Байки об искусстве, прекрасных дамах и фееричных кражах. Комплект из 3 книг - Софья Андреевна Багдасарова

памятью о смердении пеленок, и знанием, как лучше обрезать любимую мозоль на его правой ступне, и бессильной яростью к себе за то, что пять лет назад простила ему интрижку со служанкой, и тем, как она любит его сильные руки, покрытые рыжими волосками, а он — утыкаться ей в плечо и сопеть.

И поэтому в какой-то момент Эсмеральдине становится очень скучно.

Тогда, вспоминалось ей, был турнир. Его устраивал наследник правителя — юный Лоренцо, устраивал в честь своей Прекрасной Дамы, звавшейся Лукреция Донати, о достоинствах которой умолчим, чтобы не добавлять новых лиц в наш рассказ. О Лоренцо все же сказать стоит: ему двадцать, он коренастый, с кривыми ногами, у него плохое зрение и отсутствует обоняние, голос писклявый, да нос свернут на сторону. Все флорентийские дамы от этого Медичи без ума, и не зря он получит прозвище «Великолепный».

Месяцы до начала турнира муж Эсмеральды и еще две сотни ремесленников города — ювелиров, портных, художников, плотников и прочих — не смыкают глаз.

С самого раннего утра на площади Санта-Кроче собирается огромная толпа. Деревянные трибуны потрескивают под тяжестью зрителей. Шестнадцать всадников на благородных скакунах проходят в кавалькаде через весь город, стуча копытами по мощеным улицам.

Звучат трубы. Перед каждым рыцарем по пажу с расписным штандартом. Эсмеральда знает, что флаг молодого Лоренцо Медичи создал другой приятель ее мужа — Андреа ди Микеле Чони, взявший прозвание «Верроккьо» в честь своего учителя-ювелира, покойного приятеля отца Эсмеральдины.

«Что нарисовано на флаге?» — спрашивает она у Сандро, который сопровождает ее на турнир: уставший Вивиано спит без задних ног, к трем часам ночи едва успев закончить какую-то деталь доспеха для одного из участников турнира. (Не для Лоренцо — тот выступает в золоченом снаряжении, присланном Галеаццо Мария Сфорца, герцогом Миланским). Перед уходом Эсмеральдина открывает узкие окна, чтобы проветрить мастерскую мужа от запаха металлической стружки.

Возвышаясь над толпой, Сандро описывает ей штандарт: прекрасная женщина, плетущая венок из листьев лавра. «Это, должно быть, образ Лукреции Донати, — объясняет он. — А над нею радуга в солнечном небе и девиз».

— И охота им тратить свои силы на бесплодное поклонение Прекрасным Дамам? — хочет было спросить она. Но потом вспоминает, что ответ Боттичелли ей и так известен.

Сандро Боттичелли. «Портрет Джулиано Медичи». Ок. 1478 г. Берлинская картинная галерея

ПОЭТ АНЖЕЛО ПОЛИЦИАНО ОПИСЫВАЛ ДЖУЛИАНО МЕДИЧИ КАК НЕВЕРОЯТНО ЭЛЕГАНТНОГО И УХОЖЕННОГО МУЖЧИНУ, С ШИРОКОЙ МУСКУЛИСТОЙ ГРУДЬЮ, СИЛЬНЫМИ РУКАМИ, СМУГЛОЙ КОЖЕЙ И ГУСТЫМИ ВОЛОСАМИ.

