пути и в клинообразной дороге замыкало свои представления, ибо на линии горизонта сходились лучи его зрения, и представление находилось за забором; в этой небольшой дороге художник строил деревянные коляски, и все небольшое движение копошилось среди перспективных линий.

Но футуризм и здесь сделал усилие, синие куски цветного неба сломаны и перемещены в иной масштаб, дома, люди, автомобили построились по-иному, были установлены новые центры осей, на которых строился бег форм.

Супрематизм идет еще дальше; сохраняя в себе динамику, он раскрыл совершенно синее небо и вышел по-за его пределы в белое бесцветное представление пространства. В мозгу Супрематиста вылинял цвет синего неба, ибо цвет явился препятствием представления о пространстве, белое же не имеет плотности и потому лучи представления проходят в бесконечную бездну и осознанность пространства, позволяют вынести себя, взглянуть на все мировые точки мира в ином масштабе. Цветное пространство, что и перспективный сход линий, замыкают меня, и я не могу овладеть формою и выявить ее всесторонне, не могу раздвинуть ее по-за законы цвета, перспективы и анатомии.

Супрематизм одной своей частью касается технической динамики и ее формы, выходящей в пространство, другой касается <формы> чисто прикладного характера, но особенной конструировки, которая вносит в предмет-вещь пространственность.

В целом Супрематизм есть определенный закон, устанавливающий новое равновесие весомых частей; и <он> вносит своей конструкцией и композицией совершенно новый стиль в мировую, цветовую и объемную сторону. Ни одной стороной <Супрематизм> не касается прошлого Искусства.

Сейчас Мир Супрематизма, т. е. первенство цвета; вся наша Революция окрашена цветом и все ее партии, и сейчас идет бой этих цветов, каждый цвет стремится занять свое первенство, т. е. Супрематию. Так что Супрематизм есть проект хода событий, в котором цвет получил философию современности, и, раскрывая сини<й> кринолин неба, <Супрематизм> выводит наше сознание к новому представлению. В нем нет ни единого осколка прошлого, в нем есть действительность, которая идет сейчас к своей чистоте, футуризм и Кубизм есть следы движения Революции и потому имеют в своем теле массу элементов; и как первая форма Революции уже далеко отстала от современной нам сейчас, так и футуризм и Кубизм отстал или же зафиксировался в данном ему моменте.