Комментарии к «Государю» Макиавелли - Владимир Витальевич Разуваев

юной жены, не было бы и Кроновых жертв[520]. А если скажешь, что я после этого не стерпел и не соблюл чистоты – так ведь все мы люди»[521]. Однако покушения великих князей, а потом царей на жен своих высокопоставленных подданных летописи не регистрировали (исключением стал Лжедмитрий I). Разумеется, речь здесь идет о наиболее видных подданных, однако в средневековой Италии настоящая охота некоторых государей и их ближайших родственников на красивых женщин шла без ограничений, связанных с знатностью мужей последних. Скандалов было много.

Другое дело – имущество подданных на Руси. Здесь великие князья, а потом цари периодически прибегали к конфискациям, хотя нельзя сказать, что они использовали эту меру исключительно для личного обогащения, как это зачастую бывало в итальянских государствах. Особого ропота среди подданных по данному поводу также не было. Так что здесь советы Макиавелли оказались неприменимыми к российским условиям.

Презрение государи возбуждают непостоянством, легкомыслием, изнеженностью, малодушием и нерешительностью. Этих качеств надо остерегаться как огня, стараясь, напротив, в каждом действии являть великодушие, бесстрашие, основательность и твердость.

Продолжается перечень качеств государя, неприемлемых общественному мнению. Второе предложение касается главным образом имиджевых черт правителя. В очередной раз: сначала – казаться, потом – быть.

Как ни странно, большинство перечисленных недостатков было неведомо московским государям. Здесь, как мне кажется, многое объясняется православным воспитанием.

Нельзя сказать, что среди московских князей и царей было много выдающихся личностей. Однако правда и то, что непостоянство, легкомыслие, изнеженность, малодушие и нерешительность встречались у них гораздо меньше, чем у итальянских государей. Еще раз повторю, что, на мой взгляд, православная вера и православное воспитание делали из посредственностей (а ими было, к сожалению, подавляющее большинство московских государей) вполне предсказуемых и уверенных в себе правителей. Чувствовавших свое предназначение в ответственности за Русь. Впрочем, предвижу, что это мнение обязательно будет оспорено, и неоднократно.

Решения государя касательно частных дел подданных должны быть бесповоротными, и мнение о нем должно быть таково, чтобы никому не могло прийти в голову, что можно обмануть или перехитрить государя.

Согласно переводу Юсима, данный отрывок выглядит следующим образом: «… своих решений по частным делам подданных придерживаться неукоснительно и так себя поставить, чтобы никто и не помышлял обмануть его или сбить с толку». Видимо, здесь идет речь о разбирательствах государя по поводу частных споров его подданных – чисто феодальный обычай. Поскольку имидж правителя в обществе очень зависел от его поведения, Макиавелли подчеркивает крайнюю желательность справедливых и точных решений, которые, по его мнению, обернутся всеобщей верой в премудрость государя, что, в свою очередь, выльется во всеобщее убеждение, будто суждения его всегда будут объективными. Довольно наивно, с одной стороны, и справедливо с другой.

Совет автора «Государя» имеет политическую подоплеку, которая станет понятной из следующей фразы трактата. Другое дело, что в практическом смысле правители различных стран могли себе позволить периодически изменять свои решения в отношении не только частных дел своих подданных, но и дел, касавшихся государственной безопасности. Иными словами, быть милостивыми даже к своим противникам. Обычно на такой шаг шли под давлением ближайшего окружения.

Временами эти изменения решений оказывались полезными, временами вели к откровенно негативному развитию событий для государя. Лучшим аргументом в пользу правильности максимы Макиавелли мог бы стать случай с судьбой Василия Шуйского, который был арестован и предан суду по приказу Лжедмитрия I. Боярин обвинялся то ли в заговоре, то ли в поношении нового государя. Собор, состоявший из ряда сословий, осудил Шуйского на смерть, а его братьев отправил в тюрьму и ссылку. Однако казнь была отменена под давлением думцев[522], а сам боярин впоследствии был возвращен ко двору. В результате впоследствии именно он возглавил успешный заговор против самозванца.

К правителю, внушившему о себе такое понятие, будут относиться с почтением; а если известно, что государь имеет выдающиеся достоинства и почитаем своими подданными, врагам труднее будет напасть на него или составить против него заговор.

Несколько неожиданный, на первый взгляд, поворот в логике автора: оказывается, высокое мнение подданных о своем государе ценно не само по себе, но поскольку во многом гарантирует ему внешнюю и внутреннюю безопасность. Для трактовки этого момента необходимо иметь в виду, что Макиавелли всегда нацелен в своих рассуждениях в первую очередь, если не исключительно, на удержание власти новым правителем. Существует точка зрения, согласно которой мы должны перевести каждое общее правило Макиавелли, адресованное неким государям, в конкретное, которое является советом Лоренцо Медичи[523]. При всем уважении к ее автору, я отношусь к этому тезису крайне скептически. Макиавелли мог начать книгу с мыслью о том, чтобы дать советы конкретному человеку, но очень скоро начал давать рекомендации не только правителям, но и всему политическому сообществу. Такое бывает у авторов.

Сама технология прихода к власти флорентийцем рассматривается очень неохотно – в книге есть только несколько моментов, касающихся этой темы. Объяснение этой проблемы, на мой взгляд, связано с тем, что автор пишет книгу не о заговорах, но о том, как им противодействовать, не о нейтрализации сил противника, но о том, как победить его, захватить его страну и удержать ее в своих руках. Иными словами, и здесь Макиавелли видит перед собой главную политическую цель своей книги: вооружить уже имеющегося государя советами, которые могли бы помочь ему удержать власть и освободить Италию.

Ибо государя подстерегают две опасности – одна изнутри, со стороны подданных, другая извне – со стороны сильных соседей. С внешней опасностью можно справиться при помощи хорошего войска и хороших союзников; причем тот, кто имеет хорошее войско, найдет и хороших союзников. А если опасность извне будет устранена, то и внутри сохранится мир, при условии, что его не нарушат тайные заговоры. Но и в случае нападения извне государь не должен терять присутствия духа, ибо, если образ его действий был таков, как я говорю, он устоит перед любым неприятелем, как устоял Набил Спартанский, о чем сказано выше.

Из этого отрывка и дальнейшего продолжения видно, что Макиавелли в данном случае теоретически считал внешнюю опасность куда более серьезной для государя, чем внутреннюю. Тому было несколько причин, в том числе:

– в Италии при Макиавелли новые и старые государи гораздо чаще устранялись внешней силой, чем внутренними заговорами. Это было наглядной истиной, которую нельзя оспаривать;

– население городов не имело оружия и военной подготовки. Следовательно, широких восстаний государю можно было не опасаться. Реальной угрозой изнутри представлялись только заговоры, о