ДЖУЛИАНО БЫЛ УБИТ В РЕЗУЛЬТАТЕ ЗАГОВОРА В 1478 ГОДУ. ПРИЖИЗНЕННЫХ ЕГО ПОРТРЕТОВ, ЕСЛИ НЕ СЧИТАТЬ ИНТЕГРАЦИИ ЛИЦА В ТОЛПУ «ПОКЛОНЕНИЯ ВОЛХВОВ» И Т. П., БОТТИЧЕЛЛИ, ВЕРОЯТНЕЙ ВСЕГО, НЕ ПИСАЛ (ВОПРЕКИ ДОПУЩЕНИЮ В НАШЕМ РАССКАЗЕ). СЧИТАЕТСЯ, ЧТО УЦЕЛЕВШИЙ ПОРТРЕТ ДЖУЛИАНО ЕГО КИСТИ БЫЛ ЗАКАЗАН СКОРБЯЩИМ БРАТОМ. В КАРТИНЕ ЕСТЬ ОСОБЕННОСТЬ, УНИКАЛЬНАЯ ДЛЯ ФЛОРЕНТИЙСКОГО ПОРТРЕТА, — ПОЛУЗАКРЫТЫЕ ГЛАЗА ИЗОБРАЖЕННОГО. ВОЗМОЖНО, ЭТО УКАЗАНИЕ НА ПОСМЕРТНОСТЬ ОБРАЗА. ФОН КАРТИНЫ НЕЙТРАЛЬНЫЙ. СУЩЕСТВУЕТ ЕЩЕ ДВЕ ВЕРСИИ ЭТОГО ПОРТРЕТА — В БЕРГАМО И В ВАШИНГТОНЕ, НА ПЕРВОМ ИЗ НИХ ДЖУЛИАНО ИЗОБРАЖЕН НА ФОНЕ ОКОННОГО ПРОЕМА, НА ВТОРОМ — ПОЛУОТКРЫТЫХ СТВОРОК, РЯДОМ С ГОРЛИЦЕЙ. (ПТИЦА И ОКНА С ДВЕРЯМИ — СИМВОЛЫ СМЕРТИ). НЕИЗВЕСТНО, КАКОЙ ИЗ ЭТИХ ПОРТРЕТОВ ПОЯВИЛСЯ ПЕРВЫМ, А КАКИЕ ЯВЛЯЮТСЯ КОПИЯМИ. СОГЛАСНО СВЕЖИМ ИССЛЕДОВАНИЯМ, У ВСЕХ ТРЕХ КАРТИН БЫЛ НЕКИЙ ЕДИНЫЙ ПЕРВОИСТОЧНИК, НЫНЕ УТРАЧЕННЫЙ. ТИРАЖИРОВАНИЕ ЭТОГО ОБРАЗА ДЖУЛИАНО БЫЛО ЧАСТЬЮ ПОЛИТИКИ ЛОРЕНЦО, ЖЕЛАВШЕГО НАПОМНИТЬ О ЕГО ГИБЕЛИ И СВОЕЙ ВЛАСТИ: КАК ОТМЕЧАЮТ ИССЛЕДОВАТЕЛИ, НИ ОДИН ФЛОРЕНТИЙСКИЙ ПОРТРЕТ РЕНЕССАНСА НЕ ИМЕЛ СТОЛЬКО КОПИЙ.

Прекрасная Симонетта со своим супругом сидит на одном из самых удобных балконов, с перил которого свисает персидский ковер ценой в хороший городской домик. Эсмеральда в ту сторону ни разу и не взглянула, но точно знает, что красавица там — по неотрывному взгляду бедного Сандро. Художник лепечет восторги со столь взволнованными интонациями, что она оглядывается на него в беспокойстве. Глаза его влажны и полны тоски. Он похож на кареглазого брошенного пса. Жалость и нежность переполняют ее сердце.

— Ты не хотел бы жениться на какой-нибудь милой девушке из нашего квартала? — спрашивает она Боттичелли, но он не слышит ее за рокотом толпы. А Эсмеральдина и не переспрашивает, потому что ее дыхание замирает на полстука сердца.

Она больше не видит кривоногого Лоренцо, одетого в бело-красную шелковую тунику с развевающимся на плечах шарфом, расшитым жемчужными розами, в черном берете, над которым трепещет султан, унизанный рубинами и бриллиантами. Дочь и жена ювелира не замечает даже знаменитый алмаз «Книга» в центре его лазурного щита.

Ее взгляд прикован к младшему брату героя дня — юному Джулиано Медичи. У него прямой античный нос, темные кудри, отличная фигура, красивый голос и отнюдь не близорукие глаза. Он одет в серебряную парчу, шитую жемчугом, и гарцует на белом жеребце, подаренном папой римским.

Ему шестнадцать лет, он в самом начале расцвета мужской красоты, и Эсмеральда никогда не видела человека прекрасней.

Звучат фанфары. Турнир начался.

А Эсмеральдина понимает, что она пропала.

Если б мужья знали, что творится в головах у их жен, когда те закрывают глаза и отдают свое тело их ласкам, то надолго бы лишились веры в себя.

Она могла за всю жизнь ни слова сказать тому мужчине. Это мог быть победитель рыцарского турнира, смазливый аббат, гусарский офицер, а может — немой, но очень гибкий черно-белый шейх, или один из тех четырех парней из Ливерпуля — века идут, прогресс неминуем, но что-то в головах не меняется никогда. Пусть безнадежно влюбленные мужчины пишут стихи своим Прекрасным Дамам, рисуют их в образе Мадонн или устраивают в их честь праздники. Безнадежно влюбленная женщина — например, Эсмеральдина, будет о своей маленькой тайне молчать. Но она «заберет» объект своей страсти домой, ляжет с ним в постель и проведет с ним много ночей, а когда потом, спустя много недель — а то и месяцев или даже лет, — расстанется с этим «любовником», то сохранит о нем самые приятные и удивительно отчетливые воспоминания.

Откуда златокузнецу Вивиано Брандини знать, почему его жена Эсмеральдина, вернувшись с того турнира, несколько дней прогоняла его спать из семейной кровати в мастерскую? Откуда ему было знать, почему, когда его, наконец, пустили обратно, она вдруг стала с ним особенно пылкой, как в первый год их брака — тогда он еще был строен и благоухал, как пахнут мужчины в двадцать лет. Откуда ему было это знать?

Поэтому панегирики прекрасной Симонетте, составлявшие большую часть речей