Владимир Злобин - Тяжелая душа: Литературный дневник. Воспоминания Статьи. Стихотворения

У черты («Тень ложится длинная-предлинная…»)

А.В.Р.

Тень ложится длинная-предлиннаяНа дорогу от столба.Надоело рыло мне кувшинноеНерадивого раба.

Он меня повесить собираетсяЭтой ночью при луне,На столбе, чьей тенью разделяетсяПуть — чертой на полотне.

Вот идем мы, тихою беседоюКоротая долгий час.Окрыленный тайною победою,Не свожу с черты я глаз.

Как решится дело — знать не надо вам,Но решится у черты:Будем ли гореть в огне мы адовомИль не будем — я и ты.

Разлука («Однообразно дни текут в разлуке…»)

Однообразно дни текут в разлукеИ пропадают без следа.И что ни делай — не уйти от муки,Она с тобой — везде, всегда.

Любви нечеловеческую силуНайти в себе — кому дано?О, положите нас в одну могилу,А остальное все равно.

Гроза («Она давно из-за горы…»)[665]

Сергею Маковскому

Она давно из-за горыГрозила нам глухим ворчаньем.И то сверканьем, то молчаньемВыманивала из норы.

Белее снега облакаПаслись, как овцы, в небе ярком,Вода была для нас подарком,Но Божья медлила рука.

Серело небо, и овецНа нем все меньше становилось.Оно клубилось и дымилось,И гром ударил наконец.

И долго о добре и злеГремел он голосом сердитым.А мы подобно троглодитамВ пещерной притаились мгле.

Зловеще хлынула вода.И было в желтизне бурленьяКак бы потопных вод кипенье —Прообраз Страшного суда.

«Дружноселье» («Сад заглохший, пустынный дом…»)[666]

Сад заглохший, пустынный дом,На закате дымка лиловая.И встающая над прудом,Из-за дома, луна медовая.

Запиваются соловьи.Ночь струится волшебно-белая.Загорелые руки твои,На столе — земляника спелая.

Вот и всё. Ни добра, ни зла.Не бывала весна блаженнее…Двадцать лет, как ты умерла,Но не меркнет солнце весеннее.

Акробаты («Мы — два брата акробата…»)

Мы — два брата акробата,Два взъерошенных чижа.Разделен чертой канатаМир, как молнией ножа.

Вместе город и окрестность,Люди, небо и земля.За чертой же неизвестность,Елисейские поля.

Между знаньем и незнаньем,Невесомые, как дым,По канату с замираньемМы над пропастью скользим.

Совершенство равновесья,Тел воздушные мосты.В этой малой точке весь я,В той же точке, что и ты.

Безошибочность расчета,Смелость, легкость, быстрота.Чудо райского полета —Смертных вечная мечта.

В первый раз («У каждого бывает в жизни час…»)

У каждого бывает в жизни час(Он может и не быть, как ни ужасно),Когда на мир, как будто в первый раз,Ты смотришь и находишь мир прекрасным.

И хочется назвать — о, назови! —Ту, что с тобой, как девочка, играет.И смутное предчувствие любвиТебя всего блаженством наполняет.

Из-за холмов встающая луна,Поющее в душе стихотворенье,На древний Псков сходящая весна, —Все хорошо, как в первый день творенья.

В уединенье радостном твоемТы, как Адам, у жизненного древа,В те времена, когда еще ребромБыла невоплотившаяся Ева.

И даже смерть — что знаешь ты о ней? —Тебя пленяет, юного поэта.Среди цветов, молчанья и огнейПростертые Ромео и Джульетта.

А будет день, она к тебе войдет.Усядется, фату откинет вдовью,Предъявит свой мошеннический счет,Но сгинет, побежденная любовью.

«В окне всё так же небо хмурится…»

М.В. Абельман

В окне всё так же небо хмурится,Всё тот же кашель за стеной.А ты оденься и — на улицу,Да погуляй хотя б весной.

Весна в Париже незаметная,Как девочка — хрупка, робка.Тоска в Париже беспредметная,Как будто даже не тоска.

Когда над Сеною смеркается,Но не зажгли еще огней,И лодка легкая качаетсяВ сияньи ровном без теней,

Пустынный остров — как видение.Ты к берегам его причаль,И на единое мгновениеСольются радость и печаль.

«Я такой хотел бы дом…»

Я такой хотел бы дом,Одинокую квартиру,Чтобы можно было в немХоть в углу поставить лиру.

Боком стол — в другом углу.Тишина. Звезда сияет…Спать я буду на полу,Как бродяге подобает.

Буду в сумерки бряцатьЯ на лире — очень скверно.Жрать картошку, счастья ждать.И дождусь его — наверно.

СТИХОТВОРЕНИЯ РАЗНЫХ ЛЕТ

Старухи

За какое преступленьеПро меня пустили слух,Что для дев я — огорченье,Утешенье для старух?Вот, теперь они друг к другуХодят, согнуты дугой,То одна кряхтит: «Я старше»,То другая ей в ответ:«Всю меня покрыли парши,Я — всех старше, на сто лет!»А когда из-за мэрииПодымается лунаИ на стогны городскиеСходят ночь и тишина,И дома темны и глухи,Спят глубоко стар и млад, —Собираются старухиИ в окно мое стучат:«Отопри, зажги огарок,Покажи свое лицо.Есть у нас тебе подарок,Обручальное кольцо».Неужель поверю слуху,Распахну во тьму окно,Неужель и впрямь старухуПолюбить мне суждено?

Любезным девам не на зло,Не от распутства иль бесстыдства —Неодолимое влеклоМеня к старухам любопытство.Влекло как бы на тайный зов,И внял ему я не напрасно.И вот, у невских берегов,Одна меня пленила властно.Седым блистая париком,Затянута, строга, упряма,Когда входила в дом,Я думал — Пиковая Дама.Бывало, часто до утраОна беседу нашу длила.О, пусть она была стара, —Не только в молодости сила.Но как-то раз, перед зарей,Когда луна уже склонялась,Она явилась мне такой,Какой ни разу не являлась.На боль невнятную, в ответ,О том, что все земное тленно,В ней загорелся тихий свет,Преобразив ее мгновенно.И был как будто прерван сон,Развеян вдруг покров туманный,И я склонился, ослепленЕе красою несказанной.Но свет сбежал с ее лица,И вновь оно окаменело.И неподвижность мертвецаСковала трепетное тело.О, если б бедный мой языкМог удержать на миг виденье,Я на единый этот мигВсе променял бы наслажденья.Не удивляйтесь потому,Влюбленно-радостные девы,Ни безучастью моему,Ни что тихи мои напевы.

Накануне («Ни Запада с его угасшей славой…»)

И. И. Кузнецову

Ни Запада с его угасшей славой,Пристрастья наших дедов и отцов,Когда еще с Российскою ДержавойБыл крепок мир, ни новых мудрецов,

Что, властвуя, готовят гибель мира,Летящего неведомо куда, —Мы не хотим, о нет! и наша лираНе воспоет их рабство никогда.

Нас никакими не сковать цепями,Не удержать ни за какой стеной.Мы шли к свободе узкими путями,Платили страшной за нею ценой.

Нам не угодно ничего другого.Наш взгляд; суров, спокоен и остёр.И вот душа свободная готоваНа уж давно обещанный костер.

Освобождение («Вот узник вышел на дорогу…»)